Газета Завтра Газета - Газета Завтра 11 (1215 2017) Страница 29

То, что началась война, мы с мужем поняли ещё в первые дни Майдана. Происходившее там воспринимали как сводки с фронта. На митинги Антимайдана не поехали, потому что категорически не поддерживали криминальную власть Партии регионов, этих "маленьких януковичей" местного разлива, но во всех митингах, организованных Губаревым и его сторонниками, принимали самое активное участие.

А когда узнали о "поездах дружбы", о том, что Крыму (в своё время мы прожили там десять лет) грозит опасность, — намеревались записаться в крымское ополчение. Сказался опыт 90-х годов: во время Чеченской войны муж служил в Псковской дивизии ВДВ, одолеть наших десантников на поле боя боевики не могли — грозили устроить теракты в Пскове, расправиться с семьями. Приходилось нести дежурства по городу, устраивать блокпосты, быть в постоянной готовности к смерти. Поэтому с начала бесчинств на Майдане психологически мы были ко всему готовы и, в отличие от большинства аналитиков (особенно запомнился Николай Стариков, который с непробиваемой уверенностью прогнозировал: со дня на день всё успокоится, гос­переворот в Киеве исключён), нам было ясно, что впереди — страшные потрясения и раскол страны.

Я до войны была равнодушна к военным фильмам и песням, а во время событий на Майдане — отчётливо это помню — в какой-то момент возникло необоримое желание смотреть только военное кино. Смотрела и чувствовала: экранное вот-вот станет реальным, так и случилось…

Стенания многих журналистов и политологов "Войну в Донбассе развязали российские наёмники, Стрелков и его группа" — стопроцентная ложь! В марте, задолго до Стрелкова, до захвата митингующими оружия в СБУ, наши пантелеймоновские ребята остановили на трассе две установки "Точка-У", вызвали милицию, перенаправили ракетные установки в Авдеевскую в/ч под охрану. А на следующий день ракетные установки бесследно исчезли. Если новая власть не собиралась воевать — зачем ей такое оружие?

А боевики Коломойского, в марте-начале апреля стрелявшие в мирных митингующих жителей Краматорска, Красноармейска и других мест — тоже мира хотели? Нам пришлось защищаться, организовывать патрули и блокпосты, к тому же — по примеру майданутых беспредельщиков — и у нас появились те, кому хотелось под шумок поживиться, пограбить. Ополчение вначале создавалось для охраны митингов и защиты от бандитов — как обычных, так и действовавших под политическим прикрытием и названных "Правым сектором". Когда мы проводили референдум, у нас в посёлке только у одного ополченца был автомат без единого патрона. Такие мы "наёмники" и "террористы"…

"ЗАВТРА". А твоя личная война когда началась?

Вера ШАМБЕРИНА. На Пасху 2014 года, в день отъезда мужа к Стрелкову в Славянск, где уже шли бои. Поначалу война была на идеологическом фронте. Я занялась подготовкой к референдуму в нашем посёлке.

Люди у нас, все эти обыватели-предприниматели, в большинстве были политически инертны, активно в первое время помогали исключительно православные, понимавшие природу майданного беснования. Элементарные вещи приходилось объяснять, что голосование на референдуме — законное право, а не преступление. Нам удалось убедить людей. Переломным был День Победы, 9 Мая. Местная власть все праздничные мероприятия в тот день свела к шествию под украинскими флагами и поминовению погибших афганцев, а у памятника воинам, павшим в Великой Отечественной, собрались только мы, пророссийские активисты, сторонники ДНР. Одиннадцать человек против управляемой проукраинскими чиновниками толпы сограждан, смотрящих на нас с ужасом, ненавистью, недоумением, восхищением. Учительница, которая десять лет преподавала мне математику, ткнув пальцем в георгиевскую ленточку на моей груди, сказала: "Чемодан-вокзал-Россия". А в этот самый момент нам сообщили, что в Мариуполе — настоящая война, кровь, жертвы, расстрел из орудий бронемашин здания УМВД…

Мы на листах ватмана написали: "Славянск — герой!", "Мариуполь, держись!", "Донбасс — вставай!", "Фашизм не пройдёт!". И ещё: "Одесса! Помним! Не простим!". Приклеили эти плакатики скотчем на мемориальной доске с именами погибших во время Великой Отечественной. Люди несли к мемориалу цветы — этого власть им запретить не могла — и на глазах менялись. Стали подходить к нам, расспрашивать, что происходит, многие просили и тут же надевали георгиевские ленточки. Мы победили. С того дня никто не смел нам мешать готовить референдум. Украинские флаги мы вскоре все убрали, подняли флаги ДНР и России.

Никогда не забуду, как 2 мая, в день упокоения Матронушки Московской, во время литургии мне позвонил муж, сообщил: "Славянск под артиллерийским обстрелом". Батюшка, глядя на меня, всё понял и — как один все в храме прихожане опустились на колени, моля Бога о православном воинстве, о русском народе, обо всех, кому грозит смерть.

11 мая 2014 года за государственную независимость Донецкой народной Республики в нашем посёлке проголосовало подавляющее большинство.

"ЗАВТРА". Как ты оказалась на фронте?

Вера ШАМБЕРИНА. Уже в разгар боевых действий несколько раз ездила к мужу в Славянск. Познакомилась с Кэпом (Сергей Великородный, сейчас он замминистра обороны), была восхищена им и его подчинёнными, их организованностью, целеустремлённостью, нравственной чистотой. Кстати, всякий раз умудрялась провезти через вражеские блокпосты по десять-двенадцать пачек патронов для ополченцев нашего посёлка, а тогда пачка патронов значила не меньше, чем сейчас РСЗО.

После выхода стрелковцев из Славянска приехала к мужу в Донецк и — осталась в ополчении. Республика висела на волоске, намечались страшные сражения, все понимали: либо-либо, если сейчас не выстоим — смерть, концлагеря, рабство. Как я могла не взять в руки оружие? Хотели меня определить медиком, но в медицине я ничего не смыслю, назначили писарем с правом быть в бою стрелком.

Навсегда запомнила первый и главный приказ: "Чего бы тебе это ни стоило, ни одна из бумаг не должна попасть к противнику". Выслушивая приказ, подумала: "Нужно у Поэта выпросить гранату, если что — подорвусь с документами". Через несколько дней (в десятых числах июля) мы уже были в районе Саур-Могилы, в селе Терновое.

На постое были в доме местного охотника, он там каждый куст знал, все тропочки до сантиметра изучил. Докладывает Поэту и его заму Кедру: со стороны Амвросиевки идёт колонна украинской бронетехники. Связались с командованием, уточнили координаты и — наши мастера-гранатомётчики под командованием геройского парня (позывной — Костыль) раскурочили бронетехнику ВСУ в дымящийся хлам. Радовались победе как дети…

"ЗАВТРА". Женщине на войне труднее вдвойне. Как преодолевала тяготы и страх?

Вера ШАМБЕРИНА. Понимаю, о чём ты. Труднее. К тому же мне давно не двадцать лет. Но это и стимул: я поставила себе задачу ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не быть обузой, во всём соответствовать требованиям, предъявляемым остальным. В регулярной армии, понятно, мне это было бы не по силам, но в ополчении, включавшем как пятнадцатилетних юнцов, так и тех, кому далеко за шестьдесят, это вполне удавалось. Оплошай я в чём-нибудь — что сказали бы о муже-командире, как отразилось бы это на его репутации? Вот и приходилось выкладываться на 101%. Научилась и с оружием обращаться, и маскироваться, и ориентироваться на местности, и по звуку определять тип и направление работы артиллерии.

В Мариновке под первым в моём опыте мощным обстрелом из 120-мм миномётов сама себе удивилась: никакой паники, лишь непроизвольно вырвалось: "Вот суки, пристрелялись!". Сидим как-то в ямке под обстрелом с командиром взвода (позывной — Поляк), а в это время его жена звонит, спрашивает: "А как там Вера, страшно ей, наверное, бедненькой?". А я трясусь от смеха, прошу Поляка: "Скажи ей, да, страшно, аж жуть, трясётся бедненькая Вера, плачет, волосы на себе рвёт…". Но это всё снаружи выглядело забавно, а внутри на самом деле было так тяжко, что нет в словах силы рассказать о том, что тогда чувствовалось…

"ЗАВТРА". Ты заслужила несколько наград, в том числе почитаемую всеми реально воевавшими медаль "За боевые заслуги". Что особенно запомнилось из боёв, в которых ты участвовала?

Вера ШАМБЕРИНА. Ой, много чего можно вспомнить… Но самое памятное — это, конечно, бои лета 2014 года, когда мы пробивались к российской границе.

У нас всегда была проблема со связью и техническим состоянием раций. Я взялась решить эту проблему: точное распределение по группам бойцов, своевременная подзарядка, контроль использования — связью обеспечила всех и все сбои устранила. И вот начался танковый бой в Степановке, в соседнем с Мариновкой селении. Мы остались с Поляком — на двоих два автомата и несколько гранат — ими бы и отбивались в случае прорыва к нам украинских танков…