Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6409 ( № 12 2013) Страница 25

- Вы неоднократно работали со сложными и громоздкими литературными произведениями, перенося их на сцену. В числе ваших постановок "Петербург" А. Белого, "Яма" А. Куприна, "Бесы" Ф.М. Достоевского. В чём для вас состоит главная трудность в этом процессе и всё ли можно и нужно переносить на сцену?

- Главная сложность состоит в переводе литературы на язык драмы, в поиске сценического и образного эквивалента, который бы отражал глубину литературного языка автора. Эта тема заслуживает отдельной научной работы. Всё переносить на сцену не стоит, можно закопаться. Что переносить? Что режиссёру нужно - по смыслу и по сюжету, - то и переносить.

- Должны ли драматурги прошлого отвечать на вопросы нашего времени? Каковы критерии у нынешних режиссёров при выборе пьесы для постановки?

- Драматурги прошлого никому ничего уже не должны и должны не будут. Просто в истории мировой драматургии иногда встречаются авторы, которые и глубоко, и всерьёз, и красиво задавались вопросами вечного толка. В чём смысл жизни, например. Такие вопросы будут всегда современны, как, впрочем, и настоящие, трагические истории любви. Какие критерии у других режиссёров, я не знаю. Какие критерии у меня? В пьесе должны быть качественная фабула, сюжет и содержание. Что ещё? Побольше женских ролей!

- Вы не скрываете своей уверенности в том, что в современной российской драматургии светлых пьес о любви нет. Почему их нет, тема-то вечная? Или, может быть, вы просто плохо ищете?

- Ищу я хорошо. Но дело в том, что реальность наша беспросветна, и любовь в ней давно убита. Убита всем строем жизни. Это трагично осознавать, но это так. Если честно, это страшная тема!.. Писать о любви надо и не фальшиво, и не цинично, и заразительно! В драме сейчас у современных авторов - кишка тонка! Простите[?] Радует только то, что когда-нибудь это кончится. А может, и не кончится? И потом, вечность любовной темы не гарантирует непременную способность общества на эту тему интересно разговаривать. При определённых обстоятельствах общество теряет потребность и способность любить и сострадать. Такое встречалось в истории разных культур, и не раз. Я слышал [?]a[?][?][?]a[?] в театре - кто-то из пожилых театралок сетовал: "Разучились писать про любовь[?]" Про какую любовь? - думаю я. Да мы изживали романтическую любовь к человеку - в драматургии и в жизни! За последние пятьдесят лет всем строем своей жизни изжили её благополучно. Нравственную, христианскую любовь к человеку значительно раньше изжили, чем сами родились! Наши дедушки решили эту проблему по-большевистски прямо, гораздо раньше наших пап и мам. Всё, отдыхайте, театралки! - любви нет, и в скором времени в новой драме не будет. В сторонке курит ваша любовь к человеку.

- Сейчас на государственном уровне не работает система заказов драматургам пьес для постановки, как это было в советские времена. Но театр и сам вполне может делать такие заказы. Драматурги "простаивают", вынуждены уходить из профессии, потому что и уже написанные ими пьесы никто не читает, даже если они лежат на вахте того или иного театра. Это сегодня общее положение. Откуда у завлитов и худруков такое стойкое пренебрежение к отечественным современным драматургам?

- Потому что подавляющее большинство драматургов - графоманы. И так было всегда. Как и в режиссёрской профессии, большинство - бездари. И это нормально. Заказывать пьесы? Даже и не знаю, что ответить. А эта система госзаказа пьес разве уже дала результаты? Мне сразу вспоминается Булгаков и его "Батум"... Театр и драматург - они связаны. Что сейчас происходит с театром? Это такой запутанный клубок хронических проблем, вопросов без ответов, умностей и глупостей... С драматургией - то же самое.

    И сдвинуть эту махину, которая весит тысячу тонн, можно только волевым способом, как Пётр I. Нам всё время говорят, что делать этого нельзя - посмотрите, как в Европе, вы же не азиаты и т.д. А какой ещё есть путь? Я не вижу другого выхода. А пока мы живём в той коммуналке, где все ненавидят друг друга. И в ней может родиться только стенгазета. Причём, заметьте, в стенгазете нет цензуры. И все опять соберутся возле той стенгазеты, позлословят и посмеются, поругаются и разойдутся[?] Думаю, что те чрезвычайно интересные процессы, которые сейчас происходят, дадут однажды всё-таки какой-то результат. И всё это варево, всё это кипение в результате что-то сварит. Знаете, на Камчатке есть такое каменное плато, тёплое, полузасохшее болото, очень вонючее, и только где-то с краю прорывается, бьёт вверх маленький чистый гейзер. И ведь случится момент, когда он пробьёт, размоет всю эту толщу вонючей грязи, что-то же случится! Думаю, что тогда и появятся тексты. И их напишут люди, воспитанные на вещах, где есть любовь к  родине, к этим людям, к этому театру.

- На ваш взгляд, современная отечественная театральная режиссура какие испытывает сложности? Достойна ли она внимания с точки зрения истории театра?

- Трудности профессии? Ну, помимо штатных ремесленных проблем, есть ещё одна проблема. Между современным театром и зрительным залом - не оркестровая яма, а пропасть непонимания. Впрочем, это проблема не только театра. Поделюсь одним наблюдением. Я несколько раз бывал на семинарах, посвящённых проблемам современной молодой драматургии. И не покидало меня ощущение, что все эти славные талантливые ребята, в своей дружной профессиональной субкультуре словно отказались от внешней жизни. Жизни, являющейся прямой противоположностью их миру. И жизнь эта им мало того что не интересна - она для них опасна. В девяностые годы таких называли "неформалы": чем-то отличающиеся от всех. Вот тут и спрятана проблема современной и молодой драматургии.

- То есть молодёжь вас не обнадёживает?

- Молодость разума современной драматургии происходит из двадцатилетнего провала русской драматургической традиции! Обозначился этот провал началом девяностых и продолжается до сих пор. Юный разум современной драмы требует и ищет в жизни высокого, а находит лишь враньё и фальшь, человеческий вакуум, дурную социальную клоунаду и нравственную тину.

- До того, как стать художественным руководителем Театра на Малой Бронной, вы долгие годы были свободным художником, делая постановки в разных театрах. Сейчас какие у вас отношения со свободой?

- Свобода есть осознанная необходимость. А если серьёзно, ну какая тут, к чертям, свобода при таком количестве обязанностей! Хотя в целом я делаю, что хочу... Наверное, я свободный человек.

 - А как оставаться свободным художником в рамках, скажем, системы Станиславского?

- Опыт Станиславского не есть единственный и неизменный способ жизни в творчестве. Это лишь один, пусть и самый значительный в ХХ веке, но не единственный способ постижения творческих механизмов театра. Настаивать, учитывая общую теорию относительности, на том, что система Станиславского универсальна, - глупо. Хоть я и воспитан в традициях системы и исповедую систему Станиславского, но, думаю, что канонизировать её - значит, погубить. И точно знаю одно: современный режиссёр, актёр, театровед, перед тем как отрицать саму систему, что нормально, должен её знать. И знать на "отлично". Система Станиславского есть азбучный, грамматический свод ремесленных[?] даже не законов, а правил, которые являются результатом колоссального творческого опыта великого актёра и режиссёра. Свод этих правил одновременно и прост, и фундаментален. Система Станиславского в театре - это что-то вроде теории относительности Эйнштейна в физике, или таблицы элементов Менделеева в химии, или теории большого взрыва в астрономии[?]

- То, что вы перечисляете в сравнении, относится к высокой науке [?] [?][?] [?][?][?][?][?][?][?][?][?][?] [?][?][?][?][?][?][?]u[?].

- Да, но теория и уж тем более практика театра не есть что-то фундаментальное и сугубо научное. Творчество лежит в области иррационального, какого-то, скорее, антинаучного, очень чувственного и глубоко мистического процесса.

- Вы говорите о правомочности отрицания современным режиссёром этой системы. Но зачастую отрицается то, чего не знаешь. Это признак бескультурья: проще же отмахнуть[?][?], "скинуть с корабля", чем долго учиться, погружаться, время терять. А у Станиславского книжки толстые[?]

- Смею утверждать, основываясь на своём педагогическом и творческом опыте, что интересно учить по Станиславскому у нас разучились. Это беда, и беда большая, учитывая, что творческий потенциал и содержание системы далеко до конца не освоены - ни творческим сознанием, ни теоретиками театра. Система понимается узко, ограниченно и просто примитивно как эстетика и рупор бытового, правдоподобного и жизнеподобного театра. Сам Станиславский иронически относился к многословию своей системы и говорил, что всё, им написанное, есть лишь попытка научно понять смыслы и механизмы театрального творчества. Потом это назвали "Учение о сквозном действии и сверхзадаче". А попросту, это попытка найти ключ к ответу на вопросы: "Про что ставим спектакль? Про что и зачем играем эту роль?.." Как научиться интересно отвечать на эти - самые первые! - два вопроса? Как всё это влияет на художественную выразительность спектакля и роли? Вот здесь зерно системы! Всё остальное - выводы[?]