Сергей Аксаков - Записки об уженье рыбы Страница 27

24. НАЛИМ

Налим водится и в маленьких родниковых речках и во всех больших реках, проточных прудах и озерах, имеющих хорошую, свежую воду. Он принадлежит также к породе хищных рыб, ибо преимущественно питается мелкою рыбешкою; фигура его совсем особенная и не совсем приятная: от головы, с довольно большим и широким ртом и одним усом, торчащим из-под нижней губы, сейчас начинается белесоватое брюхо, которое у больших налимов бывает кругло и велико; от брюха стан его сплющивается и оканчивается длинным, плоским, извилистым плесом, опушенным, до небольшого кругловатого хвоста, сплошным, мягким, плавательным пером. Налим не имеет чешуи, а покрыт слизью, так что его трудно удержать в руках; он весь мраморный: по темно-зеленому желтоватому полю испещрен черными пятнами; глаза имеет темные; некоторые налимы бывают очень темны, а другие очень желты. Я не видал налима более пятнадцати фунтов, но говорят, что он достигает тридцати фунтов. Хотя я только от одного рыбака слышал, что он выудил налима, но, судя по тому, что позднею осенью и в начале зимы налим берет со дна на обыкновенные удочки, насаженные рыбкою или куском рыбы и поставленные около берегов на ночь, — его очень можно выудить, если удить ночью; но в это время года никто не станет удить по ночам.[40]

Уха из одних налимов (даже без бульона из ершей), живых непременно, особенно если положить побольше печенок и молок, до того хороша, что, по моему мнению, может соперничать с знаменитой стерляжьей ухой. Из уважения к такому высокому качеству и по невозможности удить налимов я допускаю и даже люблю ловлю их мордами, по-заволжски, или неротами, по-московски. Она производится следующим образом:

На перекатах реки, в которой водятся налимы, загораживаются язы, то есть вся ширина реки или только та сторона, которая поглубже, перебивается нетолстыми сплошными кольями, четверти на две торчащими выше водяной поверхности, сквозь которые может свободно течь вода, но не может пройти порядочная рыба; в этой перегородке оставляются ворота или пустое место, в которое вставляется морда[41] (или нерот), крепко привязанная посредине к длинной палке: если отверстая ее сторона четыреугольная, то ее можно вставить между кольями очень плотно; если же круглая (что, по-моему, очень дурно), то дыры надобно заткнуть ветками сосны или ели, а за неименьем их — какими-нибудь прутьями. Всего необходимее, чтоб морда лежала плотно на дне. Зимой, особенно в сильные морозы, преимущественно около святок, выходят налимы из глубоких омутов, в которых держатся целый год, и идут вверх по реке по самому дну, приискивая жесткое, хрящеватое или даже каменистое дно, о которое они трутся для выкидывания из себя икры и молок; таким образом, встретив перегородку, сквозь которую пролезть не могут, и отыскивая отверстие для свободного прохода, они неминуемо попадут в горло морды. Иногда вваливаются такие огромные налимы, что даже непонятно, как они могли пролезть в узкое отверстие, будучи почти вдвое его объемистее. Это объясняется тем, что вся толщина налима состоит в брюхе, которое, по мягкости своей, удобно сжимается, и тем, что налим покрыт необыкновенною слизью. Всего выгоднее загораживать язы на устьях речек, впадающих в главную реку. Налимы идут всегда по ночам и днем никогда в морды не попадаются. В наши долгие, жестокие зимы очень приятно после снежной вьюги, свирепствовавшей иногда несколько дней, особенно иногда после оренбургского бурана, когда утихнет метель и взрытые ею снежные равнины представят вид моря, внезапно оцепеневшего посреди волнения, — очень весело при блеске яркого солнца пробраться по занесенной тропинке к занесенным также язам, которые иногда не вдруг найдешь под сугробами снега, разгресть их лопатами, разрубить лед пешнями и топорами, выкидать его плоским саком или лопатой и вытащить морду, иногда до половины набитую налимами. Изредка, особенно к великому посту, попадаются окуни, плотва и раки. Налимы берут осенью на крючки», привязанные на толстую лесу или шнурок, без наплавка, насаженные целою рыбкою или куском свежей рыбы. Такие крючки ставят на ночь, насадку опускают на дно у самого берега, иногда же посредине реки, и шнурок привязывают к колышку или к древесному сучку; но об этом я скажу в своем месте подробнее. Попадают такие налимы, что отрывают толстые шнурки: очевидно, что лучше привязывать их к кусту или сучку дерева (только не ольховому, ибо он сейчас переломится или оторвется от ствола), которое имеет гибь. Уха из налимов, пирог с налимьими печенками… такие блюда, превосходный вкус которых известен всем.

25. СОМ

Сом фигурой своей очень похож на налима, но рот его, или, правильнее сказать, пасть, шире, безобразнее; голова еще более сливается с туловищем, то есть брюхом; он гораздо отвратительнее налима и как-то похож на огромного головастика, Я слыхал, что сомы бывают чудовищной, баснословной величины, что проглатывают не только детей, но и взрослых. Они водятся только в больших реках, преимущественно в тихих, тинистых и глубоких. Вкус сомовий груб и неприятен, но его плесо, или хвост, весь состоящий из позвоночной кости и жира, имеет превосходный вкус: кулебяка с какою-нибудь красною свежепросольною рыбой и доброй начинкой, проложенная внутри ломтиками свежего сомовьего жира, который весь в печи растает и напитает собою и начинку и корку, — объеденье! Сомов ловят на огромные крючки или крючья, величина которых иногда бывает не менее пожарного багра, с соразмерною зазубриною, привязывая их на крепкие веревки и насаживая больших рыб, огромные куски мяса, ощипанных вполовину кур, уток и даже маленьких поросят; насаживают также говяжью и баранью требуху; но на чистую мясную насадку сом берет охотнее. Я слыхал также, что где водится сомов много, там удят их на огромные удочки, насаживая рыбу и больших лягушек.

РАКИ

Хотя рак ни рыба, ни мясо, но лучше и того и другого. Пословица на безрыбье и рак рыба на этот раз несправедлива. Но, кроме своего высокого гастрономического достоинства, раки, как я уже сказал, играют очень важную роль в уженье, ибо служат самою лучшею насадкою для всех рыбных пород, особенно линючие, которых в это время года ничто заменить не может. Раки водятся почти во всех реках, проточных прудах и даже иногда в озерах, но слишком холодной воды и теплой, особенно несвежей и нечистой, сносить не могут. В реках больших и песчаных раки бывают очень крупны, но невкусны и водятся в малом количестве; но в небольших речках, особенно в губерниях черноземных, водятся в невероятном множестве, так что даже мешают удить, особенно после линянья, когда они бывают худы и голодны: на что бы вы ни насадили ваши крючки, хотя бы на раковые шейки, едва они коснутся дна, как раки бросятся со всех сторон, схватят клешнями и ртами свою добычу и поползут с нею в нору. Сначала будешь ошибаться, что это берет большая рыба, станешь давать им волю заклевывать, отчего иногда очень нескоро освободишь крючок из норы; потом скоро применишься к их клеву и не станешь давать им затаскивать крючки. Как скоро рак повезет наплавок, то надобно сейчас потихоньку вынимать удочку: иногда вытащишь и рака; но какое же тут уженье хорошей рыбы, если надобно вынимать беспрестанно удочки? Когда крючки ходят на весу и неблизко к берегу, то раки будут брать менее; всего жаднее бросаются они на рыбку, навозных и земляных червей и хлеб. Одно верное спасение от раков: полои и разливы прудов, где их мало и где они не трогают никакой насадки, вероятно оттого, что не ползают по тине. Впрочем, не везде они нападают на удочки. Мне случалось удить во многих реках, в которых водились раки, и никогда ни один из них не трогал моих удочек. — Их ловят кругами и рачнями. Первое есть не что иное, как обруч деревянный или железный, подшитый сетью; на середине его прикрепляется камень для тяжести и кусок мяса, рыбы или хлеба: первые — чем вонючее, тем лучше. Такой кружок привязывается, в равном друг от друга расстоянии, тремя равной длины веревочками, которые все три опять привязываются к довольно толстой веревке (кружок имеет вид привешенной к потолку люстры); длина этой веревки зависит от глубины воды; она в свою очередь опять прикрепляется к длинной палке. Несколько таких раколовных снастей закидываются по местам глубоким, тихим и крутоберегим, поближе к берегу, где всегда бывает множество рачьих нор; через полчаса на каждом кружке будут сидеть и кушать по нескольку раков; остается легонько вынимать кружки и собирать добычу. Устройство так называемой в Оренбургской губернии рачни точно такое же, как и кружка, с тою разницею, что вместо обруча и сетки употребляются старые лапти (осметки): это простее и удобнее. Таких рачен легко наделать десятка три. Внутри каждого лаптя (с привязанным к нему камнем или набитого глиной для скорейшего погружения) должно прикрепить лычком кусок какого-нибудь мяса, рыбы, если случится, а если нет ни того, ни другого, то корку хлеба; рачни раскидать по реке, саженях в пяти одна от другой. Когда раколов закинет последнюю рачню, то возвращается к первой и через полчаса начинает вынимать рачни по порядку; на каждой будет сидеть по два и по три рака; вынимать надобно осторожно и тихо до поверхности воды и потом проворно выкинуть на берег. В реках, изобильных раками, в несколько часов можно таким образом поймать не одну сотню раков.