Федор Раззаков - Дело, взорвавшее СССР Страница 25

Поскольку рост урожаев хлопка требовал расширения площадей посевных земель и, значит, дополнительных водных ресурсов для их орошения, перед Москвой встала проблема — где эту воду взять. Ведь, например, тот же Узбекистан больше чем соседние республики Средней Азии страдал от нехватки воды, поскольку все основные реки, текущие на его территории, начинаются в Киргизии или Таджикистане. Вот тогда и была реанимирована идея столетней давности (ее разработал в 1862 году выпускник Киевского университета Я. Демченко) о перебросе части стока северных рек. Согласно этой идеи, можно было значительно увеличить площадь орошаемых земель в республиках Средней Азии и Казахстане (до 18 миллионов гектаров, что было больше существующего в два раза), направив туда части стока сибирских рек Иртыш, Обь и ряда других.

Отметим, что реанимация этой идеи произошла еще при Хрущеве — на XXII съезде КПСС в октябре 1961 года. В Программе КПСС, принятой на этом форуме, отмечалось, что «советский человек сможет осуществить дерзновенные планы изменения течения некоторых северных рек и регулирования их вод с целью использования мощных гидроресурсов для орошения обводнением засушливых районов». Однако смещение Хрущева на время отодвинуло осуществление этого проекта и только в 1968 году к нему вернулись вновь — Пленум ЦК КПСС дал поручение Госплану, Академии наук СССР и другим организациям начать разрабатывать план перераспределения стока рек.

Узбекистан от этого плана выиграл бы больше всего, однако у проекта имелась и масса противников, засевших в различных союзных министерствах и аппарате правительства СССР. Первая очередь проекта была невыгодна и Казахстану, поскольку воду по нему для Узбекистана и Туркмении собирались брать из Иртыша — самой большой реки Казахстана. Короче, на бумаге все получалось гладко, а на деле — сплошные овраги.

Между тем, требуя от хлопкосеющих республик увеличить урожаи «белого золота», Центр покупал его по заниженным ценам. Можно предположить, что низкие закупочные цены на хлопок сохранялись Центром не случайно. Это могло быть вызвано тем, что Центр таким образом заставлял руководство хлопкосеющих республик, озабоченных погоней за необходимыми им денежными поступлениями, не сбавлять темпы урожайности хлопка.

Между тем, помимо «белого золота», еще одной твердой валютой для Узбекистана, способствующей укреплению его позиций в структуре Союза, являлось чистое золото. Именно при Рашидове республика в течение короткого времени создала новую для себя индустрию и буквально ворвалась в десятку золотодобывающих стран мира, построив около десятка рудников, в том числе крупнейшее в мире золотодобывающее предприятие Мурунтау с выпуском золота самой высокой пробы.

Еще в самом начале своего правления, в начале 1960-х, Рашидов нацелил республиканских геологов на поиски новых месторождений золота в Узбекистане. При этом в Москве (да и в других регионах, особенно в конкурирующих с Узбекистаном) весьма ревностно следили за этими телодвижениями Рашидова. С одной стороне Москве было выгодно получить новые «золотые жилы», с другой — там понимали, что это золото может подогреть амбиции узбекского лидера и позволит ему проводить более независимую политику. Вот почему, когда узбекские геологи рапортовали о новых и новых находках золота в республике (в том числе и самого крупного в СССР), в Москве относились к этому скептически, а то и раздраженно. И игнорировать эту реакцию было нельзя, поскольку без согласия Центра развивать эту индустрию (как и любую другую) узбекские власти попросту не могли. О том, как протекала «золотая эпопея» Рашидова, рассказывает очевидец — А.Кахаров:

«Развитию отрасли золотодобычи Узбекистана повезло. Шараф Рашидович обладал энциклопедическими знаниями по истории золота, хранил в памяти множество народных сказаний и легенд, в том числе о древнем золоте времен каменного века, когда человек на примере случайных находок проявлял интерес к металлу солнечно яркого цвета. Более подробно он любил рассказывать об эпохах бронзы и железа периода истории, когда наши предки научились выплавлять медь, золото, серебро, бронзу, железо и изготовлять примитивные орудия труда и оружие, а также искусные украшения во времена существования государств Согдиана и Бактрия.

О добыче самородков золота в Нуратинских горах и низовьях реки Заравшан в военные и довоенные годы Шараф Рашидович рассказывал как будто сам участвовал в их разработке. Он был хорошо осведомлен и прекрасно знал дислокацию, названия и особенности месторождений золота на всей территории республики. Видавшие виды, исколесившие и истоптавшие ногами равнины и горы Узбекистана первопроходцы-геологи, занимающиеся поисками золота, поражались доскональным знаниям Шарафа Рашидовича названий малозаметных ручейков, заброшенных поселений, старых мазаров, родников, колодцев, холмов и гор.

— Обратите внимание на местечко Акчоп у подножья гор в Нуратинской долине, — рассказывал Шараф Рашидович в редкие моменты отдыха в кругу близких его духу людей. — Там местные жители добывали золото до войны и если подняться по одноименному ручью вверх по течению, вы выйдите на перевал Узунсакал и Давлятходжа с небольшим озерцом на вершине. С этой вершины перед вами откроется панорама предгорья, где некогда кипела жизнь. В ущельях Ухум добывали железо, ковали подковы и оружие. Золото мыли в речках Маджерум, Сентап, Каттаич. За поворотом Аулие Мазар вы найдете норы и глубокие пещеры, где жили и работали древние рудокопы.

У него было свое собственное видение перспективы запасов золота и о возможностях его добычи. Он имел свое собственное понимание этимологии ряда обиходных слов и он трактовал по своему смысл звучаний: Сентап, Чармитан, Зармитан, Зарафшан, Олт-Золт-Голд, Каульды, Алтын-казган, Заркашон, Захаб и др.

Ученые, писатели, журналисты, политические деятели и коллеги, которым удавалось иметь встречи в официальной и неофициальной обстановке, в приватной беседе с Шарафом Рашидовичем восхищались его глубокими знаниями древней и новой истории, современной литературы, умению обворожительно и захватывающе вести беседу с собеседниками…

Шараф Рашидов использовал каждую возможность встречаться со специалистами по золоту из Москвы, вступал с ними в дискуссию, отстаивал свою позицию в необходимости проектирования и строительства золотодобывающих рудников и фабрик в Узбекистане. Я помню нудные переписки и переговоры с министром цветной металлургии СССР П. Ф. Ломако.

Убедившись в несостоятельности Минцветмета в крупномасштабных и решительных действиях по освоению золотого месторождения Мурунтау, Шараф Рашидович осторожно стал привлекать к этой идее министра среднего машиностроения СССР Ефима Павловича Славского.

Я помню одну из первых, не совсем удачно завершившуюся, беседу Славского с Рашидовым. Шараф Рашидович начал свою беседу словами благодарности Ефиму Павловичу за преобразования в пустыне Кызылкум средствами Минсредмаша. На самом деле в конце 50-х и в начале 60-х в тяжелейших условиях силами министерства Славского было совершено чудо — построен поселок Учкудук (городом это чудо в Навоийской области станет в 1978 году. — Ф. Р.).

Шараф Рашидович красочно обрисовывал преобразования, происшедшие в центре безжизненной пустыни, о местах, где можно было скорее погибнуть в поисках воды, чем найти следы занесенных песком трех колодцев, и о том, как возник мираж — промышленный гигант оборонной индустрии СССР с роторными экскаваторами, шахтными копрами, с уютным озелененным поселком, соединенный со всей страной, вновь построенной трехсоткилометровой железной дорогой.

Беседа за обеденным столом проходила в умиротворенной обстановке, когда говорили о многом, в том числе о пользе зеленого чая, о первой атомной бомбе, произведенной из сырья Узбекистана и Таджикистана, о трудностях сбора хлопка, об объектах урана в Чехословакии и Германии и об интересных находках золота узбекскими геологами.

Царило полное единодушие во всем, однако на дипломатическое предложение Шарафа Рашидовича о том, что только Минсредмашу и министру, каким является Славский, по силам принять на себя заботу об освоении крупнейшего месторождения золота в мире — Мурунтау, Славский решительно отказал Рашидову словами:

— Я понимаю тебя, Шараф! Золото нужно для страны. Ой, как нужно! Но ты пойми и меня. Мы призваны защищать Родину силой оружия. Мы не должны распыляться. Ты знаешь, сегодня наше министерство чем только не занимается. Мы заготавливаем столько картошки, сколько ее выращивает вся Белоруссия. Я вынужден создавать совхозы, производить кефир, коптить копчености, строить города, магазины, овощехранилища и еще многое другое. Если дело так будет продолжаться, министерство придется переименовывать. Каждый министр должен заниматься и отвечать за свое дело. Золото — это заманчиво, но это епархия Петьки и Васьки. (В то время министром цветной металлургии был Петр Ломако, министром финансов — Василий Гарбузов.)