Надежда Крупская - Основы политико-просветительной работы Страница 25

Пока все это прикрывается еще фиговыми листочками, но явственно слышны уже аккорды настраиваемых на мистицизм струн. Это понятно. Если война и революция подорвали религиозные чувства рабочей и крестьянской массы, то в помещичье-буржуазной среде та же самая революция обострила религиозные настроения до крайности. Еще бы! Революция вырвала у них из-под ног почву, опрокинула все их существование, выгнала из насиженных мест… Что же и остается им, как не уповать на бога! И чем дальше, тем эта религиозная пропаганда тех, кто раньше был хозяином жизни и это свое положение потерял, будет становиться все напористее. Этой пропаганде надо противопоставить твердую, столь же страстную, богато научно обоснованную антирелигиозную пропаганду, которую надо систематически повести среди учащейся молодежи, среди учительства и т. д.

И надо вооружиться для этой борьбы. Как?

Во-первых, нужно немедленно же составить руководство, которое можно было бы положить в основу антирелигиозной пропаганды.

По форме оно должно быть написано самым простым языком, с расчетом, что у читателя имеются самые минимальные знания в области истории, естественных наук и пр. В этом руководстве надо избежать отвлеченных рассуждений, а больше основываться на конкретном материале; конечно, материал должен быть строго проработан с научной точки зрения. Необходимо дать прежде всего статистику распространенности тех или иных религиозных верований на земном шаре с краткой их характеристикой. Затем должна быть дана картина развития религиозных верований — от грубого анимизма до очень утонченного философского идеализма, причем иудейство, христианство, ислам, буддизм должны рассматриваться как звенья одной общей цепи; нужно вскрыть, как отражались степень познания сил природы и представление о жизни человеческого общества в ту или иную эпоху на религиозном воззрении данного народа, в данную историческую эпоху; надо показать, как человек творил бога по своему образу и подобию.

Не менее важно указать на различие религиозных верований в различных классах общества; на разницу в религиозных верованиях господствующих и эксплуатируемых классов; на борьбу этих религиозных верований; на использование известных религиозных верований господствующими классами в качестве орудия классовой борьбы; на организацию распространения выгодных государству религиозных верований; на гонение против иноверующих. Наконец, следует осветить значение идеализма и противопоставить ему философию пролетариата — диалектический материализм.

Такое руководство значительно облегчит ведение антирелигиозной пропаганды. Затем необходимо обратить самое серьезное внимание на издание литературы, способствующей возможно полному освещению того или иного вопроса. Необходимо осветить полностью вопрос о том, существовал ли Иисус Христос как историческая личность, или существует только миф о Христе. На русском языке только в брошюре Энгельса затронут этот вопрос да еще в брошюре Виппера, которая начинается обоснованием мысли, что Христа не существовало, а кончается выпадами против материализма. Бывает труднее всего расстаться со старыми, привычными верованиями. Расставшись с ними, человек не так легко уже попадает в ловушку. Кто вырос с мыслью, что евангелие какое-то особое, необыкновенно возвышенное учение, которое проповедовал и за которое умер Христос, тому, раз он убедится, что и Христа никакого не было, не захочется, вероятно, другой раз попасть в положение верующего — в фикцию, в то, чего не было.

Затем чрезвычайно мало у нас книг, подвергающих христианскую религию критике с точки зрения интересов эксплуатируемых классов. Чрезвычайно распространено мнение, что христианство — религия современных трудящихся и обремененных, религия современного пролетариата. И по целому ряду других вопросов, относящихся к истории религиозных верований, нужны книжки. Пусть они даже написаны не марксистами — беда не велика. Книжку надо снабдить только обстоятельным предисловием. Такова, например, работа Древса «Миф о Христе», двухтомное исследование вопроса. Сам Древс — идеалист, представитель философской теории Гартмана, но его книга все же имеет громадную ценность. Царская цензура вполне правильно оценила революционизирующее значение этого исследования, предав сожжению напечатанный перевод второго тома этой книжки. С учеными и художниками такая вещь случается нередко: логика исследователя, внутренние законы творчества заставляют ученого или художника своим исследованием доказывать то, что льет воду на мельницу противников его мировоззрения. Конечно, все это надо растолковать читателю.

Наконец, нужен небольшой журнальчик по антирелигиозной пропаганде, который учитывал бы опыт антирелигиозной пропаганды, отзывался на злобы дня, был бы организующим центром. Тогда антирелигиозная пропаганда будет обслужена идейно в достаточной мере, а задача пропагандистов будет значительно облегчена. Тогда вопрос будет упрощен, сведен к вопросу организационному — как поставить работу в деревне, в Красной Армии, в профсоюзах, среди учащейся молодежи. Идейное содержание этой работы будет разработано.

Веками религия была путами для широких трудящихся масс. Надо помочь им освободиться от этих пут. Это дело, для которого стоит поработать.

1922 г.

РАБОТНИЦА И РЕЛИГИЯ

Если вы зайдете в церковь, то увидите, что там женщин куда больше, чем мужчин. Из мужчин больше всего стариков, а женщин много и пожилых и молодых. Крестный ход идет — опять-таки толпа состоит почти из одних женщин. Даже те, кто развитее, крепко держатся за обрядность. Случается, и коммунистки иконы у себя держат. Почему так? Почему женщине труднее порвать с верой, с обрядностью?

Основная причина тут та, что рабочий обычно больше знает, чем работница. Среди мужчин больше грамотных, больше ходивших в школу, больше привычных к книге. А кроме того, женщина больше привязана к дому хозяйством, детьми и пр. Рабочий бывает больше среди товарищей, больше слышит дельных разговоров, больше бывает в разных городах, видит разных людей, разные порядки. Голова у него свободнее от мелких забот, которые целиком охватывают женщину-работницу.

Учила я как-то в вечерне-воскресной школе. Вот на уроке рассказывает ученица, жена рабочего, что она дня два тому назад лекцию ходила слушать: «Так уж хорошо рассказывал, так хорошо», — говорила она о лекторе. — «О чем же рассказывал?» — спрашиваю. — «Недосуг мне, матушка, помнить: стирка у меня была». Работнице страшно мешает в приобретении знаний женский недосуг. Потому она легче верит и в бога, и в черта, и в батюшкины слова, и в россказни соседки, в сны верит, во всякие приметы…

И то сказать, трудно ей расстаться с тем фантастическим миром, в котором она живет. Спрашивает меня одна молоденькая сиделка, деревенская девушка: «Неужто вы в бога не верите?» — «Не верю», — говорю. — «Совсем?..» — «Совсем…» — «И в святых не верите?» — «Ну уж в бога не верю, неужто в святых буду верить!» Она помолчала. Потом говорит: «Думаю, скучно вам!» Я потом часто думала над ее словами. Однообразная работа изо дня в день, одно и то же, одни и те же мелочи, одни и те же заботы. Нельзя так жить, если нет никакой перемены впечатлений, никакого отвлечения от обыденных забот, никакой красоты, — заест серая жизнь. А на женщину, которая крепко привязана к дому, церковное благолепие, церковное пение, людская толпа производят сильное впечатление: очень уж бедна и сера ее обычная жизнь, очень уж мало в ней ярких впечатлений.

А потом еще и то: домашние дела держат, как тесто, к рукам липнут — от них не отвязаться, ну а уж в церковь божию надо идти — это для бога, никто не осудит. Вот почему держатся так женщины, и работницы в том числе, за религиозную обрядность, вот почему больше из женщин состоит та толпа, которая не дает изымать церковные ценности, для того чтобы накормить умирающих в муках голода людей. Воображение у них бедное, как умирают люди от голода, представить себе им трудно, а того, что будет меньше благолепия, блеску, — этого они боятся, этот блеск играет крупную роль в их жизни. Католическая церковь прекрасно учитывает влияние форм богослужения на чувства: пение всеми прихожанами, украшение церкви цветами, статуями, таинственный полумрак католических церквей и прочее — все это бьет на чувства.

Есть еще одна сторона, которую забывают, когда говорят о религии. Церковные богослужения удовлетворяют потребность в общежитии, дают ряд коллективных переживаний. И у женщин эта потребность опять-таки сильнее. Мужчина, уходя на заработки, служа в армии и т. д., общается с людьми на другой почве. Женщина же больше привязана к дому, живет больше замкнутой жизнью. Мне как-то говорила одна крестьянка: «Только и людей видишь, что в церкви».