Газета День Литературы - Газета День Литературы # 118 (2006 6) Страница 28

Книга посвящена 60-летию Великой Победы, о чем гордо заявлено на ее колонтитуле. Посвящена вовсе не формально. Объемная историческая глава, в которую естественно вошла тема войны, исследует, как генезис великой трагедии русского XX века, и октябрьский переворот в качестве заговора против русского народа, и все возрастающую угрозу национального экстремизма, и подлые действия пресловутой "пятой колонны", и потери СССР и России в 30-е годы прошлого столетия и в ходе Отечественной войны. Кстати, приведенные в книге данные о потерях, собранные ведущим отечественным демографом проф. Л.Л.Рыбаковским, могли бы поставить точку в этом все еще конфликтном для общества вопросе, если бы логика и здравомыслие были в состоянии докричаться до сознания и совести некоторых нынешних оголтелых "демократов".

Реформированию общества в книге отведена, пожалуй, главенствующая роль. Авторы предлагают свое видение парадигмы этого процесса, однозначно утверждая, что социальная мифология и социальный утопизм (на сей раз либерального толка) послужили причиной, по меньшей мере, печальных результатов.

"Демократы до сих пор свое главное завоевание видят в разрушении так называемой командно-административной системы, вместе с которой они практически уничтожили и государственность, и экономику России. Последствия введения выбранной модели рыночных отношений отвечают интересам столь небольшого слоя жителей России, что реформаторы опасаются четко и гласно определить конструктивную цель своих реформ. Если они продолжат с прежним рвением расчищать место для реализации своих будущих социальных прожектов, то утрата Россией ее государственности станет очевидностью". Нужно обладать недюжинным мужеством и высокой степенью гражданской ответственности, чтобы сделать столь нелицеприятный вывод о "демократических" реформах.

Не обрисовать мне даже в самом общем виде контуров того огромного информационного массива, который вобрала в себя этапная монография. Она воистину энциклопедична в понимании гуманистического Просвещения, когда принцип этот трактовался не как поверхностная раздробленность множественного, а, в первую очередь, как глубина и основательность всестороннего целокупного исследования предмета. А ведь помимо основных разделов содержит книга еще и 16(!) приложений, самым впечатляющим из которых, на мой взгляд, является последний, шестнадцатый — картография Государства Российского.

Воистину уникальные, практически неизвестные огромному количеству россиян карты публикуется в нем. В совокупности они убедительнейшим образом иллюстрируют, как приращивались, наполнялись благой для развития страны энергией морских окоемов и трансконтинентальных "мостов" пределы нашей Родины при руководителях-патриотах, и как болезненно скукоживалась, хирела Россия при пробравшихся к рычагам управления национал-предателях и коллаборационистах. План Розенберга по расчленению СССР, принятый Гитлером, и аналогичный план Г.Попова, одобренный в 1991г. "демороссами", предстают со страниц книги близнецами-братьями, и если разнятся между собой, то… большей жестокостью по отношению к стране со стороны Г.Попова и его камарильи.

В наши дни, когда в российском истеблишменте все еще сильно стремление минимизировать государство до пресловутого уровня "ночного сторожа", урезав до предела его функции общественно-политического, экономического и социального регулирования жизни общества, значение фундаментальной научной работы, изначально требовательной, но и заслуженно уважительной к самой идее государственности, трудно переоценить. Особенно если она, работа эта, без малейшего ущерба для истинной научности доступна пониманию и высокого профессионала, и практического работника служб госуправления, и всех тех граждан, кому, как и авторам, небезразлична судьба многострадальной Родины нашей, славного Государства Российского.

Евгений Нефёдов ВАШИМИ УСТАМИ

БЫЛ — И ВСПЛЫЛ…

"Уронил я в унитаз

С ужасом намедни

Свой любимый карий глаз,

Правый, предпоследний…"

Игорь ИРТЕНЬЕВ

Предпоследний правый глаз

Уронил я в унитаз.

Знать, лицом на нём сидел —

Вот мой глаз и улетел…

Дальше — новая беда:

Следом зуб упал туда,

После — ухо, челюсть, нос,

От причёски клок волос,

Два виска, немного лба,

Даже нижняя губа,

Даже грешный мой язык!..

Я последним глазом — зырк:

Что ж осталось у меня?

Так, ещё одна фигня…

Ну, уж это — не отдам,

Ибо выйдет стыд и срам.

Я ведь всё-таки поэт,

Мне подобных в мире нет:

Среди классиков в строю —

У параши я стою!