Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6476 ( № 34 2014) Страница 25

Понятна нам и печаль нашего нового ректора: государство не даёт денег на высшее образование и в то же время требует, чтобы оно было, и было на самом достойном уровне – «не хуже, чем у них, в Европе». Отсюда проистекает трагедия всех нынешних реформаторов, попавших в жернова государственных амбиций: надо соблюсти вид реформы, создать фасад, украсив его пышной вывеской со звучным названием «Универсальный бакалавриат», Liberal Arts, и при этом постараться убедить себя и других в реальном существовании этого миража.

Трудная задача, почти невыполнимая! И лично я искренне восхищаюсь талантом ректора, его умением внушать себе и нам «практико-ориентированность» своего бытия. Но беда в том, что многие «не верят». Он играет почти на грани человеческих возможностей, а ему – не верят! Но тогда, прежде чем хоронить традиционную модель высшего педагогического образования, может быть, стоит задуматься над вопросом: а сложилась ли в России та культура свободной и ответственной личности, которая позволит нашему студенту вот так сразу превратиться в «вольного художника»? И где та престижность учительской профессии, которая будет стимулировать достижение высоких результатов в рамках подобной модели обучения? Увы, на эти вопросы сегодня однозначного ответа нет и ещё долго не будет. А если так, то почему бы в рамках реформы высшей педагогической школы не допустить конкурентной борьбы разных образовательных идеологий, или систем, чтобы естественно выявилась лучшая? И почему для эксперимента с непредсказуемым результатом потребовалось избрать старейший вуз с богатой историей, каким является МПГУ?

P.S. У системы Liberal Arts есть несомненный, на наш взгляд, плюс – возможность выбрать специальность не в момент поступления в вуз, а после изучения общего, интегрированного, курса. Но как «свободные искусства» сочетаются с уже принятыми у нас стандартами образования? И для всех ли учебных заведений подходит эта система? Приглашаем к разговору учёных, педагогов, студентов.

Теги: образование , высшая школа

Ещё раз про стихи

Kет семь-восемь назад я уже писала о том, что в школе вдруг появился вопрос "Зачем учить стихи?"

То, что прежде была аксиомой, стало теоремой, которую нужно доказывать. Но если раньше доказывать нужно было детям и некоторым примкнувшим к ним родителям, то теперь единства нет уже в самом учительском сообществе. Появились (или стали такими) учителя, которые не требуют от своих учеников заучивания стихов наизусть: достаточно того, чтобы ребёнок прочёл стихотворение по книге (думаю, что их чтение с мобильного телефона).

Ещё одна категория словесников считает, что учить всё-таки нужно, но не определённые стихи того или иного поэта, а понравившиеся лично ребёнку (в большинстве случаев ему «нравится» то, что покороче, и вместо «Я помню чудное мгновенье», он, скорее всего, выучит «Я влюблён, я очарован, словом, я огончарован»). Я же принадлежу к третьей группе, совков и ретроградов, считающей, что не требовать от детей заучивания стихов наизусть - преступление и что учить должно определённые стихи («Зимнее утро», «Бородино», «Я пришёл к тебе с приветом» et cetera), те, что учили не только мамы и папы, но и деды и прадеды нынешних школьников, так как это ещё одна (а их не так много!) скрепа нации.

Ещё сравнительно недавно выучить стихотворение было самым лёгким домашним заданием. Если в течение четверти ребёнку не давались сочинения, если он плохо отвечал в классе или не был готов к урокам внеклассного чтения, учитель, чтобы «вытянуть» и поставить такому ученику хотя бы «тройку», задавал выучить несколько стихотворений. И тот, несказанно обрадованный, бежал домой учить.

Теперь же учить стихи для большинства детей стало не просто проблемой, а мукой, каторгой, адом. Пользователям интернета стал широко известен ролик, где ребёнок (на вид второ- или третьеклассник) пытается (от слова «пытка») выучить четверостишие Плещеева. Мать раз за разом повторяет, казалось бы, простейшее:

Травка зеленеет, солнышко блестит

Ласточка с весною в сени к нам летит.

Если первые две строчки ребёнок с грехом пополам осиливает, то две последние становятся для него неподъёмным грузом. Кто, куда, с чем летит? В конце концов он разражается матерной бранью в адрес училки: зачем такое задала. Мнения разделились: кто-то обвинил учительницу, кто-то ребёнка, кто-то Плещеева. Почему-то никто не обвинил мать (к ней мы ещё вернёмся).

По моему глубокому убеждению, учить стихи стало проблемой, потому что они ушли из жизни и остались только в школе. Сегодня школа – для стихов – последний рубеж или, если угодно, редут. Если учителя его сдадут, дальше будет тишина.

Я сказала: стихи ушли из жизни, но, может, точнее будет сказать: жизнь ушла от стихов. Воистину: порвалась цепь времён.

Тем более нужно латать эту дыру, брешь, прореху на человечестве. Затыкать её своим телом. Своим делом.

Теперь от сетований к делу.

Вопрос номер один: кто должен учить с ребёнком стихи?

Идеально (то есть нормально), если это будет мать. Всосанные с молоком матери «баю-баюшки баю, не ложися на краю» и «ладушки, ладушки, где были, у бабушки» – это первоначальные – подсознательные – представления о ритме и рифме и благодатная почва для последующих Чуковского, того же Плещеева и далее со всеми остановками. Если же первая встреча ребёнка с поэзией (а не со специально написанными для детских садов стишками) происходит в школе, то мы видим то, что видели в ролике: стихи для него – тарабарщина и абракадабра.

Что касается учителя, то он должен учить любого Маугли, в каком бы возрасте тот к нему ни попадал: в первом, пятом или одиннадцатом классе. Нужно, во-первых, сказать ребёнку, чем вообще поэтическая речь отличается от прозаической, объяснить, если он этого не знает, что такое ритм, размер, рифма, тропы. Во-вторых, растолковать значения всех слов стихотворения: так в, казалось бы, хрестоматийном:

Бразды пушистые взрывая,

Летит кибитка удалая,

Ямщик сидит на облучке,

В тулупе, в красном кушаке, –

это и «бразды», и «кибитка», и «ямщик», и «облучок», и «тулуп», и «кушак».

(Что стоило матери из того же ролика не с садистской методичностью повторять одни и те же строки, а для начала объяснить значение слова «сени».)

В-третьих, тут же пояснить, что смысл стихотворения не складывается из смыслов всех составляющих его слов. Как писал Заболоцкий: «Слово получает свой художественный облик лишь в известном сочетании с другими словами». Разобрать стихотворение, не побоюсь этого слова, «по косточкам». Но потом непременно «собрать», полить живой водой, то есть прочитать ещё раз – красиво, правильно, вдохновенно.

Некоторые учителя предпочитают включать записи мастеров художественного слова, артистов или самих поэтов. Это, конечно, хорошо, а иногда – в случае с авторским чтением – просто необходимо. Иногда, но отнюдь не постоянно. Ибо я уверена, что хорошо читающий стихи учитель – лучший пример. Ведь он демонстрирует не только технику и артистизм, но и любовь к тому, чему учит! А любовь – сильный аргумент.

И наконец, последний, может быть, самый главный вопрос: зачем учить стихи? Мне всегда не по себе, когда я слышу (в том числе и от учителей- словесников) что-то вроде: «стихи тренируют память», «свидетельствуют об интеллектуальности», «могут помочь завоевать сердце девушки (юноши)» и чуть ли не «стихи делают успешным».

Всё это неправда (или не главная правда). Представьте себе такую ситуацию: приходит человек в храм и говорит священнику: «Я хотел бы стать христианином. Понимаю, что для этого придётся приложить много усилий: читать Священное Писание, выстаивать долгие службы, учить молитвы. А что мне это даст?» Так вот, священник, который ответил бы: «Ты будешь счастливым», – по-моему, солгал бы: может, это была бы ложь во спасение, но всё-таки ложь.

Знание стихов, как и знание Бога, автоматически не делает человека успешным в этом мире, оно даёт другой – внутренний – мир. То, о чём сказано:

«Есть целый мир в душе твоей» и «Царство Божие внутри нас».

На человека, имеющего этот «мир в себе», могут обрушиться и горе, и болезнь, и предательство: он не застрахован ни от чего, кроме одиночества. Такому человеку всегда будет «куда пойти»: внутрь себя. (Что, возвращаясь к теме церкви, не отменяет потребности в храме.)

И самое последнее. Если люди научатся чувствовать, как поэты, мир изменится к лучшему.

У Басё есть такое хокку:

Весна уходит.

Плачут птицы.

Глаза у рыб полны слезами.

Если человек научится видеть «слёзы рыб», он уж точно сумеет увидеть и «слёзы людские». Потому что «мир в себе» не отменяет потребности в другом: я имею в виду в другом человеке.