Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6303 ( № 1 2011) Страница 28

Например, сегодня идёт чуть ли не канонизация адмирала Колчака. Слов нет, он знаменитый полярный исследователь, храбрый офицер, отличившийся в Первую мировую войну. Это факт. Но в годы Гражданской войны он Сибирь залил кровью так, что местное крестьянство, не благоволившее к большевикам, почти поголовно ушло в партизаны. Это тоже факт. Но об этом сегодня молчат. Говорят: мы должны примириться. При этом генерал Врангель – хороший, он герой. А Фрунзе – плохой, он красный комиссар. Но комиссары тоже разные были, не все же из них террор насаждали, доносы писали. Без комиссаров, к слову говоря, мы Великую Отечественную войну, боюсь, не выиграли бы. Комиссары первыми шли в атаку, и не зря фашисты первыми же их расстреливали. Поэтому примирить общество, положить конец распрям может только вся полнота правды о нашей истории – без изъятий и тенденциозных передёргиваний.

О БАЗАРЕ И РЫНКЕ

– А что может примирить враждующих кинематографистов?

– Отвечу коротко: рынок. Несмотря на всю свою «советскость», я уже десять лет руковожу единственной по-настоящему рыночной структурой в российской культуре. «Мосфильм», замечу я вам, ничего не получал и не получает от государства. При этом исправно платит налоги. За год мы примерно 300 миллионов рублей в государственную казну перечисляем. За истекшие десять лет студия успешно модернизировалась – от кинотехнологий до, извините, туалетов и электропроводки. Сегодня «Мосфильм» – одна из лучших киностудий мира. Я был недавно на знаменитой американской студии «Уорнер Бразерс» – мы им ни в чём не уступаем. И это при том, что в Калифорнии круглый год стоит лето. Им павильоны, цеха отапливать не надо, сосульки с крыш убирать не приходится. А для меня каждая зима – бедствие. Но справляемся. Более того, к нам из-за рубежа учиться едут. Недавно, например, я делегацию с чешской студии «Баррандов» принимал. Вот я и думаю: а что если бросить наше кино в рынок, как бросили нашу студию, как бросают не умеющего плавать ребёнка в воду? Но только у нас пока нет рынка, а есть полурынок, квазирынок. Если же предварительно создать условия для чистого, правильного рынка, принять нужные законы, сформировать систему, помогающую кинематографу, дающую ему необходимые льготы, преференции, то кино оживёт. И бизнес, экономика, необходимость выплывать вместе примирят кинематографистов лучше всего.

– Скажите, как вам удаётся совмещать хлопотное руководство «Мосфильмом» и собственное творчество?

– Честно сказать, я не знаю ответ на этот вопрос. Наверное, это свойство характера, а может, это уже привычка – держать в голове одновременно сюжет нового фильма (сейчас, например, я приступаю к экранизации романа Ильи Бояшова «Танкист, или «Белый тигр») и мысль о том, где и за сколько купить снегоуборочную машину для «Мосфильма». Более того, директорство мне по-своему помогает в творческих делах. Я хорошо знаю возможности студии, качество техники, потенциал людей. Не скажу, что все эти десять лет мне было легко. Я застал студию едва ли не в руинах. И второй раз я этот путь не хотел бы пройти. Но я рад, что мне вместе с товарищами удалось сделать что-то настоящее. Сегодня «Мосфильм» – современная, устойчивая, рентабельная студия. Она будет жить, пока в этой стране будут снимать кино. Но будут ли его снимать – вот в чём вопрос…

Беседу вёл Леонид ПАВЛЮЧИК

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: 19.01.2011 12:46:39 - kaj galim пишет:

Ответ тварцу

По нему же все видно. Жаба и все. Умная, хитрая, расчетливая, циничная. Это - не режиссер. И что кому-то интересно его мнение? Вы послушайте его, посмотрите на него...Он над схваткой, он - сбоку, он все знает, во всем разбирается, у него есть свой огородик, как впрочем у всех ему подобных, он приближен к президенту и все...С него взятки гладки. Да пошел он со своим пониманием проблем российского кино...Его кино смотреть невозможно - судья, твою мать...

Он всё сказал в своих книгах

ТелевЕдение

Он всё сказал в своих книгах

ЭКРАН ПИСАТЕЛЯ

Герберт КЕМОКЛИДЗЕ, ЯРОСЛАВЛЬ

Нет ничего удивительного, что восьмидесятилетний юбилей Георгия Семёнова был отмечен только на канале «Культура»: для массовых каналов писатель оказался чересчур серьёзен. Более того: он никак не втискивается в шаблон, по которому нередко ныне оценивается писатель высокого уровня, работавший в 60–90-е годы ушедшего, но упорно не отпускающего нас века. По этому грубому шаблону настоящий крупный писатель всенепременно должен был быть в то пресловутое время тяжким страдальцем. Подписантом, гонимым за своё безумство говорить, что думает. Внешним или, на худой конец, внутренним диссидентом.

Георгий же Семёнов был писателем вполне успешным, его книги выходили одна за другой. Критики, даже закоренелые, были к нему вполне благосклонны. Он был отмечен высокими правительственными наградами и Государственной премией, входил в редколлегии известных журналов и в правление Союза писателей РСФСР. И всё это не будучи членом КПСС.

Документальный фильм о Георгии Семёнове, показанный на канале «Культура» за день до писательского юбилея, назывался «Знак вечности». Режиссёр Аким Салбеев собрал в этом фильме интересных и разных людей, которые в другом месте и по иному поводу, если бы их удалось свести вместе, наверняка бы заспорили, высказывая полярные мысли, а может, и рассорились. Но о Георгии Семёнове все они – и Евгений Попов, и Олег Попцов, и Георгий Садовников, и Анатолий Курчаткин, и Валентин Курбатов, и Лев Аннинский, и Фазиль Искандер, и кинорежиссёр Дмитрий Таланкин – говорили с одинаковым уважением как об одном из лучших русских писателей, даже вершине второй половины ХХ века, как о явлении, образце естественности, писателе первого ряда, поцелованном Богом, как о русском чуде. И при этом сам Георгий Семёнов в показанных любительских кадрах на природе и в семье не сказал ни одного слова. Да и что ему было говорить? Он всё сказал в своих книгах.

Название «Знак вечности» могло бы показаться спорным. Ведь знак, так именуемый, становясь символическим в человеческой истории, философии и культуре, принимал разные формы и толковался неодинаково. Больше, конечно, подошло бы для фильма название «Путешествие души», как у последней повести Георгия Семёнова, его высшем достижении, как убеждён Фазиль Искандер. Мотивировка? Всё, что написал Георгий Семёнов, – это отражение движения души, её подъёма от простого любования природой к осмыслению природы человеческих отношений.

Но, во-первых, «Путешествием души» назывался предыдущий фильм о Георгии Семёнове, снятый к его прежнему, не круглому, юбилею. А во-вторых, непреложно убедительным знаком вечности почитается крест, заключённый в кольцо, – воплощение и человеческой судьбы, и веры, и бесконечности, и вечности, что даруется верой. При всей внешней удачливости Георгия Семёнова крест он нёс тяжкий.

Писателю, исповедующему традиции русской классической литературы, которая будто бы достигла потолка в мастерстве отражения взаимоотношений человека с природой и с другим человеком, невозможно в глазах его современников, идя по дороге, проторённой классиками, выйти на свою тропу. И то, что тебя при жизни сравнивают с корифеями, другого бы привело в восторг, а для Семёнова было свидетельством недооценки. Сам он не опускался до доказательства своей самодостаточности, но горечь отразилась в его обиде за своего друга и единомышленника Юрия Казакова. То, что он говорил о Казакове, в сущности, он говорил о самом себе.

«Русскому писателю нелегко найти свой путь и своё место в литературе, – во всяком случае, труднее, чем кому бы то ни было. Стоит ему заявить о себе, как тут же находятся истинные знатоки литературы и с глубокой мыслью на челе заявляют, что имярек работает в традициях Чехова или Бунина, Толстого или Достоевского, Тургенева или Гоголя. И плетётся современный русский писатель в хвосте бесконечной вереницы великих, привыкая к своему порядковому номеру».

И дальше уже с язвительной иронией: «Мы так богаты талантами, что нам ничего не стоит отмахнуться, поморщиться, скорчить кислую мину, прочтя великолепный рассказ или роман своего соотечественника, и легко отдать предпочтение сомнительной экзотике».

Вряд ли порадовался бы Георгий Семёнов и рассуждениям некоторых современных оценщиков его творчества как восхождения от восторженного любования природой к высотам, на которых уже обосновались зарубежные классики Пруст, Джойс и Кафка.