Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №8 (2002) Страница 25

В еврейских магазинчиках нас охотно старались принять за поляков, чехов или хорватов. Однажды мы долго рылись в книжной лавке и нашли там Евангелие на сербском языке. Когда я подошел к продавщице, чтоб расплатиться, невольно разговорился с ней. Внешне она была очень похожа на скандинавку, из ее магнитофона лились звуки Генделя — “For unto us the Child is born”, я заговорил с ней по-английски, и, посмотрев на сербское Евангелие, она спросила:

— Это на каком языке?

— На сербском.

— Когда вы только вошли и заговорили, я сразу догадалась, что вы — сербы.

— Мы русские, — возразил я и тут же приврал: — Но большинство русских знает сербский язык.

Она удивилась и вдруг призналась:

— А я из Стокгольма. И знаете, когда я жила в Швеции, я все время считала себя еврейкой. Потом переселилась на землю своих предков, и вот парадокс — тут я чувствую себя шведкой. Очень скучаю по Швеции.

В одном кафе я купил у пожилой еврейки бутылку “Макавейского” пива. Она сразу сказала:

— Вы из Одессы.

— Нет, я из Москвы, — возразил я.

— Нет, я вижу, что вы не еврей, но вы из Одессы. Если кто заходит из России, то только одесситы покупают у меня пиво. Скажите же, как там наша Одесса? Можно ли туда возвратиться?

И совсем замечательный разговор состоялся у меня однажды утром на блок-посту возле Стены Плача. Я гулял рано утром по Иерусалиму, и мне нужно было пройти через этот блок-пост, чтобы выйти сквозь Мусорные ворота за пределы Старого города. Поскольку говорящих по-русски встречаешь не всякий раз, я обратился к солдатам, сидящим на контрольно-пропускном пункте, по-английски:

— Good morning, boys! How are you? Have a nice day! (Доброе утро, хлопчики! Как вы тут? Желаю хорошо провести время!)

Они меня проверили, не нашли никаких бомб и пропустили. Но стоило мне сделать пару шагов, как слышу, один другому говорит по-русски:

— Вот счас бы этому гудмонингу взять да и садануть из автомата в позвоночник!

Я радостно оглянулся:

— Ребята! Из России? Откуда?

— Питер, — угрюмо промычал один из них.

— А я из Москвы. Молодцы, ребята! Я тоже не люблю Америку.

ДОБЛЕСТНАЯ ИЗРАИЛЬСКАЯ ПОЛИЦИЯ

Блок-постов по всему Израилю если не столько же, как у нас в Чечне, то, во всяком случае, ненамного меньше. Это не удивительно, если учитывать масштабы конфликта, развернувшегося в наше время на Святой Земле. Полиции на улицах Иерусалима куда больше, чем милиции в Москве. Израильская армия и полиция отличаются обилием в их рядах девушек. Каждый третий полицейский — девушка.

О внешнем виде еврейской полиции стоит сказать особо. Одеты все в очень красивую, строгую и элегантную форму. Стройные, загорелые, с орлиным взором. Невольно вызывают уважение. Невольно сожалеешь, что наша милиция не выглядит так же доблестно, особенно после введения летних картузиков, в которых милиционер скорее похож на бобика, чем на центуриона. Одетый вахлаком, страж порядка и взгляд имеет подловатый, а надень на него красивый мундир — он тоже будет соколом глядеть, не хуже израильского.

Однажды ночью нам довелось наблюдать, как израильские полицейские, выскочив из своего участка, преследовали кого-то, лихо щелкая затворами автоматов. Что примечательно — если днем они все ходят с американскими и израильскими автоматами, то ночью все-таки меняют их на наши “калаши”.

Ни днем, ни ночью в Иерусалиме ты не подвергнешься никаким придиркам со стороны полиции. Особенно если ты не похож на араба. В целом, действия органов охраны порядка безукоризненны.

И все же...

Крестный ход в Великую Пятницу запомнился нам не только теми благого­вейными чувствами, что переполняли нас накануне Благодатного Огня и самой Пасхи Христовой. Невозможно забыть и плохое. То, как полицейские не могли или не хотели правильно организовать толпу, допускали давку, и когда эта давка начиналась, они хватали железные ограждения и давили, а нередко и били ими людей. В нашей украинской группе оказалась одна учительница, которая среди особо рьяно орудующих полицейских признала своего бывшего ученичка и схватила его за грудки:

— Илюша! Чему я тебя учила! Я учила тебя добру, любви к людям, а ты что вытворяешь! Ты человек или нет? Как ты смеешь бить православных!

Илюше было явно стыдно. Краснея, он посматривал на смеющихся своих товарищей и робко отпихивал бывшую учительницу стволом автомата. Как мы потом выяснили, он имел полное право пристрелить ее за нападение на полицейского. Но он не воспользовался этим правом. Уроки любви к людям все же не прошли для него даром.

В храме Гроба Господня в Великую Пятницу и в Великую Субботу полицейских было примерно по одному на десять верующих. Ничего не скажешь — их присутствие необходимо, дабы избежать давки и возможных беспорядков, ведь кроме русских, белорусов, украинцев, сербов и греков здесь присутствовало немало армян, румын, арабов, православных и неправославных евреев. Но, наводя порядок, израильские полицейские почему-то уж очень хотели быть похожими на нацистов, какими мы привыкли их видеть в художественных фильмах про фашистскую Германию. Гоняя людей с места на место, они вполне могли объяснять им причины, по которым эти перемещения производятся, но вместо этого они подходили и с ненавистью выкрикивали: “Лэшам! Лэхоха! Лэшам!”, что, вероятно, примерно соответствовало немецкому “Steht auf! Raub! Steht auf!” (“Встать! Вон отсюда! Встать!”) При этом, как выяснялось, некоторые из полицейских, особенно девушки, прекрасно изъяснялись по-русски.

Но удивительно даже не это. Удивительно, что, находясь в храме Гроба Господня и став очевидцами величайшего чуда и величайшего свидетельства бытия Христа Бога — Благодатного Огня, — они ничуть не уверовали и не испытали никакого трепета, будто ничего не видели, кроме беспорядка. Многие полицейские были оснащены маленькими ручными огнетушителями, и этими огнетушителями они гасили пылающие Благодатным Огнем пучки свеч! Вот ведь слепые!..

Ничего не изменилось со времен Иисуса Христа. Явись Он сегодня, Его распяли бы точно так же, как тогда. И точно так же плевали в Него и швыряли бы в Него камни, когда б Он снова шел по крестному пути Своему.

ХРАМ ГРОБА ГОСПОДНЯ

С какой бы стороны и через какие бы ворота вы ни вошли в Иерусалим, ноги сами приведут православного человека сюда — к храму Воскресения Христова, известному также под названием храма Гроба Господня. Да и может ли быть иначе? Есть ли на всем белом свете более святое место?

Здесь находится географический “пуп земли”.

Здесь под горой Голгофой был погребен Прародитель Адам.

Здесь на горе Голгофе был распят Спаситель Иисус Христос, Сын Бога Живого.

Здесь Его сняли с креста, положили на камень Помазания и, умастив благовониями, спеленали.

Здесь Его погребли в небольшой пещерке в тридцати трех шагах от места распятия, чтобы здесь же Он и воскрес, являя миру спасение.

И здесь находилась древняя глубокая цистерна, куда был брошен и завален мусором крест, который потом чудесно обрела православная греческая царица Елена.

И все это вмещает в себе огромный храм Гроба Господня.

Крестный Путь начинается от Стефановых врат и пересекает всю северную часть Старого Иерусалима, он идет мимо бывших стен Соломонова храма, через Преторию и Литостратон, делает повороты налево, направо, налево и еще раз направо. Здесь, на последнем повороте перед площадью храма Гроба Господня, словно важнейшая веха, стоит Александровское подворье с храмом Александра Невского. Это самый близкий ко Гробу Господню русский храм. Вдоль него ведет улица прямо к арке, под которой мы проходим на ступени и по ступеням спускаемся на площадь. От нижней ступени до врат храма — тридцать три шага, по числу лет Господа. Перед входом — колонны, одна из них несет на себе глубокую трещину. К этой трещине прикладываются, в нее кладут записки с именами людей, о здравии или упокоении которых верующие просят Бога.

История этой трещины известна каждому, кто читал о Благодатном Огне. В 1579 году, когда Иерусалимом владела Османская империя, армяне подкупили турок, чтобы те в Великую Субботу впустили в храм Гроба Господня только их, а остальные христиане вынуждены были томиться у врат храма. Но Христос не явился к лукавым, решившим, что все можно купить. В тот час, когда Огонь обычно появляется в часовне Гроба, привратная колонна с громким треском лопнула, и Благодатное Пламя вышло из нее — к тем, кто стоял при закрытых дверях. Среди них был и тогдашний Патриарх Иерусалимский.

Войдя в храм, надо тотчас свернуть направо и подняться по ступеням на Голгофу. Теперь от горы ничего не осталось, ее превратили в особый храм, как бы такую антресоль внутри храма Гроба Господня. Она поделена на два придела. Первый придел — католический, на том месте, где Христос был прибит гвоздями к кресту. На стене — мозаика, изображающая это событие. Господь повержен и пригвожден, над ним стоит Богородица с пылающим сердцем.