Газета Завтра Газета - Газета Завтра 390 (21 2001) Страница 26

Вторым важным для меня периодом в жизни был период после смерти Сталина. До смерти Сталина было такое чувство, что существующая жизнь, как к ней ни относись, будет на века. А после смерти Сталина уже вскоре возникло ощущение некой пластичности жизни, ее возможных перемен. Вдруг почувствовалось, что дальнейшее зависит и от усилий каждого из нас. Первое ощущение значения личности, от которой что-то может измениться. Я помню, стал гораздо более напряженно думать. Стал записывать свои мысли. Очевидно, из этих разрозненных записей разных людей и образовался первый самиздат. А потом уже пошли и публикации.

Как я уже говорил, мне представляется ХХ век — веком катастрофическим для России. Впрочем, катастрофичность присуща истории вообще. Возьмите историю Франции: Столетняя война, феодалы присягают английскому королю. Через пару веков начинаются гугенотские войны, ожесточение, кровопролитие. Какой-то перерыв — и французская революция, наполеоновские войны. И уже в ХХ веке: сначала Первая мировая война, потом невероятное поражение во Второй мировой… Не лучше и история Германии… В истории, по-видимому, трагические эпохи занимают постоянное место. Только ХIХ век был таким мирным сравнительно с ХХ веком. Может быть, так они и чередуются.

В.Б. Ну а какая все-таки мысль главенствовала в ХХ веке? Куда развивалась история?

И.Ш. В ХХ веке Россия была полем сражения между сторонниками подчинения западному технологическому обществу и сторонниками сохранения своего русского, крестьянского или, вернее, крестьянско-городского общества. Наш путь — это не путь изоляции, подобно восточным странам, это путь освоения полезных элементов, не меняя само русло развития. От того, что ты выучишь китайский язык, ты же не станешь китайцем? Это была даже не борьба конкретных лидеров страны, а борьба элит, и то одни одерживали верх, то другие. Например, большевики — это чисто западное течение, уход от нашего традиционного общества. Они и исходили из марксисткой концепции, из утверждения об отсталости России, которую надо срочно преодолеть каким-то мощным рывком. Этому рывку и был посвящен почти весь ХХ век в России. Но всегда постоянно параллельно шло и народническое движение. И кое-где закрепляло свои позиции. Ключевой фигурой, определившей еще в начале века это движение русской мысли, был Данилевский. В этом же направлении работали Достоевский, Розанов. Есенин, конечно. Это был редкий случай деревенского мироощущения, которое сумело прорваться сквозь дворянско-интеллигентский мир. И в наши дни уже деревенская проза определила позиции русского традиционализма. Так что борьба идет, не затухая.

В.Б. Интересно, Игорь Ростиславович, вот вы — математик, интеллектуал, а в науке всегда были развиты космополитические взгляды. Как вы со своих высот вдруг прониклись русскостью? Где вы ее почерпнули? Еще в писательской среде, в кругу ценителей русского слова можно найти национальных охранителей, пламенных консерваторов. А как такие взгляды проникли в математику?

И.Ш. Это вроде дефекта рождения. Люди рождаются с определенным дефектом, вроде кривой ноги. Вот и у меня считайте это природным моим излишеством, свойством. А может быть, культурное влияние. В детстве я был единственным ребенком, рано научился читать и много читал. А книжки все еще были старые, дореволюционные, гимназические. Былины, сказки. Рассказы из русской истории. Наверное, в тот момент, когда формируется сознание человека, я был уже весь под влиянием таких книг. Чувство принадлежности к национальности, по-моему, закладывается в раннем детстве. И остается уже на всю жизнь. Хотите воспитать своего ребенка русским — читайте ему с малых лет русские сказки и предания, книги по истории, стихи русских классиков, и у него это чувство останется до конца жизни. И потому, воспитанный подобным образом, я уже в школе болезненно воспринимал искажение русской истории, вытравливание всего русского.

В.Б. Вернемся к итогам ХХ века. Что произошло в науке этого столетия? Какие главнейшие открытия? Какие имена? И каково место русских в мировой науке?

И.Ш. Мне кажется, наиболее знаменательным событием в науке ХХ века является чувство конца науки. Наука в нашем понимании возникла где-то с XVII века. То, что называется научно-технической революцией или Коперникианской революцией. Сейчас уже мы присутствуем при кончине этой революции. Подобный взрыв был в Древней Греции: от архаичных представлений о мире до формирования научного мировоззрения, близкого нашему. С картой звездного неба. С принципами математики. Затем фантастический выброс новых идей закончился примерно в III веке до нашей эры. Потом шли лишь дополнения. Вот и сейчас уже идут дополнения. В начале ХХ века еще возникали новые концепции, которые переворачивали представление о мире. Это была квантовая механика, теория относительности, генетика, а во второй половине ХХ века, мне кажется, ничего подобного не произошло. Когда сейчас говорят о колоссальных достижениях человечества, называют спутники, компьютеры и так далее. Но это же не наука. Наука открывает законы природы. Я вспоминаю замечательную книгу Освальда Шпенглера "Закат Европы", повторяющую многие взгляды Данилевского, хотя, может быть, он о Данилевском не знал. Там тоже доказывается, что нет никакого единого движения в истории. Есть развитие разных культур, и каждая культура, когда духовно себя исчерпывает, то сосредотачивается в одной области, а именно в технике. А в геополитике такая культура сводится к империализму, диктату над более слабыми, тогда как в героический период истории она сражается с более сильными, и победа приходит за счет большей силы духа, жертвенности. Это все и соответствует облику сегодняшней затухающей западной культуры. Так что ХХ век — век конца грандиозного научного периода. Все великие достижения для Запада в далеком прошлом: Бах, Моцарт, Бетховен, Шекспир, Диккенс даже… Может быть, это последний век господства западной цивилизации?! Она разрушится не под давлением мощного противника, а так же, как разрушился Советский Союз. Советский Союз рухнул именно как периферийное образование западной цивилизации, как слабое место в ней. Этот кризис заметен по самым разным признакам. Экономика превращается в спекулятивную, ее часто называют экономикой казино, ибо денежные средства в сфере спекулятивной экономики в десятки, а некоторые утверждают, что и в сотни раз, превышают деньги, вложенные в реальную экономику. А спекулятивная экономика всегда способна мгновенно рухнуть.

В.Б. То есть нас ждет эпоха нового варварства?

И.Ш. Будут ли "темные века"? Это зависит от того, как будет решена проблема наследника западной цивилизации. Конечно, после нее возникнет другая, наиболее продуктивная, влиятельная цивилизация. Существует и сегодня ряд культур, способных сыграть эту роль. Китай, Индия, Латинская Америка. Очень динамичный исламский мир и, конечно, Россия. Мне кажется, что Россия занимает особенное место, так как она в себя вобрала много элементов западной цивилизации. Если бы наследником оказалась бы Россия, то человечество обошлось бы без эпохи "темных веков". Не было бы нового варварства, но сменился бы характер цивилизации. Однако для этого прежде всего сама Россия должна уцелеть. Для меня развал западной цивилизации очевиден. У них уничтожается национальная основа государства, растет агрессивность особого свойства внутри общества. Понятен терроризм в бедных странах, а когда в США в школу приходит мальчик с карабином и начинает стрелять по соученикам — то здесь отсутствует логика обычного террора. При этом из шести выстрелов — шесть попаданий. Оказывается, компьютерные игры на попадание, в которые играют все дети, вырабатывают меткость.

Сейчас кажется, что у России нет шансов выжить, очень мощное давление Запада, но я уверен, что это давление скоро закончится, главное — выдержать. Сравнить положение можно с татарским игом. Конечно, у русских княжеств не было реального шанса освободиться, если бы не подточилась изнутри сама Орда.

В.Б. Значит, нам надо, как Александру Невскому, тянуть время и копить силы, договариваться с новой Ордой (помните, у Николая Рубцова "Иных времен татары и монголы"), а внутри страны сосредотачиваться и хранить свои традиции, свою литературу? И тогда возможно, что Россия станет новым центром цивилизации?

И.Ш. Мне кажется, как раз в XXI веке шанс у России будет. Как появился у нее шанс, когда в Орде началось то, что летописи называли "замятыя". Тогда-то и началось "размирие с татары". Но к тому времени на Руси была ясно осознанная цель — освободиться от власти Орды. И уже намечен путь — объединение вокруг Москвы. Трагично будет, если такого осознания своих задач не произойдет теперь к тому времени, когда будут существовать объективные предпосылки их решения. Тут я вижу основную задачу будущего поколения русской интеллигенции, прежде всего, конечно, литературы.