Олег Кашин - Власть. Монополия на насилие Страница 26

Я думаю, сегодня и в ближайшие дни еще будет много политических комментаторов, умеющих и любящих хвататься за голову со словами «Все пропало». Я даже допускаю, что они вполне искренни в своем отчаянии — но просто они не знают о проклятии четверга. А мы с вами знаем.

27 февраля 2012. На Садовом кольце мне вчера не понравилось, и трудно объяснить, в чем дело. Это уже не вопрос политики, это вопрос вкуса, и я не готов настаивать на том, что именно мои представления о прекрасном заслуживают того, чтобы считать их истиной. Прежде чем встать на демократический тротуар, я сделал два круга по всему Садовому кольцу, рассматривая людей и выбирая место, в итоге выбрал Триумфальную площадь. Чтобы было нагляднее и понятнее, еще два месяца назад, в декабре, именно здесь, у колонн зала имени Чайковского ОМОН хватал и бил протестующих, а теперь протестующие стоят, улыбаются, и полиция им тоже улыбается, и формально ведь это можно считать победой тех, кто ходил на Триумфальную год и два назад, потому что именно этого они и добивались: чтобы было можно стоять на тротуаре, и чтобы полиция не мешала.

Но ведь это на самом деле не было победой ни по какому признаку, а что может быть отвратительнее, чем нечто, что кажется победой, но не является ею? Кстати, из тех, кого я видел на Триумфальной в прошлом и позапрошлом году, вчера там, по-моему, никого не было, только журналисты одни и те же. Это уже совсем другой протест — масленичный.

Политический выход на улицу стал мейнстримом, а мейнстрим, наверное, всегда вызывает такие чувства, поэтому, оценивая акцию на Садовом, я рассуждаю так: если тем, кто принял участие в акции, понравилось, значит, акция удалась, и говорить больше не о чем.

А вот о чем стоит поговорить — о том, что будет дальше, и почему-то об этом никто внятно не говорит. Перед парламентскими выборами у людей, которые не поддерживают власть, сложился консенсус по поводу того, что голосовать нужно за любую другую партию, кроме «Единой России», но это ведь не само собой так получилось, это придумал Навальный и несколько месяцев долбил: за любую другую партию, за любую другую партию. На этих выборах такой объединяющей идеи нет.

Оппозиционные вожди в лучшем случае устраивают конкурсы антипутинской песни и пляски, а чаще просто радостно подсчитывают по головам или по лайкам в Facebook участников очередной акции: смотрите, мол, нас по-прежнему много.

Народу действительно по-прежнему много, но никто, кажется, не понимает, чего ждать и что делать после 4 марта. Два месяца, прошедшие с первых массовых протестов, были потрачены на креатив и веселье и ни на что больше. В декабре было весело, но декабрь как-то слишком затянулся. Вчера на Садовом кольце это было очень хорошо видно.

20 февраля 2012. Цитировать собственные шутки — последнее дело, но, во-первых, это была не совсем шутка, а во-вторых, она полностью сбылась, поэтому рассказываю. Во время последнего митинга на Болотной площади мне позвонили с «Коммерсантъ FM» и спросили, видел ли я каких-нибудь прокремлевских провокаторов.

Я ответил, что наверняка видел, но точно сказать не могу, потому что практически невозможно по внешним признакам отличить прокремлевских провокаторов от оппозиционной креативной молодежи. Некоторые мои друзья на меня даже обиделись, потому что они сами — креативная молодежь, и при этом совсем не провокаторы. А потом прошло две недели, и подоспела история про хомяков. Этих хомяков вы, может быть, видели на фотографиях с Болотной.

Какие-то люди, переодетые хомяками, такие ростовые куклы. «Хомяками» называют интернет-активистов, которые сначала нажимают кнопку like, и только потом думают. На одном из предыдущих митингов Алексей Навальный называл себя «хомяком» и говорил, что перегрызет горло тому, кто хочет украсть у него честные выборы. В общем, хомяк — это важный символ. И на Болотной площади все, конечно, фотографировали этих хомяков, потом Навальный провел их на сцену, и они стояли на сцене во время митинга, потом их пригласили на телеканал «Дождь», — в общем, 15 минут политической славы в чистом виде.

А в конце прошлой недели эти хомяки провели пикет у посольства США с плакатами «Придите и владейте нами!» и признались, что они, конечно, «хомяки», но одновременно — активисты «Штаба единых действий», объединяющего прокремлевские молодежные движения «Россия молодая» и «Местные». Теперь этот штаб рассылает по поводу хомяков издевательские пресс-релизы, и возразить на них нечего, действительно, бывает трудно отличить провокаторов от креативной молодежи. Случай с хомяками слишком мелкий, чтобы делать какие-то совсем серьезные выводы, но все равно очень показательный. Просто если относиться к политическому протесту как к аполитичному маскараду, он и превратится в маскарад.

Самовыражение — вещь, может быть, важная и нужная, но когда кроме самовыражения ничего нет, когда оно превращается в самоцель — это уже не протест, это просто игра. Делая вид, что можно обойтись без лидеров, идей, реальных требований, Болотная площадь загнала себя в ловушку, в которой ее встретили вот эти чертовы хомяки.

13 июня 2012. У московских протестных настроений есть два агрегатных состояния. Одно — когда улицы оцеплены ОМОНом, митингующих уводят с заломленными за спину руками и развозят по полицейским отделениям на автобусах, которые по уже сложившейся традиции принято называть автозаками. Дубинки, металлические щиты, свирепые комментарии источников в Кремле и возмущенные записи представителей креативного класса в социальных сетях. Типичная фотография — злой омоновец волочит кого-то беззащитного по асфальту.

Второе агрегатное состояние — это когда, наоборот, полиция добра и обходительна, настроение у митингующих хорошее, и все проходит мирно и весело. Тогда и источники в Кремле дают добродушные комментарии, и социальные сети пестрят отзывами в том духе, что это больше было похоже на праздник, чем на митинг, и вообще «мы показали, что нас много». Типичная фотография — вид откуда-то сверху, чтобы было понятнее, как много людей вышло митинговать.

События 12 июня, очевидно, проходят по второй категории. Доброжелательная полиция, никаких задержаний, красивые фотографии, сделанные с высоты, и комментарии официальных лиц в формате дружеского похлопывания по плечу — мол, на этот раз все оказались на высоте, конструктивный диалог, ну и так далее. В этом смысле последний «Марш миллионов» ничем не отличался от предыдущих митингов на Новом Арбате, Пушкинской, проспекте Сахарова, а также от «прогулки писателей», которая, как известно, проходила месяц назад по этому же маршруту, только без митинга в конце.

Виды сверху были такими впечатляющими, настроение митингующих таким хорошим, а полиция такой доброжелательной, что можно даже было забыть и о вступивших в силу поправках к законодательству о митингах, и об обысках 11 июня, и о почти полутора десятках арестованных по делу о майских событиях. «Марш миллионов» был слишком похож на предыдущие протестные митинги, но это только видимое сходство. За те полгода, что Москва митингует, все-таки изменилось гораздо больше, чем может показаться. И дело совсем не в выборах губернаторов, и не в упрощении регистрации партий.

Россия в июне 2012 года отличается от России декабря 2011 года тем, что полгода назад не было драконовских штрафов за митинги, а теперь штрафы есть. Тем, что полгода назад никто не сидел в тюрьме за митинги, а теперь сидит 13 человек — пока 13. Тем, что полгода назад у Ксении Собчак в тумбочках лежали деньги, а теперь не лежат. Тем, что полгода назад журнал «Большой город» мог написать на обложке призыв «Отправьте в отставку обоих», а теперь не может.

Можно долго рассуждать о перспективах протестного движения, но пока оно существует в рамках, отведенных для этого властью, все протестные перспективы зависят только от власти. Аресты, обыски, штрафы, цензура — власть знает свое дело, и протестовать в июне гораздо сложнее и опаснее, чем в декабре. «Марш миллионов» в этом смысле власти очень помог. Он поддерживает иллюзию, что все в порядке, и что пространство для мирного протеста по сравнению с декабрем не изменилось.

11 июня 2012. Борьба с оппозицией кормит и обеспечивает деньгами очень многих людей. Думаю, что в ближайшее время нас ждет усиление антиэкстремистских структур. То есть сотни и даже тысячи людей будут бороться с оппозицией, брать у Путина на это деньги и тратить, тратить, тратить. Конечно, нет людей более заинтересованных в эскалации оппозиционной активности, чем полицейские, следователи, чиновники Кремля — люди, которые борются с оппозицией. Поэтому, думаю, что глобально переживать не стоит. Сейчас все шутят, что, наверное, могут найти куски асфальта. Очевидно, что речь идет о какой-то переписке.

Чему нас учит опыт последнего полугодия: если ничего не найдут из того, что может заинтересовать уголовное следствие, то через неделю-две содержимое дисков, включая интимную переписку, появится на сайте Life news. Поэтому Навальному стоит подготовиться к тому, что фотографии его семьи появятся на известном ресурсе Габреляновых. Думаю, что к полудню все, кто сможет, включая Навального и других, появятся на Пушкинской площади. В Следственный комитет можно опаздывать.