Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6549 ( № 15 2016) Страница 24

1724 год – время наибольшей близости Татищева к трону, он становится одним из конфидентов царя. При Петре II Василий Никитич – уже статский советник, занимается науками и монетным делом. В это же время рушится его семейная жизнь. Из-за неверности жены Татищев в 1728 году подаёт в Синод прошение о разводе. С супругой более не живёт, сам воспитывает сына Евграфа. Большое утешение для Василия Никитича – круг образованных друзей и единомышленников. Часто бывает в доме просвещённого иерарха Феофана Прокоповича, у Якова Брюса, князя Д.М. Голицына; пользуется их библиотеками и советами.

В январе 1730 года умирает Пётр II. В день коронации Анны Иоанновны Татищев исполняет обязанности обер-церемониймейстера. Назначен председателем Монетной конторы, действительным статским советником. Но уже вскоре начинается передел сфер влияния новыми властями, и в марте 1733 года Татищев отстранён от должности и предан суду, а в начале 1734-го «прощён» особым указом императрицы.

Опала Татищева длилась довольно долго. Но именно время под следствием – самое плодотворное в творчестве историка. Он яростно работает. Тяжёлая болезнь, духовный упадок через какое-то время сменяются новым всплеском энергии. Импульсивный, холерик по натуре, Татищев в период подъёма мог свернуть горы.

Впрочем, заслуги Татищева перед новой властью ещё не забыты. Ему приказано ехать в Екатеринбург главным командиром Уральских, Сибирских и Казанских горных заводов. Татищеву даны широчайшие полномочия. Открытие железной руды на горе Благодать, застройка Екатеринбурга, создание Горного устава, насаждение на Урале школ, исследование Сибири, картография, учреждение библиотеки (более тысячи томов в дар городу) – всё это и многое другое – предмет его забот.

Работа Татищева по сбору исторических материалов о России, Сибири, Урале, Поволжье поистине грандиозна. На своём посту он имел бóльшие финансовые, властные и людские ресурсы, чем, например, Академия наук, и умело ими пользовался. Экспедиции, использование собственных писцов-копиистов, переводчиков, геодезистов, собирателей рукописей, организация копирования актов в архивах – всё это давало богатые результаты.

А. Шлёцер писал впоследствии о самой замечательной находке Татищева («раскольничьей летописи»), которая имела «вид подлинника» и которую он достал «от раскольника в 1721 году в бытность свою в Сибири. Этот список писан на пергаменте, очень древен, продолжался до 1197 года. И даже в заглавии было Несторово имя. Татищеву захотелось иметь с него противень (список. – В.Б. ), но почерк и слог были так древни и непонятны, что, кроме раскольника, никто не мог разобрать его. По сей причине раскольник списал его, но, к величайшему сожалению рассудительного Татищева… подмолодил язык и переменил древние выражения на новорусские. Вероятно, этот список летописи был самой древней русской летописью.

После Урала, уже в столице, Татищев сближается с кружком Артемия Волынского. Это его единомышленники – любители наук, глобальных проектов, патриоты России. Татищев привозит в столицу и апробирует на публике (чтение с обсуждением) свою «Историю Российскую».

И снова опала… По сведениям саксонского посланника, на какое-то время Татищев даже был посажен в Петропавловскую крепость, а затем долго находился под домашним арестом. Как ни парадоксально, это следствие спасло Татищеву жизнь. Он изолирован от кружка Волынского как раз в то время, когда над последним нависла гроза. Кабинет-министр А. Волынский арестован вместе с собиравшимся у него последние месяцы кружком близких друзей.

И снова время под следствием и арестом используется для работы историка. Накопленные за десятилетия материалы – книги, рукописи, летописи – обрабатываются и осмысляются по-новому.

Бирон, враг опаснейший, настоял на осуждении Татищева. Но произошёл ещё один переворот, и 15 декабря 1741 года Татищев назначен астраханским губернатором с сохранением за ним Калмыцкой комиссии. Умный, смелый, хозяйственный и образованный губернатор сделал много для подъёма торговли и экономики края. В 1742 году он писал А.И. Черкасову: «Сия губерния так разорена, как недовольно сведущий поверить не может, понеже люди разогнаны; доходы казённые растеряны или расточены; правосудие и порядки едва когда слыханы – что за таким великим отдалением и не дивно… Причина же сего есть главная, что несколько губернаторов сюда вместо ссылки употреблялись, и, не имея смелости, или ничего, или боясь кого, по нужде неправильно делали» .

Сам Татищев чувствует себя здесь отчасти ссыльным и пишет челобитные в столицу с просьбой отпустить его на покой. Он стар, болен, одинок. Сын и дочь живут своими семьями. К сожалению, новой императрице Елизавете Петровне он не просто чужд, а глубоко антипатичен. Она помнит о роли Василия Татищева в возведении на трон Анны Иоанновны – своего злейшего врага.

Доктор Лерх проезжал тогда через Астрахань и в своих записках оставил такие строки: «Губернатором там был известный учёный Василий Никитич Татищев… Он говорил по-немецки, имел большую библиотеку отличнейших книг и был в философии, математике, а особливо в истории весьма сведущ. Татищев жил совершенным философом… Он был слабого здоровья, но сие не препятствовало ему быть деятельным и решительным во всех делах. Он умел каждому посоветовать и помочь, а в особенности купцам, которых он привёл в цветущее состояние. Делал он это, однако, не даром…»

Татищева решили отправить на покой, но не по добру. Раздражение на него влиятельных персон слишком велико. Его вольномыслие, дружба с немцами, резкая гордость, самостоятельность в речах, учёность сделали из него какое-то пугало для властей. Жить опальному тайному советнику следовало в своих деревнях до указа, а в Москву, Петербург не ездить. Таким образом, он считался опальным, ссыльным и подследственным.

Татищев приехал в своё подмосковное село Болдино (70 вёрст от Москвы), где и жил до самой смерти. 1746–1750 годы – время завершения главного труда – «Истории Российской».

Старый, больной, отвергнутый властью, Василий Татищев сохранял ясный ум, чёткость мыслей, твёрдость духа. Он не был сломлен или унижен. Шлёт в Академию наук свои рукописи для обсуждения, бескорыстно дарит редкости и манускрипты.

Имя Татищева под запретом, ничего напечатать не удаётся, многие письма к нему и от него пропадают бесследно. Василий Никитич предлагает свои проекты доброхотным вельможам, дабы эти труды увидели свет хотя бы под их именами.

Конечно, Татищева не стоит идеализировать. Он был гордый и вспыльчивый. Любил собирать благие даяния, умел и сам при случае дать посул важной персоне. Вспомним, например, посылку им иноходцев из волжских степей великому лошаднику Бирону. Такова была эпоха. В отношении взяток он не был исключением в ряду администраторов своего уровня. Играл по общим правилам…

Но раздражение многих своих смертельных врагов Татищев вызывал отнюдь не этим. Белая ворона при любом дворе, он не нравился своими убеждениями.

Оценила этого историка лишь императрица Екатерина II, столь проницательная к крупным дарованиям. «История Российская» начала издаваться только с 1768 года, через 18 лет после смерти её автора...

Историк в России начала ХVIII века, прежде чем писать историю, должен был сам создать себе источниковую базу – сформировать личное собрание книг, документов, летописей… Такая собирательная работа – дело всей жизни Татищева. Но это – частный архив и коллекция, в чём его сила и его слабость.

Вскоре после смерти В.Н. Татищева его богатое собрание книг, рукописей и архив в селе Болдино сгорели во время пожара. И сохранившаяся «История Российская» стала единственным источником утраченных уникальных материалов (современные скептики в науке, впрочем, это отвергают).

Перед смертью Татищев активно готовил к изданию свою «Историю Российскую». Академия наук благожелательно относилась к этим планам, хотя активной поддержки не оказывала в силу, надо полагать, опалы Татищева. По просьбе последнего Михаил Васильевич Ломоносов в январе 1749 года написал посвящение к первой части «Истории Российской» и отправил в Болдино историку. К счастью, в огне пожара не сгорели рукописи труда Татищева. Они попали в Академию наук и в общество разными путями.

Блестящую оценку работе В.Н. Татищева (в противовес пренебрежению Н.М. Карамзина) дал С.М. Соловьёв. Главная заслуга Татищева, по его мнению, в том, что он первый начал дело так, как и следовало его начать: собрал материалы, подверг их критике, свёл летописные известия. Одним словом, Татищев указал путь и дал средства своим соотечественникам заниматься русской историей.

Заслуги Татищева как первопроходца и отца русской историографии громадны. В значительной мере он сформировал предмет русской истории, его периодизацию, обозначил базу основных источников. Это – исток национальной школы русской историографии. Его свободный охват целостного смысла любого явления в прошлом и настоящем опирался на богатейший личный жизненный опыт. Ему были близки и понятны нравы Древней Руси, времён его детства конца XVII века, передовые идеи университетов и музеев Западной Европы. Его служба не только не мешала занятиям историей, она расширяла и углубляла его научные задачи. В его жизненном итоге сливаются воедино история, география, этнография – прошлое и настоящее родной страны.