Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6335 ( № 31 2011) Страница 24

На вопросы «ЛГ» отвечает Артём КОБЗЕВ, доктор философских наук, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН. В числе других учёных недавно награждён Государственной премией РФ за выдающиеся достижения в развитии отечественного и мирового китаеведения и подготовку фундаментальной академической энциклопедии «Духовная культура Китая».

– Артём Игоревич, экономические успехи Китая в последние десятилетия просто поражают. Что за ними? Есть ли у этой страны потенциал для того, чтобы стать подлинной сверхдержавой, флагманом не только в сфере мировой экономики, но и в сфере культуры, духовности?

– Удивляющие весь мир и кое-кого уже пугающие экономические успехи Китая за последние три десятилетия, с начала реформ Дэн Сяопина, свидетельствуют, во-первых, о справедливости банального принципа: наилучший результат достигается правильным сочетанием разумного планирования сверху с развёртыванием стихийных инициатив снизу. В традиционной китайской терминологии, проникшей и в наш лексикон, это называется гармоничным союзом сил ян и инь.

Второй, менее банальный вывод: после более чем столетних попыток китайским реформаторам удалось эффективно реализовать формулу крупного сановника и учёного конца империи – Чжан Чжи-дуна (1837–1909): «Китайские учения – для фундаментальной основы, западные – для прикладного применения». На этом пути их опередили талантливые ученики – японцы. Автор знаменитой концепции «столкновения цивилизаций» С. Хантингтон справедливо отметил, что в ходе подобных реформ модернизация постепенно начинает подавлять вестернизацию и всё усиливается стремление к восстановлению национальных ценностей.

Третий, совсем не банальный вывод: никакой экономический рост в такой огромной, разнообразной и сложной стране, сопоставимой с целым континентом и обременённой великим множеством проблем, накопившихся за полтора века непрерывных и сокрушительных катастроф, не был бы возможен без действия особых сил, далеко выходящих за пределы экономики. Речь идёт о колоссальном культурно-историческом потенциале Китая, аналогом которого не располагает ни одна страна в современном мире. Этот беспрецедентный по длительности накопления и разнообразию форм духовный опыт способен становиться производительной силой и превращаться в социальную материю.

Поразительно, например, что самая известная особенность китайцев – их рекордная многочисленность – была достигнута за последние три века в условиях, которые, казалось бы, должны были привести к обратному результату. С 1644-го по 1911 год страна была под властью иноземцев – маньчжуров. В XIX–XX веках она подавлялась и грабилась империалистическим державами и вплоть до 1970-х годов находилась в состоянии внутренних или внешних войн и разрушительных социальных конфликтов. Но сейчас на наших глазах именно созидательная китайская идея, овладевшая массами, являет себя в качестве могучей материальной силы. За этим чудесным возрождением китайского феникса из пепла «культурной революции» стоит его тысячелетняя история.

Китайская цивилизация – самая древняя на Земле, и если не подвергалась агрессии извне или смуте изнутри, то всегда экономически первенствовала, была самой богатой и сильной, а до XV века и самой передовой в сфере науки и техники. По подсчётам выдающегося синолога Дж. Нидэма, она породила 32 всемирно исторических открытия, получив со средневекового Запада лишь 4 таковых. А по данным С. Хантингтона, около 1800 года производила треть всей мировой продукции обрабатывающей промышленности, больше чем любая другая цивилизация.

Поэтому у неё, безусловно, есть шанс вновь стать не только фабрикой всего мира, но и его духовным центром, как это и было чаще всего в истории человечества. В действительности уже многие фундаментальные ценности Поднебесной незаметно проникли в западный обиход. Сердце массовой культуры – Голливуд – производит блокбастеры по лекалам китайских театрально-цирковых представлений, киногерои-супермены выступают как мастера боевых искусств – ушу, и даже цитадель фаустовской души – психологический театр – отступает под натиском синтетических шоу в стиле пекинской оперы, в чём можно было легко убедиться в Москве на очередном Чеховском театральном фестивале. Китайская книга книг «Канон перемен» – предшественница двоичного кода всех компьютерных программ, а иероглифика – претендент на роль языка международного общения в Интернете. Сегодня картинки побеждают слова. Мы живём в визуальном мире, и древняя культура иероглифических изображений обретает в нём вторую молодость. Поэтому синология становится универсальной наукой о прошлом и будущем человечества, о диалоге цивилизаций и судьбе России.

Но за столь явными и яркими примерами скрыты более глубокие и капитальные изменения. Современный постхристианский Запад, отказавшись от аскетического идеализма платоников и Отцов Церкви, переориентировавшись с потусторонних ценностей на посюсторонние, автоматически стал на путь китаизации, поскольку суть китайского мировоззрения составляет натуралистический взгляд на реальность, прагматизм и приоритет витальных ценностей.

В порядке патриотизма, совпадающего с научной справедливостью, не могу не отметить, что предсказание всемирного возвышения Китая, причём в ситуации полного внутреннего разложения и внешнего унижения, нищеты и отсталости, наступивших, казалось бы, навсегда, сделал крупнейший русский философ В. Соловьёв в стихотворении «Панмонголизм» (1894.) и «Краткой повести об Антихристе» (1900). Пророчество В. Соловьёва в «Панмонголизме» для нас особенно важно тем, что А. Блок в «Скифах» (1918) распространил его на судьбу России. Мистически значима сама дата написания этого стихотворения – 1 октября, день образования КНР.

– Мировосприятие русского человека и китайца сильно разнится. На ваш взгляд, происходят ли процессы «ментального сближения» наших народов?

– Китайское мировосприятие сильно отличается не только от русского, но и вообще от западного, куда я включаю и арабо-мусульманское, и индийское. Китай вместе с подвергшимися его влиянию сопредельными странами представляет собою один из двух главных полюсов человеческой цивилизации и поэтому демонстрирует самые полярные альтернативы всем привычным нам развитым формам культуры. Настоящие антиподы для нас не американцы или австралийцы, а китайцы. Эта полярность имеет очень глубокие антропологические и психолингвистические, а не только социальные и историко-культурные корни. Она выражается в различии психотипов («левополушарного», алфавитного, аналитичного и «правополушарного», иероглифического, синтетичного) и, возможно, отражает разные варианты сапиентации (развития человека животного в человека разумного) в двух различных и достаточно удалённых друг от друга точках земного шара. Китайский вариант – это предельно развитая культурная позиция здравомыслящего и социализованного «нормального» человека. Западный – парадоксальное отклонение от «нормы», своего рода «извращение ума», основанное на «стремлении к невозможному» и «вере в абсурдное».

В отношениях с китайцами у России, как всегда, особый путь. Само русское слово «Китай» фонетически и этимологически принципиально отличается от западных аналогов, производных от названия первой централизованной империи Цинь (III век до н.э.). Оно восходит к наименованию киданей (народа, близкого монголам или тунгусам), образовавших в X–XI веках государство на северо-востоке Китая, и свидетельствует о том, что через них северным сухопутным путём примерно тысячу лет назад установили первый контакт друг с другом наши народы. В отличие от Запада, который установил контакты с китайцами на тысячелетие раньше, сначала – Шёлковым путём, а за последние пять веков – в основном морским.

Соответственно у нас и на Западе складывались разные образы Китая, в котором действительно очень существенно различие между Севером и Югом, из-за чего они представлялись как две разные страны. В XIII веке русские и китайцы вообще оказались подданными единой монгольской державы, правители которой держали в пекинской гвардии русский полк. По наблюдению одного из крупнейших синологов П. Кафарова, «китайцы вообще менее предубеждены против русских, чем против других наций». В начале XX веке прежде всего благодаря великому проекту КВЖД вся Маньчжурия стала зоной активнейшего русско-китайского взаимодействия, Харбин был практически русским городом, и публицисты активно обсуждали тему Желтороссии.

Почти синхронно начавшиеся в наших странах революционные события привели к ещё большему сближению, вплоть до «великой дружбы», «братства навек» и даже постановки вопроса о соединении в единое Советское государство. Эта гротескная реанимация событий XIII века ныне литературно обыгрывается синологами, пишущими под псевдонимом Ван Зайчик, в детективах о фантастическом государстве Ордусь.