Журнал Русская жизнь - Понаехавшие (апрель 2008) Страница 28

Записали Мария Бахарева, Павел Пряников, Евгений Клименко и Алексей Крижевский

* ГРАЖДАНСТВО *

Олег Кашин

Богородский киберпанк

Двойное самоубийство в подмосковной деревне

I.

«Она была очень тяжелым человеком», - вздыхает тринадцатилетняя Аня из квартиры номер семь, когда я спрашиваю ее о Даше Лохмачевой. Молчит с минуту, а потом начинает рассказывать ужасы.

Ужасов, строго говоря, всего два - зато какие. Во-первых, когда Аня была в гостях у Даши, Даша съела целую банку варенья, а потом сказала своей маме, что варенье съела Аня. Во-вторых, когда Аня в следующий раз зашла к Даше, и девчонки пошли гулять, Даша забыла выключить воду в ванной, затопила всю квартиру, а маме сказала, что это Аня включила воду, и с тех пор Аню к Лохмачевым не пускали. В общем, Даша Лохмачева, несмотря на свои неполные пятнадцать лет, действительно была очень тяжелым человеком.

Я спрашиваю Аню, почему же тогда ее сосед, двадцатилетний Максим Парахин полюбил эту ужасную девочку. Аня вздрагивает: «Кого полюбил?»

II.

О том, что причиной двойного самоубийства стала несчастная любовь, в селе Богородском Рузского района Московской области знают все. Кто-то даже вспомнил, что Даша влюбилась в Максима еще давно, когда ей было шесть лет, и потом, как принято писать в желтой прессе, детская привязанность переросла в нечто большее.

А в ночь на 28 марта парня и девочку нашли мертвыми у вышки сотовой связи рядом с богородским кладбищем. Вышка обнесена колючей проволокой, и на этой проволоке висело тело Максима. А Даша лежала рядом, на земле.

Кто- то еще говорил, что влюбленные спрыгнули с вышки, взявшись за руки. Это, конечно, неправда, но все-таки очень красиво.

III.

«Кого полюбил?» - спрашивает меня Аня, и я тоже вздрагиваю, потому что в Богородском все знают о том, что случилось с двумя влюбленными. Услышав имя Даши, Аня смеется: «Ой, ну бросьте, какая там любовь».

Максим работал в Москве, охранял супермаркет. Работа была - сутки через трое, то есть каждые три дня Максим садился на автобус, ехал в Тучково, потом полтора часа на электричке и потом еще полчаса на метро. Приезжал домой, отсыпался, а потом заходил к Ане за новыми компьютерными играми и рассказывал ей о своей личной жизни. «Девчонки его любили, - объясняет Аня, - а он их как-то презирал. Хвастался мне - а я вот с этой трахался, и с вот этой, и еще вон с той, которая из Николаевки».

Богородское находится в самом конце дороги, отходящей от Минского шоссе, у поворота на знаменитое Петрищево - там на повороте еще памятник Зое Космодемьянской стоит. Вдоль дороги - маленькие деревни с одинаковыми названиями - Ново-Николаевка, Ново-Ивановка, Ново-Михайловка. Даша была из Ново-Ивановки.

«Они познакомились на танцах в субботу, а в четверг вечером уже прыгнули. Я не думаю, что у них там все серьезно было, Максим после тех танцев успел мне про двух других девчонок рассказать, а в Ивановку он в те дни не ездил», - в любовь с первого взгляда Аня явно не верит.

IV.

Дом Лохмачевых в Ново-Ивановке стоит прямо у заброшенной водонапорной башни, где любят тусоваться местные подростки. О том, что на танцах в Богородском Даша познакомилась с «та-а-аким парнем», она рассказала и Диме, и другому Диме, и Ивану. «Она даже говорила, что она от него беременна, но это она, по-моему, неправду говорила, - рассказывает один из Дим. - Я даже не знаю, виделись они после танцев или нет. Знаю, что по аське каждую ночь переписывались».

Водонапорная башня, наверное, в судьбе Даши какую-то роль сыграла - лет с десяти она часто говорила, что ей надоело жить, и однажды она заберется на эту башню и спрыгнет с нее, и тогда все поймут, кого они потеряли. «Просто у нее родители давно развелись, - объясняет другой Дима, - и она так свою мать шантажировала, когда ей чего-то хотелось. Вредная была очень».

Строго говоря, даже если бы Даша действительно собралась спрыгнуть с этой башни, у нее вряд ли бы получилось - даже поздно ночью в башне обязательно кто-то есть. Иван, например, прячет в башне от дождя мопед своего старшего брата - ну и вообще место людное. Если бы в окрестностях не было вышек сотовой связи, то прыгать было бы больше неоткуда.

V.

Галя, мать Максима, работала продавщицей в магазине; сейчас взяла отпуск, общаться ни с кем не хочет. Ее сменщица (свои фамилию и имя она назвала, но просила не публиковать) тоже говорит, что не хочет общаться, но выглядит это примерно так: «Не спрашивайте у меня ничего, все равно я вам не расскажу, что…» - и далее подробный рассказ обо всем, что произошло вечером 27 марта.

Во- первых, Максим в тот вечер несколько раз заходил в магазин за пивом -очевидно, для себя и для Даши, потому что при вскрытии было установлено, что и он, и она в момент смерти находились в состоянии среднего опьянения.

Во- вторых, называть гибель Даши и Максима двойным самоубийством, вероятно, не стоит -да, Даша покончила с собой, более того - прежде чем подняться на вышку, она позвонила своему отцу и сказала, что он ее больше никогда не увидит и она хочет с ним попрощаться, а Максим уже после того, как Даша спрыгнула с вышки, позвонил в милицию и сообщил, что Даша покончила с собой - насчет себя самого он ничего такого не говорил. Более того, у Максима, когда его нашли, была сломана рука, и судмедэксперты считают, что руку он сломал, пытаясь ухватиться за балку вышки - то есть пытался спастись, а с собой кончать не собирался. «Но это они так говорят, - заключает продавщица, - а я вот что думаю: прыгнул-то он все-таки сам. Решил, что затаскают потом, будут думать, что он ее убил».

Дальше женщина пускается в рассуждения по поводу причин случившегося. Танцы в клубе - только по субботам, в остальные дни клуб закрыт, и у молодежи, кроме пива, никаких развлечений нет, и даже если учесть, что пива подросткам в магазине не продают, они все равно как-то достают и его, и даже самогон, а Максим вообще был совершеннолетний, поэтому он имел право покупать пиво.

VI.

На сайте «Одинцово-инфо» через два дня после случившегося про Дашу и Максима написали, конечно, что они Ромео и Джульетта, и напарница матери Максима даже поругалась на форуме этого сайта с автором заметки: объясняла, что никакие они не несчастные влюбленные, а просто пьяные дети, которых некому было воспитывать. Но в сообщениях женщины был мат, и модератор их постирал, ну и пускай.

Собственно, вот вся история - мальчик познакомился с девочкой на танцах, потом четыре дня трепались по ICQ, потом напились пива и то ли спрыгнули, то ли упали с двадцатипятиметровой железной вышки. Понятно, что про Ромео и Джульетту из Богородского еще долго будут писать в газетах, а потом, когда родители погибших придут в себя, им наверняка обеспечено участие в ток-шоу «Пусть говорят» на Первом канале, и Бог бы с ним.

Сильнее всех неочевидных параллелей с шекспировским сюжетом здесь цепляет другое. Давно уже не редкое, вполне распространенное сочетание непроходимого дальнеподмосковного упадка (совхоз развалился, в лесах вокруг - сплошь заброшенные пионерлагеря, мода на коттеджные поселки до этих краев еще не дошла, потому что до Москвы все-таки далеко; подростки пьют самогон и пиво, рассекают на мопедах старших братьев, по субботам ходят в клуб на танцы - все как тридцать и сорок лет назад) и такой конкретной современности - ICQ-переписка, ругань на интернет-форумах (та продавщица, которая оставляла свои сообщения в форуме, - деклассированная тетка с двумя выбитыми передними зубами; она же - один из сорока миллионов интернет-пользователей, которыми сегодня так принято гордиться), предсмертные звонки по мобильному родителям и в милицию - ну и сама эта чертова вышка сотовой связи в десяти метрах от кладбища, на котором Дашу с Максимом и похоронили. Натуральный деревенский киберпанк, какая-то совсем новая, до сих пор мало кому понятная и мало кем изученная Россия.

Михаил Харитонов

Уехать из Мариуполя

Человек провинции в поисках центра

Стасик - хотя кому Стасик, а кому и Станислав Янович, - сидел в президиуме и посасывал черешок вересковой трубки. Трубка стоила долларов триста. Лицо стоило миллион долларов, то ли краденых, то ли фальшивых. Вполоборота, пожалуй, фальшивых, а посмотреть в глаза ежели - все-таки краденых. Из какого-нибудь бюджетного фонда.

Я сказал это Князькову. Тот глянул на меня с неприязненным удивлением и слегка отодвинулся.

Я только вздохнул. Князьков был, в сущности, неплохой парень. Но, вопреки фамилии, холоп.

Холоп, если чего - это не какой-то там подлец, черная душа. Нет. Просто человек, всегда и во всех случаях принимающий сторону сильного, особенно - если сильный силен официально, законно начальствует. Холоп любит всякое начальство и усердствует перед ним. Правда, холоп - плохой подчиненный, скверный слуга. У хорошего слуги есть две добродетели: верность своему хозяину и трудолюбие. У холопа нет своего хозяина, он и работать не любит. Он любит выказывать усердие - причем перед любым, в ком видит силу. Холопу мечтается, что начальник усердие оценит, освободит холопа от работы и возьмет к себе - приедаться, прикармливаться. За это холоп готов терпеть любые неудобства и тем более унижения. К тому же услуга его хоть и некузявиста, зато ничего не стоит. Более того, если холоп получит вдруг какую награду за усердствование, то теряется и начинает гадать, что начальник-то, небось, ненастоящий.