Михаил Вознесенский - Украденная субмарина. К-129 Страница 27

Однако командир 29-й дивизии В. Дыгало о глубоководном погружении не упоминает:

«15 февраля я на подводной лодке вышел на контрольный выход. Это когда подводная лодка имеет на борту все, кроме боевых торпед. Мы проверили подготовленность личного состава по элементам задач, особенно задачи № 3, это использование оружия, и задачи № 5 по прорыву противолодочного рубежа и уклонения от противника. Убедившись в, что подводная лодка элементы отработала, я доложил, что контрольный выход прошел на оценку «удовлетворительно», и что лодка готова для приема боевого оружия».

Какова истинная цена оценки «уд.», в России объяснять не надо. Но заветная «галочка» проставлена, и в тот же день, не мешкая, командование ТОФ подписало боевое распоряжение на поход.

Конечно, в 1968 г. многое решалось гораздо проще нынешнего. Камчатка — Камчаткой, удаленность — удаленностью, а набор продуктов для автономного плавания умри, начпрод, а выдай сполна! И баталерка обмундированием забита, и запчастей было «под жвак». Ну, и, само собой, «шило» — универсальное средство улаживания проблем, возникающих на стыке моря и берега. Спирт. Средний объем подношений штабным проверяющим — до 20 кг жидкой валюты — считался нормальным. Если приходилось «выкатывать» больше, все понимали, что дела на лодке хуже некуда.

Подготовиться, как того требуют нормативные документы, за две недели невозможно. Практический отстрел ракет не производился. Похоже, никаких курсовых задач старпом Журавин не сдавал вообще. С него и взятки гладки. Одно бы дело, он к плановому походу не подготовился. А когда вне плана, в пожарном порядке — имейте же снисхождение! К тому же дивизионные штабисты полагали, что на лодке у Кобзаря и так все в порядке. Харч приняли, оружие по наличию — вперед. Совершенно нереальным пунктом подготовки был предпоходовый отдых личного состава. Не менее пяти суток полагалось всем — от командира до кока. Ничего с ними не сделается — молодые. В море отоспятся…

На старпома свалилось столько всего, что служебные неприятности мужа заметила опытная офицерская жена. Есть сведения (не подтвержденные, но и не опровергнутые), что Владимир Кобзарь прибыл на лодку за считанные часы до выхода в море.

ПЕРВЫЙ ПОСЛЕ БОГА

Мой старший брат Таральф Рытников был офицером-подводником. Стоит объяснить, откуда у него такое экзотическое имя. Дед наш Павел еще до революции служил механиком на пароходах Добровольного флота и как-то выловил в Тихом океане боцмана с затонувшего норвежского судна. Моряки побратались и поклялись на крови, что каждый назовет сына именем друга. Но когда долгожданный наследник, наконец, появился на свет, дедовы дочки заневестились (наша мать в том числе) и встали насмерть: никаких норвегов, брат будет Анатолией. Тольку хотим! Уступая нажиму, дед в сердцах пригрозил:

— Первого внука на руки не возьму, если он не Таральф!

Первенца родила мама… Надо понимать, сколько крови попортили брату кадровики и политработники в годы борьбы с космополитами: Таля заканчивал Тихоокеанское высшее военно-морское училище в 1952 г. С Владимиром Кобзарем они были однокашники.

Давным-давно, и всего однажды, у нас с Таральфом зашла о нем речь, разговор почему-то врезался в память. Брат отзывался о товарище очень тепло, говорил: «Он «пошел в службу». То есть старание сочеталось с везением. Владимир первым из выпуска стал командиром лодки, когда другие еще только-только выходили в старпомы. А потом ушел в океан на службу — и все…

— Что значит — все?

— Не вернулась лодка. Что случилось, где, когда — этого до сих пор никто не знает…

И не стал в восьмидесятые годы развивать эту тему брат мой Таральф…

К сожалению, я собрал очень мало сведений об этом человеке. Как будто не осталось ни соплавателей, ни друзей, способных на добрую память. Пишут о нем, к сожалению, скупо и казенно: самый опытный командир-подводник на Тихоокеанском флоте. Непосредственный начальник, комдив-29 В. Дыгало, между тем продолжительное время воздерживался от превосходных степеней, называя В. Кобзаря просто толковым командиром.

Я видел несколько его фотографий. Ровесника Владимиру Ивановичу в равноценном общевойсковом звании «полковник» в армии надо было поискать. Однако на фото он выглядит гораздо старше. Мешки под глазами. Редеющие волосы. Отпечаток систематических стрессов, гиподинамии и сна урывками. Этот рваный сон у командира остается на годы. Часто — навсегда.

Кобзарь родился 4 октября 1930 г. Свой последний день рождения он отметил на четвертые сутки предпоследнего похода. Под водой ему справили 37 лет. К сожалению, сначала я не имел времени сканировать фотографию, показанную мне Максименко, а потом уже не имел возможности. Похоже, бывшему начальнику разведки ТОФ настойчиво отсоветовали обсуждать эту тему с журналистами. Но я хорошо запомнил фото и пояснительную надпись на обороте. На подводном застолье, в кают-компании, под портретом вождя мирового пролетариата сидели слева направо — Пикулик, Панарин, Кобзарь, Жарнаков, Шумельский, Журавин. Шумсльского в списке погибших нет. Либо он был замполит, которого затем сменил Лобас. Либо замполита Лобаса за стол не пригласили, что маловероятно.

«После окончания школы служил действительную на флоте, потом поступил в военно-морское училище» — так указано на сайте камчатского города Вилючинска. Но этого не могло быть. ТОВВМУ Кобзарь закончил в 1952 г. Год поступления — 1949-й. Владимиру шел 19-й год. А школу он закончил когда — в 1947-м? Нет, до войны и в первые послевоенные годы в школу брали восьмилетних. Так что аттестат зрелости Володя Кобзарь мог получить только в 1948 г. И сразу был призван на флот? Опять-таки — нет. Призывали тогда 19-летних.

Школа-семилетка, затем ФЗО, или «фазанка», — ремесленное училище, а после в армию. Типичный путь послевоенного подростка. Время было голодное, продовольственные карточки еще действовали, отвоевавшие отцы еще не вернулись. Для многих семей сыновние 10 классов были недоступной роскошью. Но стране, причем в массовом количестве, были нужны уже не красные командиры, а полноценные кадры новой сталинской задумки.

Покуда по утрам растрясали тыловой жирок недоученные «ускоренники» военной поры (в первые послевоенные годы жестко требовали, чтобы на зарядку полк выбегал в полном составе, во главе с командиром и всеми штабными чинами), Сталин пожелал видеть в своих офицерах качества, подсмотренные в Европе у союзников и врагов. Был даже приказ Верховного главнокомандующего, запрещавший офицерам, рангом от капитана и выше, обедать в столовых. Только в ресторанах. Сталинский офицер — это положение в обществе и достаток. После войны вождь решил, что каждый выпускник советского военного училища обязан свободно владеть иностранным языком, иметь водительские права, а также танцевать и вообще галантно обходиться с женщиной!

При военных вузах, в основном морских, были созданы подготовительные училища, куда мальчишек принимали после седьмого класса. Решение было мудрое. С одной стороны, подтянуть до кондиции недоучек минувшего лихолетья, с другой — забрав подростков на государственный кошт, дать послабление неполным до поры семьям. А третья выгода: семь лет суммарно — достаточный срок, чтобы выковать военного интеллигента, каким он виделся Сталину. Замечу (я отнюдь не поклонник «хозяина»), что об этом у нас почему-то упоминать не принято. Оттого, вероятно, и напутали биографы каперанга Кобзаря из камчатского города Вилючинска. Знали, что три года до училища носил он бескозырку с гюйсом — где еще, как не на действительной…

Но, согласитесь, кое-что в характере героя эта прелюдия к морской службе раскрывает, разве нет?

В те годы военно-морское училище во Владивостоке выпускало штурманов общего профиля. Чтобы стать подводниками, молодые лейтенанты, строго по желанию, проходили годичные курсы подплава в бухте Улисс. Поэтому на флот лейтенант Кобзарь попал только в 1953 г.

У него не было высокопоставленных родственников. Он не перепрыгивал через ступени служебной лестницы, но и не задерживался на них, не перехаживал в должностях и званиях. В 1958 г. стал командиром «малютки», первым на курсе.

М-250 была одной из последних подлодок прибрежной обороны знаменитой серии XV, которые доставлялись на Дальний Восток по железной дороге. Лодка совсем маленькая — подводное водоизмещение составляло всего 310 т, автономность — 10 суток, два носовых торпедных аппарата и пушка-«сорокапятка». Экипаж — 18 человек. Условия обитания более чем спартанские. В годы войны «малютки» хорошо проявили себя на Севере и на Черном море, но безнадежно отстали от времени, и только номинально могли числиться средством прибрежной обороны. Командирский дебют Владимира Кобзаря состоялся в Приморье.

В 1960 г. он принял под командование более крупный корабль — «эску». Это была подводная лодка среднего тоннажа проекта 613, самый массовый тип советских субмарин. Они много времени проводили в море, и офицеры быстро приобретали хорошие морские навыки.