Матвей Ганапольский - Кисло-сладкая журналистика Страница 29

Однако следует твердо помнить, что ведущий никогда не должен ложиться под аудиторию, как бы аудитория этого не требовала.

Подобным примером, я считаю, историю, которую мне рассказал мой коллега Сакен Аймурзаев. Это случилось, когда он был новичком и не знал всю аудиторию по именам и фамилиям, чего аудитории очень хочется.

Однажды он вел эфир, в котором говорили о литературе. Пришло время звонков.

Внезапно позвонил человек, который сказал, что он не успел дозвониться в прошлую передачу, но дозвонился в эту. Но ему все равно. Потому что его волнует политика, и он хочет высказать свое мнение о президенте и рассказать свой собственный рецепт, как улучшить жизнь народа.

Для Сакена подобный звонок не был первым, ведь в каждую следующую передачу звонят те, кто не успел дозвониться в предыдущую. Им наплевать, что прошлый гость уже ушел, а новый ничего не может ответить о высаживании фиолетовых роз в средней полосе, потому что пришел рассказать о падении армии Роммеля во Второй мировой войне.

Поэтому единственный выход – немедленно, без комментария, сбрасывать такие звонки, и идти дальше. Мой коллега так и поступил. Но этот человек дозвонился еще раз, и Сакен опять повесил трубку.

Обычно, подобное поведение ведущего горячо поддерживается аудиторией. Она счастлива, что сбросили кого-то другого. Это значит, что больше места в эфире для остальных.

Но в этом случае привычный эгоизм аудитории исчез как туман. На экран посыпались десятки сообщений, обвиняющие Сакена в черствости и бездушности.

Автоматически, не понимая в чем дели. Сакен принял звонок. Женщина на телефоне сказала Сакену, что он должен извиниться.

– За что? – ошарашено спросил несчастный ведущий.

– За то, что вы не дали сказать звонящему, – строго сказала женщина.

– А почему он должен говорить не по теме?! – изумился Сакен.

– Потому что он слепой! – объявила женщина. – Вы должны идти ему навстречу.

И тут женщина объяснила, что этого слушателя все знают. Оказывается, он большой друг радиостанции и слушает ее круглосуточно, потому что не видит. Он знает всех ведущих и звонит во все программы. Таких, заключила женщина, надо ценить и беречь.

– Хорошо, – предложил Сакен. – давайте я ему сейчас позвоню. Я выведу его в эфир и пусть говорит, о чем хочет пять минут.

– Зачем, – в свою очередь изумилась женщина, – у вас же совсем другая тема. И кто ему ответит?

– Никто, – ответил мой коллега. – Но вы же говорите, что таких надо беречь. Может, он сейчас сидит с сердечным приступом.

– Нету него никакого приступа, – вдруг злобно сказала женщина. – Он здоров, как бык. Это все знают. Нечего ему звонить!

– Так что же мне делать? – добивал звонящую даму Сакен.

– Не быть хамом! – выкрикнула женщина и бросила трубку.

Это обычный конец подобной дискуссии. Замечено, что когда звонящий нарушает все правила, говорит глупость, отвечает невпопад, он в конце разговора, обычно, называет ведущего хамом и бросает трубку.

Подобное похоже на то, когда вам звонят в три часа ночи и спрашивают, когда будет последний сеанс фильма. Вы сонно отвечаете, что это не кинотеатр. Тогда звонящий, вместо извинений, материт вас и отключается.

Я очень понимаю таких людей. Человеку, особенно нетрезвому, необходимо, чтобы последнее слово было за ним. Ну что поделать, если он хочет в кино, а тут вы спите.

Раньше подобные звонящие оставались безнаказанными. Но Господь даровал пастве определители номера. Раз уж меня разбудили, то я иду на кухню и готовлю себе большой стакан свежевыжатого сока. Я готовлю его неторопливо, потому что в святом деле мести спешки быть не может. Выждав приблизительно минут тридцать, пока разбудивший меня человек, по моим расчетам, оказывается в зале и уже смотрит кино, я звоню на этот помер и выманиваю его из зала обещанием срочного сообщения. И когда он, наступая на ноги и протискиваясь сквозь ряд, выползает из зала, я желаю ему счастливого просмотра. Он начинает выяснять, кто звонит. Я вежливо поясняю, что это тот, кого он разбудил. И раз он уже меня разбудил, то я прошу кратко рассказать мне содержание фильма. Он оглашает фойе кинотеатра громкими проклятиями и бежит в зал, где им пропущен большой кусок фильма. Спотыкаясь о ноги сидящих, он ищет свое потерянное место и потом полфильма пытается выяснить у своей девушки, кто кого убил.

А я медленно допиваю полезный апельсиновый сок и сладко засыпаю с чувством свершившейся мести.

Конечно, те, кто читает эту главу, может спросить: неужели вся аудитория состоит из недоумков?

Конечно, нет! Но нужно учесть, что большинство аудитории, которое ценит то, что вы делаете, вам вообще не звонит. Они не считают это необходимым.

Звонят, в основном, свободные от работы и те, кто стоят в пробках на дороге. Звонят люди в возрасте, от которых уже сбежали дети, и им некого воспитывать. Звонят фанаты и эфирные маньяки.

Каждый эфир вам обязательно позвонит масса малосимпатичных людей.

Но, и это очень важно, никогда не переносите на всю аудиторию свое раздражение от звонков неприятных одиночек. Это вам подарит приятные неожиданности.

Хочу привести пример правильного, на мой взгляд, отношения к аудитории.

Однажды я вел эфир с заместителем мэра. Эфир обещал быть скучным, как и тема: замена старых и некрасивых мусорных контейнеров на новые.

Я не в первый раз вел эфир с заместителем мэра и поэтому знал каждое слово, которое услышу. Он скажет, что это большая победа мэрии, что контейнеры изготавливали в Японии, и что отныне Москва будет самым чистым городом мира.

– Расскажите нам про новые контейнеры, – сказал я, скрывая зевок.

– В первую очередь, я должен сказать, что это большая победа мэрии, – бодро начал гость – Мы долго ждали, пока в Голландии изготовят эти контейнеры. Но теперь их прислали пароходом и уже развозят по районам города.

– И что будет теперь с мусором? – спросил я, мечтая о пенсии.

– А его не будет, – радостно сказал заместитель мэра. – Обещаю вам, что через год наш город станет самым чистым городом мира.

– Хорошо, – злорадно сказал я, – теперь послушаем звонки радиослушателей.

Я знал, что сейчас будет. Я отдавал его на растерзание аудитории.

Сейчас они его порвут, и это будет моя сладкая месть за бесцельно потраченные полчаса моей жизни.

– Алло, вы меня слышите? – раздался голос из телефона.

– Слышим, – сказал я. – Представьтесь и задавайте ваш вопрос.

– Одну минуту, – сказал голос, – я уже в прямом эфире?

– Да, – раздраженно сказал я. – Задавайте вопрос!

– У меня нет вопроса, – сказал голос.

– А почему у вас его нет?

– Потому что я не знаю, кто у вас в эфире. И вообще, я звоню по другому поводу.

– Я заместитель мэра, – сказал заместитель мэра. – Мы говорим о новых мусорных контейнерах. Они скоро будут и в вашем дворе.

– Какая неинтересная тема, – разочарованно сказал голос.

– Почему неинтересная? – обиделся заместитель мэра. – Очень интересная. Знаете ли вы, что мы их заказали в Голландии? У них автоматическая крышка.

– Сейчас мне это все равно, – сказал голос. – Я вам звоню сегодня целый день. Я, наконец, дозвонился. И вы хотите, чтобы я говорил о мусоре?

– А о чем вы хотите говорить? – спросил заместитель мэра. – Если о ямах на дорогах, то это не ко мне.

– Есть тема интереснее, – радостно сказал голос. – Сегодня мне исполнилось восемьдесят лет!

– Поздравляем, – осторожно сказал гость из мэрии. – Если вы по поводу муниципального жилья, то это тоже не ко мне.

– Я не хочу муниципальное жилье, – еще более радостно сказал голос. – Я хочу в эфире спеть песню.

– Послушайте! – начал я, – у нас другая тема. Подождите другой программы.

В трубке хмыкнули.

– Вы считаете, что в моем возрасте я буду чего-то ждать?!

Я побагровел, но заместитель мэра остановил меня жестом.

– А что вы хотите спеть? – спросил он.

– Русский романс, – сказал юбиляр. – Можно?

Заместитель мэра вопросительно посмотрел на меня.

– Пойте, – сказал я со вздохом. Мне уже было все равно.

В телефоне загрохотало.

– Аккомпанирует жена, мы с ней вместе уже пятьдесят лет! – крикнул издалека голос. Было понятно, что телефон не дотягивался до инструмента.

Прозвучал аккорд, и голос запел «Очи черные». Потом к голосу присоединился второй голос – голос жены.

Я смотрел на заместителя мэра. Он улыбался.

Голоса в телефоне пропели все куплеты и припевы с убыстрением, крикнув в конце «Э-эх!»

– Ну что, было слышно? – спросил голос. – Мы почти кричали.

– Все в порядке, – сказал гость из мэрии. – Но мы больше не можем говорить, – сказал голос в трубке, – мы идем в ресторан.

– Идите, – начальственно сказал заместитель.

Снова что-то загрохотало, и связь прервалась.