Вениамин Башлачев - Русское крестьянство в зеркале демографии Страница 27

Как видите, еще за два года до реформы Столыпина из России в Европу продавалось примерно по 250 млн. пудов зерна. Прежде всего — пшеницы.

Напомню динамику роста продаж:

— в 1903–1904 гг. — 500 млн. пудов;

— в 1909 году‑760 млн.;

— в 1912 г. — 970 млн. пудов.

Экспорт зерна в Европу шел через три порта: Петербург, Либаву /Лиепая в Латвии/ и Одессу.

Петербург по экспорту зерна занимал — лишь третье место, (скорее всего, из‑за замерзания Финского залива). Вот этот путь и рассмотрим.

Истоки и путь хлеба описан современником в статье «Закупка хлеба на Волжских пристанях»[65].

Вот и проследуем по пути хлеба, подробно описанном. От возов крестьян Поволжья, до кораблей на Румянцевской пристани Санкт-Петербурга.

Истоки хлеба

Первое место по размеру хлебной торговли во всем Приволжском крае занимала Самарская пристань. В урожайные годы осенью и зимой в Самаре ежедневно собиралось несколько тысяч возов с зерном. В каждом возе по 20–25 пудов хлеба. Бывали дни, когда число возов достигало 15 тысяч!

Представьте окрестности базара и пристани, где собралось несколько тысяч телег или саней, запряженных лошадьми…

Согласитесь, — внушительное зрелище!

Откуда хлеб?..

Вот как это описано в этом журнале: «…хлеб нового урожая появляется в Самаре в конце августа и идет большей частью прямо на баржи, которые по Волге отправляются в Петербург. Когда же устанавливается санный путь, то к многочисленным пристаням Самарского края тянутся бесконечные обозы с хлебом со всего заволжского и приволжского края от самого Оренбурга».

Одни самарские амбары могли вместить до 15 млн. пудов зерна.

Но кроме Балаковских пристаней Самары были и другие — Хвалынск, Вольск, Баронова пристань, Покровская слобода, Быковы хутора, Ровно, Саратов.

Так что, истоки хлебного потока охватывали громадную территорию Поволжья, включая Оренбургскую губернию.

Какие порядки существовали в хлебном потоке?..

Порядки рынка Самары

Большинство крупных хлебных фирм Петербурга, Москвы, Нижнего Новгорода имели в Самаре своих доверенных лиц. Доверенные лица нанимали на сезон «покупщиков», которые, собственно, и покупали зерно на базаре. И чем богаче была та или иная фирма, тем больше у нее было и покупщиков. В Самаре от каждой хлебной фирмы выступало от 3 до 10 покупщиков. Покупщиками были, преимущественно, местные жители. Нанимаясь за 300 рублей на сезон, они торопливо сновали по базарам, стараясь купить подешевле заданное ему количество хлебного товару.

Журнал «Хутор» отмечает, что сама продажа и скупка зерна проходила чрезвычайно быстро. В каких‑нибудь полчаса скупали весь хлеб.

Любопытны порядки, которые были установлены на базарах Самары.

В сезон продажи хлеба в базарный день в 6 часов утра поднимался флаг — это сигнал начала торговли. Если кто из покупщиков начинал покупать хлеб раньше официального открытия торга, то есть до поднятия флага, того подвергали штрафу.

Но лишь только поднимали флаг, тут уж покупщики не зевали. Поспешно обходили возы с зерном и заключали сделки.

Представляете, какая суматоха творилась в это время. Ведь возов много. Стоят они — как попало. И обойти их, и купить хлеб надо быстро.

Чтобы передать «колорит торговли хлебом» тех времен, почитаем статью в журнале «Хутор».

Сделка

«Каждый покупщик имеет от хлебной фирмы книжку ярлыков на печатных отрывных бланках:

1. Сколько возов куплено.

2. Цена товара.

3. Кто купил /подпись покупщика/.

Подойдя к возу, покупщик просовывает в открытое для сей цели отверстие и вытаскивает «пробу» товара. Посмотрев «пробу», начинает торговаться.

И на базарной площади происходит такого рода «деловой разговор»:

— Сколько хочешь, братец?

— Гривен восемь, почтенный! /то есть 80 копеек за 1 пуд пшеницы/.

— Нет, дорого, милый! Семьдесят семь копеек дам!

— Да ну, почтенный, прибавь!

— Нет, товар твой неважный! Да ну, ладно, семьдесят семь копеек дам!

— Да ну, почтенный, семьдесят девять напиши! /то есть на ярлыке/.

— Нет! — и покупщик отходит.

— Ну, ладно, пиши уж!

И торговая сделка состоялась. Покупщик вырывает из книжки ярлык, пишет на нем условия сделки и отдает ярлык продавцу. Сам же торопиться идти далее, к другому крестьянину».

Роль участников и чиновников в торгах

Кроме покупщиков от хлебных фирм, на базаре действовали по собственной инициативе местные кулаки. С началом открытия сезона кулак приходил к покупщику, чтобы поздравить того с «почином», да и предложить тому, кстати, свои услуги. А услуги его заключались в добывании сведений в каждый базарный день — у какого крестьянина выгоднее купить сегодня зерно.

За такие услуги кулак получал от покупщика по пятачку с воза, Так что еще до открытия торга, такой «посредник» шустрил по базару, вступая в разговоры с крестьянами и выведывая у них: какая партия зерна, какова цена.

Кулак и крестьянам предлагал свои услуги: привести к ним хорошего и покладистого «покупщика». За это он выговаривал с крестьянина по гривеннику с каждого проданного воза.

Совершенно очевидно, что, несмотря на огромное количество народа и возов с хлебом, при кажущемся хаосе базара, на торгах существовал вполне толковый и четкий ход торговли. Каждый знал и понимал свою роль, для каждого была важна сноровка в своем деле. Ясно, что крестьянин хотел продать свой хлеб — подороже, а покупщик — купить подешевле. И кулаку нужен был именно результат торгов. Услуги такого кулака практически не влияли на цену. Ведь, если на возу 20–50 пудов по 77–80 копеек, то 10 копейки за его услуги — это не более 0,5% с воза

Ясно, что при таком порядке торгов никому не надо было стоять в очереди у чиновников. И вся функция чиновников сводилась к поднятию флага и к штрафам за нарушение порядка.

После сделки возы с зерном двигались дальше по заведенному порядку.

Крестьянин, получив от покупщика ярлык, направлял возы с зерном на берег Волги, к барже или к указанному амбару.

Если до баржи или амбара было далеко, то партию зерна по дороге вполне мог перехватить другой покупщик. Набивая цену по 1 копейке за пуд, он перекупал возы с зерном. Поэтому нередко случалось, что к барже или амбару вместо — положим 300 возов закупленных покупщиком, доходило 250 или и того меньше. Ясно, что крестьяне на это легко соглашались и были совершенно правы. Дополнительные рубли в крестьянском хозяйстве никогда не мешают.

С воза на баржу

Когда крестьянин доставлял партию зерна к указанной барже, то сдавал ее командиру баржи, по местному — «водоливу».

Прежде всего, надо было определить количество пудов в партии зерна. Для этого водолив взвешивал несколько возов в разбивку, а затем по их среднему весу определялся вес всей партии зерна. Если средний вес воза выражался пудами и сверх них число фунтов было меньше 10, то фунты в расчет не принимались. Если же фунтов было больше 10, то они шли в счет.

У водолива имелась от хлебной фирмы книжечка с печатными бланками. Приняв хлеб, водолив вписывал в книжку количество принятого зерна и цену из ярлыка покупщика и за своей подписью отдавал ярлык крестьянину, взамен хлеба. По ярлыку «водолива» крестьянин получал деньги в конторе фирмы.

Как видите, во всей этой цепочке не было ни одного лишнего звена. Каждый участник четко знал задачу и не было нигде очереди к чиновнику. Следовательно, не было и условий для взяточничества. Все оплаты были — или за товар или за услуги.

Существовали другие методы закупки хлеба.

Закупка хлеба жеребъевкой

Чистополь — уездный город Казанской губернии. Как хлебный рынок, Чистополь был центром торговли на реке Каме от Вятского до Уфимского краев. Зимою, сюда в Чистополь съезжались для купли-продажи хлеба и покупщики, и продавцы.

В Чистополе покупщики, после официального открытия базара, как и в Самаре, осведомлялись у крестьянина о цене. Но далее торг шел иначе.

При объявлении цены продавцом, один из покупщиков назначал цену, установившуюся в данное время на базаре. Кому из покупщиков цена казалась высокой, тот переставал участвовать в торге. Надбавка к цене могла последовать от любого покупщика. И как только цена устанавливалась и никто цену не повышал, тут покупщики, желающие участвовать в торге, кидали между собой жребий. Но если жребий пал на покупщика, которому крестьянин не хотел по какой‑либо причине продавать свой хлеб, то этот жребий и цена для крестьянина были не обязательны. Он мог продать свой хлеб тому из покупщиков, которого считал более благонадежным или тому, с кем был уже знаком.