Дневниковые записи. Том 2 - Владимир Александрович Быков Страница 25

И, наконец, не могу не привести еще одну историю, уже чисто личностного, но настолько же впечатляющего свойства.

Мои родители всю жизнь, начиная с довоенных лет и до 1978 года, жили в коммунальной трехкомнатной квартире, занимая две комнаты, и когда нас было пятеро, и после, когда они остались там вдвоем. Третью комнату в квартире занимали, периодически меняющиеся, но почти всегда вполне симпатичные, одиночки, чаще всего женского пола. И вот в 78 году, в эту маленькую их десятиметровку, в нарушение санитарных норм, вселяют семью… из шести человек, а отцу с матерью, предлагают переселиться, чуть не в принудительном порядке, в явно их не устраивающую, ни по месту расположения ни по качеству, квартиру. Хождения отца по разным районным инстанциям с просьбами о предоставлении приличного жилья, либо подселения к ним, как прежде, одного двух человек, оставались безрезультатными. Тогда я, вспомнив о добром к себе отношении Кондратова и недавнем его переходе на работу в Облисполком, позвонил ему и рассказал о родительской проблеме. Что все делается как-то не очень справедливо по отношению к ним и, особенно, по отношению к моему отцу, участнику и инвалиду войны.

Юрий Николаевич, помню, не задав мне ни одного уточняющего вопроса, сказал, что случай, кажется, действительно стоит вмешательства власти, и что он постарается этот вопрос решить. Больше я ему о нем не напоминал. Через месяц отец сообщил мне, что им дают двухкомнатную квартиру, естественно, несколько меньшей площади, но отдельную, на Уралмаше во вновь вводимом многоквартирном доме по улице Культуры. Так с помощью Кондратова, которому я тогда выразил благодарность и опять свое удивление его соучастием и сверхоперативностью, наши родители, наконец, на старости лет осуществили свою заветную мечту жизни без соседей.

Недавно один из уралмашевцев – В. О. Герцберг – звонит мне и спрашивает, не видел ли я новую книгу Кондратова? Не только видел, но и успел ее прочитать, и в качестве своих впечатлений рассказываю ему кратко о том, что написано мною выше. Слышу в ответ, что у него насчет устремленности Кондратова «удивить общественность» сохранилось такое же впечатление, и что на его памяти много историй, аналогичных мною приведенным.

А ведь по большому счету похвальная характеристика большого руководителя. К тому же отличного специалиста, человека большой эрудиции, здраво и логически мыслящего и вот еще, обладающего упомянутой выше почти бзиковой одержимостью, феноменальной ответственностью к данному им слову, обещанию, особо, по отношению к своим подчиненным.

06.02

«Матус, я настолько возбудился твоим эйнштейновским дайджестом, что не мог оставить его без внимания.

Главным побуждающим толчком для меня явилось не само повествование о Теории относительности (ТО), в той ее части, что вызывает у меня разные вопросы, а твоя на нее реакция, почти полностью, в принципе, совпадающая с моей, о которой я вскользь упомянул в письме от 29.11.05 года. Ведь действительно «есть что-то, из связанного с его (Эйнштейна) именем, от гениального мошенничества или циркового факирства».

Постараюсь не только ограничиться «вопросами и недоумениями», но хотя бы для себя, ответить на них. И сделать это именно с общефилософских позиций, поскольку я не более тебя «претендую на познание тонкостей физической сущности ТО».

1. Всякая приличная теория строится на основании, с одной стороны, достоверных фактов (установленных к моменту ее появления и подтвержденных соответствующими измерениями и опытом), а с другой, – на всякого рода предположениях, домыслах и допущениях. Со временем, под воздействием многочисленных пропагандистов (которых тем больше, чем больше рассматриваемая теория), все они мешаются в одну кучу, и теория начинает трактоваться как бы вне отделения известного от предполагаемого и ничем пока, ни замерами, ни опытом, не подтвержденного.

В части ТО сегодня можно признать достоверным только предельность скорости передачи световых и электрических сигналов. Что касается скорости других возможных взаимодействий, передачи других импульсов «влияния», из еще не измеренных и не проверенных, – то это все из домыслов.

Главное же, названное ограничение противоречит философско-математической категории «бесконечности», на основе которой пока, по крайней мере, устроен наш мир, и сколько бы и каких величин чего-либо в нем не открывалось, со временем выявляется еще «большее» и более «быстрое», и находится инструментарий для соответствующего их измерения.

2. В качестве одного из главных доказательств ТО упомянутыми пропагандистами обкатывается тысячи раз уже пересказанный известный опыт Майкельсона, выводы которого построены на использовании понятия о «неподвижном эфире».

Однако согласно всеми признанному принципу (кажется, он назван принципом «бритвы Оккама») в построении научных теорий нельзя для объяснения непонятного вводить непонятные сущности (теплород, эфир и т. п.). Признав же этот, абсолютно вытекающий из здравого смысла, постулат, мы будем вынуждены заключить, что опыт Майкельсона – есть просто пушка, стреляющая ядрами вдоль движения земли и в перпендикулярном ему направлении, которой фактически подтверждается относительность, и ничего более. Но только уже, в диапазоне не каких-то там ядер, а световых скоростей!

3. Третий мой постулат вытекает из твоих многочисленных «недоуменных» вопросов, на которые ты не находишь ответов. Все, что на сегодня установлено, измерено и доказано, касается сделанного в нашем весьма и весьма ограниченном, ничтожно малюсеньком, пространстве. А насколько это «известное» будет, например, проявляться при столкновении миров, летящих каждый навстречу друг другу со «скоростью света» – одному пока Богу известно. То же касается и времени. Ну, не глупость ли – исключить понятие одновременности событий на основании того, что скорость светового сигнала имеет граничную величину? А другого, не известного, сигнала? Какова величина его скорости?

Выводы, в основе, остаются такими же. Теорию относительности преподнесли Эйнштейну почти готовую на блюдечке с золотой каемочкой его коллеги. Осталось только облечь известное в знаменитую формулу и провозгласить предельное скоростное ограничение (которое, исходя из категории «Бесконечности», на мой взгляд, совсем даже не бесспорно). А далее, с учетом действительно астрономической его величины, за которую можно все «спрятать», получить еще и массу эпохальных подтверждений данной формулы, с кучей чисто журналистско-писательских вывертов, насчет относительности времени, и даже продолжительности жизни живого. Причем все это, в отличие от Ньютона с его божественным отношением к устроению вселенной, с притязаниями на абсолютность утверждений, напоминающих мне, конечно чисто внешне, например, коммунистическую одержимость Троцкого.

Безусловно, данный вывод никоим образом не меняет моего к Эйнштейну отношения, как к гениальному ученому и мыслителю.

P. S. Посылаю это сегодня, с некоторой задержкой. Заболел, не то гриппом, не то, может, и более чем серьезным. Сегодня согнал температуру, сдал анализы на