Алексей Шкваров - Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы Страница 25

Отравителя и назначили командовать русско-шведским войском. У деревни Клушино 40-тысячная армия Шуйского и Делагарди встретилась с польским войском гетмана Жолкневского.

Зная о недовольстве наемников задержками жалования, Жолкневский послал им письмо: "Хотите быть нашими друзьями или врагами? Выбирайте! Мы же и на то, и на другое согласны"[229]. Француза, доставившего письмо, повесили, но ропот среди наемников продолжился — жалование выдано еще было не всем. 23 июня 1610 года вышли к деревне Клушино (20 км севернее Гжатска). Русская рать развернула обоз, наемники встали на правом фланге, окружив себя повозками.

Впереди находились две деревни, которые можно было занять стрельцами. Позади этих деревень даточные люди выстроили плетень из хвороста, который преграждал подступы к расположению войск, являясь препятствием для конницы противника, и в тоже время представлял собою удобную позицию для пехоты, вооруженной мушкетами.

Беспечность, что Шуйского, что Делагарди, привела к внезапной атаке поляков, которая началась на рассвете 24 июня. Жолкневский приказал поджечь обе деревни, что были расположены перед русскими позициями, одновременно ударили барабаны и раздались сигналы труб. Пехота Делагарди и стрельцы бросились к плетню и своим огнем задержали продвижение развернувшегося в боевые порядки противника. Между тем и московское войско строилось в две линии, правый фланг составляла пехота из наемников-шведов, за ними выстраивалась конница. У Шуйского на левом фланге, в первую линию встала конница, за ней выстраивалась пехота.

Стрельцы и иностранная пехота оказали достойное спротивление на линии плетня. "Сей плетень был для нас большим препятствием: ибо и Понтус[230] поставил при нем же свою пехоту, которая весьма вредила нашим, как наступающим через сии промежутки, так и возвращающиеся через них назад. Битва продолжалась долго; как наши, так и неприятель, особенно же иноземцы, несколько раз возобновляли бой"[231].

Полякам удалось опрокинуть московскую конницу, которая смяв боевые порядки своей же пехоты, отступила в обоз. Шведы же упорно держались. Кавалерия Жолкневского ходила в атаку по 8–10 раз, но не могла сломить сопротивление Делагарди. Лишь подтянув два фальконета, и открыв артиллерийский огонь, полякам удалось пробить брешь в оборонительных порядках наемников, прибывшая свежая польская пехота опрокинула наемников и заставила отступить в лагерь, куда ворвалась на их же плечах. Около трех тысяч шведов отступили на опушку леса и вновь встали в оборонительную позицию. Шуйский тем временем укрылся в своем обозе и бездействовал[232].

Видя это, Жолкневский предложил шведам почетную капитуляцию, то есть — отпустить, при оружии и знаменах. Делагарди не преминул согласиться и, таким образом, Шуйский остался в одиночестве. Обнаружив это, московские воеводы бросились бежать, за ними потянулись и рядовые войны. Поляки занялись грабежом обоза, и никого не преследовали.

Шведский отряд в полном порядке отступил в новгородские земли.

Между тем, на севере, события продолжали развиваться своим чередом. Улеаборгский губернатор Бем, согласно указаниям короля, написал письма в Соловки и в Сумский острог, предлагая свою вооруженную помощь против поляков и русских мятежников. Ответные письма в архивах не сохранились; вероятно, соловецкий игумен и сумский воевода просто не стали отвечать, поскольку никаких польско-литовских отрядов и русских мятежников в Поморье в тот момент не было, и никакая помощь русским властям на этой территории не требовалась.

Осенью 1609 г. Карл IX повторно, и с еще большей решительностью, приказал губернатору Вестерботнии Беку и улеаборгскому губернатору Бему набрать войско, прежде всего лыжников, и зимой, соединившись к северу от Ботнического залива, на реке Кеми, выступить совместно в поход для занятия Колы. Местному населению шведские военачальники, согласно королевской инструкции, должны были объяснить, что царь Василий Шуйский будто бы уступил Швеции это "древнее шведское владение" и что шведская граница должна теперь включить в себя и Кольский полуостров. В случае успеха похода предписывалось оставить в Коле достаточный гарнизон и немедленно установить новую шведскую границу. Одновременно должен был быть послан шведский отряд к Варангер-фьорду, чтобы захватить часть побережья Ледовитого океана у датчан, владевших территорией Норвегии до границы с Россией на южном берегу Варангер-фьорда. Если оба похода будут успешны, король предписывал обоим войскам соединиться у второго крупного русского поселения на Кольском полуострове — Печенгского монастыря, занять владения монастыря и объявить, что Печенга также (вместе с Корелой и Колой) уступлена русским правительством шведской короне. Понимая, что силы, направляемые им для захвата огромных пространств русского Севера, весьма невелики, король рекомендовал своим командирам стараться не наносить ущерба местным жителям, ибо насилия над населением могут вызвать вооруженный отпор и партизанскую войну, и тогда захватническая операция шведов будет сорвана.

Большие завоевательные планы Карла IX на крайнем севере в 1609–1610 гг. не смогли осуществиться. Губернатор Вестерботнии Бальтазар Бек отправил гонца с письмом к Кольскому воеводе, поручив ему заодно узнать расположение города и характер городских укреплений, и получил вскоре от воеводы ответное послание. Одновременно Бек начал делать некоторые приготовления к экспедиции, но на этом и ограничился. Вскоре прошел слух, что Бек вступил в тайный сговор с русскими и потому не выполнил распоряжения короля. Губернатор Эстерботнии Бем (из Улеаборга) оказался еще более нерадивым, и король приказал его посадить в тюрьму за невыполнение приказа[233].

Шведская завоевательная экспедиция на русский север не могла осуществиться по независящим от губернаторов причинам. Прежде всего, весной 1609 г. имелись большие трудности организационного порядка: в течение двух месяцев, остававшихся на подготовку похода, (чтобы успеть совершить поход до весенней распутицы), в северных провинциях с их обнищавшим, разоренным поборами крестьянским населением нельзя было собрать ни достаточного количества ополченцев, ни провианта, одежды и транспортных средств для длительного тысячеверстного похода по пустынной морозной тундре. Среди финских крестьян Эстерботнии должно было быть набрано, согласно распоряжению короля, 500 человек для участия в походе, как всегда один с десяти. Но, как указывает сам король (в своем приказе ускорить подготовку этой экспедиции в феврале 1610 г.), большое количество финских крестьян из Эстерботнии пришло в королевскую резиденцию с просьбами освободить их от участия в тяжелом походе на русский Север. Часть финских крестьян, подлежащих военной службе, спасаясь от набора, в это же время бежала в леса. В результате, улеаборгскнй губернатор Бем не смог у себя в провинции набрать отряд, необходимый для осуществления похода, а губернатор Вестерботнии Бек не рискнул, видимо, взять проведение похода только на свои плечи. А потом в памяти крестьян еще свежа была расправа после "дубинной войны", и идти воевать с теми, кто пятнадцать лет назад казнил их родных, особого желания не было.

В течение 1610 г. на северных рубежах продолжалось затишье; все внимание шведского правительства было приковано к событиям в центре России. Происшедшие в 1610 г. большие изменения во внутренней обстановке страны (официальное вступление в войну Польши, осада и взятие Смоленска, свержение Шуйского, победа поляков, занятие Москвы и провозглашение царем королевича Владислава) привели к открытому вторжению шведов. На Карельском перешейке шведские войска перешли границу и осадили город Корелу, которая никак не хотела добровольно переходить под власть Карла IX. В городе было около 2–3 тысяч жителей, а гарнизон состоял из 500 стрельцов. В течение полугода гарнизон и жители успешно сопротивлялись, вдохновляемые епископом Сильвестром. Ежедневно устраивая вылазки, защитники Корелы вступали в кровопролитные схватки с врагом. Во время одной такой стычки был захвачен знатный пленник Клаас Бойе. Только голод и болезни заставили капитулировать оставшихся в живых 100 человек[234].

Еще раньше, осенью 1609 года король послал своего доверенного Арвида Кнутссона с целью разведки места для строительства новой крепости в устье Невы. А несколько месяцев спустя, 24 февраля 1610 года королем отдано официальное приказание — найти место удобное, "чтобы можно было защищать всю Неву под эгидой шведской короны". Сюда отправился строительных дел мастер Даниэль Брандт, которому поручалось осмотреть выбранное место[235]. Работы по сооружению крепости начались весной того же года. Так появилась Нюенсканс, что в переводе со шведского означало — Невское укрепление. Начиная с петровского времени, в русском языке закрепился немецкий вариант названия крепости — Ниеншанц, будущий Санкт-Петербург.