Повод для оптимизма? Прощалки - Владимир Владимирович Познер Страница 26

Странно, я никогда не видел «Карнавальную ночь», то есть фильм, с которого началась ее популярность. И уже больше не увижу – я даже не хочу его видеть теперь. В первый раз я ее видел в кино в «Пяти вечерах», и она меня совершенно потрясла. То есть впечатление такой силы, которое так за все эти годы и никуда не ушло. Она была совершенно потрясающая актриса. Я часто думал, что если бы она была в Голливуде, она была бы супер-мега-звездой, потому что в ней было все – и талант, и голос, и музыкальность, и изящество, и чувственность, и красота.

Есть пословица, которую я ненавижу, она звучит так: «Нет незаменимых людей». Это вранье. На самом деле, нет заменимых людей, потому что каждый человек совершенно сам по себе отдельный и уникальный. Нет заменимых людей. И, конечно, к Людмиле Гурченко это относится втройне. Мне ее будет сильно не хватать.

* * *

Время от времени меня спрашивают знакомые: «А почему у тебя нет в передаче такого-то человека, такого-то министра, такого-то члена правительства? Нам было бы интересно». И мне приходится говорить, что есть такие министры, которые не приходят. Ну вот не приходят, сколько бы раз я их ни приглашал.

Не так давно на Первый канал приходил председатель правительства Владимир Владимирович Путин, и я ему задал вопрос. Я спросил его: «Считаете ли вы, что члены правительства должны приходить в эфир, должны отвечать на вопросы, которые волнуют людей?» На что он ответил: «Да, считаю. Вообще-то, это их обязанность, они должны это делать». И тогда я сказал: «Может быть, тогда на каком-нибудь заседании правительственном вы скажете им об этом, что вы так считаете? Не то что прикажете, но хотя бы чтобы они знали, какое у вас мнение по этому поводу».

После этого наша команда опять обратилась к соответствующему министру, и с тем же результатом: мы получили отказ. Вот как вы думаете, почему они отказываются, эти министры, которые занимают ключевые места, и деятельность которых нас с вами очень волнует? Они, конечно, скажут, что они очень заняты. Но мы не примем это объяснение, поскольку к нам приходят люди не менее занятые, чем они. Находят время. Значит, не в этом дело.

Я думаю, что есть только два ответа. Ответ первый: им наплевать на вас. Мало ли, что вы хотите от них услышать. Им это все равно. Вы там сами по себе, а они сами по себе. Это один ответ. И второй ответ: они боятся. Они боятся вопросов, которые вы будете задавать, кто прямо, а кто через меня. Они не хотят неприятных вопросов, вот и все. А скорее всего, объяснение одно – и то, и другое: им наплевать, и они боятся. Вы заметили, что я не называю их фамилии? Пока. Но я вам обещаю, что если в скором времени они все-таки не придут, я их обязательно назову.

* * *

Геннадий Андреевич Зюганов после передачи с его участием подарил мне книжечки своих анекдотов, и там одна политическая книга, которую, вероятно, я прочитаю. Но вообще-то говоря, это тот случай, когда хотелось бы дольше говорить. Вроде пятьдесят две минуты имеются в эфире, а были какие-то темы, которые хотелось бы дальше с ним обсудить. Не поспорить, потому что, я еще раз повторю, я не спорю со своими гостями, но тем не менее поговорить с ним.

В частности, вот о чем. У нас сегодня 17 апреля, значит, через пять дней будет день рождения Ленина – 22 апреля. Но я не собираюсь обсуждать Ленина или его идеи, то, что ему удалось или не удалось. Я хочу сказать о другом. Причем я адресую эти слова не всем вам вообще, а каждому в отдельности, чтобы каждый по отдельности попытался подумать.

Вот представьте себе, что вы умерли. Неприятное, конечно, занятие – представлять себе такое, но это произойдет с каждым из нас. Представьте, что вы умерли. И попробуйте представить, что потом происходит не с вами, а, так сказать, с вашими останками, с вашим телом. Вариантов не так-то уж много, да? Либо положат в гроб и похоронят, либо сожгут в соответствующем учреждении, в крематории, и потом пепел этот соберут в какую-то урну, и урну тоже похоронят или там поставят в колумбарий. Но если представить себе, что вы не в России, а в другой стране, где другие порядки, скажем, в Индии, то ваше тело положат в огромный костер, сожгут вас и потом пепел рассеют. Но во всех случаях, во всех случаях абсолютно произойдет то, что вас не будет видно. Так или иначе, вас не будет видно. И это понятно. У некоторых даже хоронят в закрытом гробу, потому что считают, что нельзя смотреть на мертвого человека – это уже не тот, которого вы знали. Это не у всех так, но у некоторых религий это именно так. И это, по сути дела, проявление уважения к человеку.

Ну а теперь представьте вместо этого, что вас бальзамируют, как древнеегипетского фараона, и выставляют напоказ. И вот люди ходят, глазеют и смотрят на вас. Вам нравится такая перспектива? Лично вам хочется, чтобы так произошло с вами? Или с каким-то вашим близким? Я полагаю, что нет, потому что только люди дохристианской и даже доиудейской эры так делали. Потом человечество ушло от этого, стало по-другому на это смотреть.

А на самом деле, это страшное наказание – выставить тело мертвого человека напоказ. Я бы считал, что, например, так можно сделать с Гитлером. К сожалению, его нет, но это было бы достойным наказанием, чтобы все поколения смотрели на него, на этого величайшего преступника. Может, еще кого-то туда можно добавить. Но Ленина все-таки вряд ли.

Вот у меня есть такое предложение. Может быть, проявить некоторую человечность и сделать ему подарок? А именно – 22 апреля все-таки похоронить его как нормального человека?

* * *

Не так давно я побывал в Иране. Увидел много интересного, неожиданного, но, пожалуй, самая главная неожиданность заключается в том, что мои ожидания, то есть мои представления об Иране оказались, говоря очень мягко, неточными. Мне пришлось признаться себе в том, что даже я, человек, много поездивший по миру, поживший, имеющий доступ практически к любой информации, даже я являюсь очень зависимым от средств массовой информации. Ведь именно средства массовой