Валентин Зорин - Некоронованные короли Америки Страница 3

«Монополистический капитал, — подчеркивает Программа КПСС, — полностью захватив основные материальные средства, не делит ни с кем политическую власть. Он установил свою диктатуру — диктатуру меньшинства над большинством, диктатуру капиталистических монополий над обществом. Идеологи империализма маскируют диктатуру монополистического капитала лживыми лозунгами свободы и демократии и, объявляя империалистические государства странами «свободного мира», выдают правящие буржуазные круги за противников всякой диктатуры. В действительности же свобода в империалистическом мире означает лишь свободу эксплуатации рабочего класса, трудового народа не только своих стран, но и всех других стран, которые попадают под железную пяту монополий».

Каковы же они, эти люди, ворочающие миллиардами, вершащие дела в богатейшем государстве капиталистического мира?

Многих из них даже нельзя отнести к людям интеллигентным. Как свидетельствует американское исследование, носящее красноречивое название «Почему бизнесмены не читают книг», эти люди «почти никогда не читают художественной литературы, философских и поэтических произведений, пьес. А если кто-нибудь из них начинает интересоваться чем-то, не имеющим прямого отношения к бизнесу, коллеги относятся к ним с нескрываемым чувством опасливой осторожности».

Американский профессор-социолог В. Паккард много лет изучал облик крупнейших предпринимателей США, их манеры, привычки, методы работы, быт, нравы. Выводы из этих длительных наблюдений он изложил в книге, названной им «Покорители пирамид». В целом, пишет Паккард, руководители американских монополий обладают следующими тремя характерными особенностями: медлительной речью, импозантной внешностью и отсутствием чувства юмора. Целеустремленность, являющаяся для них условием успеха, оборачивается узостью кругозора и духовным обеднением. Бизнес требует прибыли любой ценой, а это, указывает автор, означает постоянное нарушение моральных норм и сделки с совестью. Как показало специальное обследование и опросы, которые профессор Паккард произвел среди восьми с половиной тысяч крупных бизнесменов, все они потеряли или почти потеряли интерес к семейной жизни. Об их интеллектуальной ограниченности, отмечает Паккард, свидетельствует то, что в доме у них может быть гараж на десяток, а то и больше машин, но сплошь и рядом вы не найдете там ни одной книги.

И еще свидетельство. Оно принадлежит на сей раз уже не постороннему наблюдателю, не исследователю, а человеку из круга миллиардеров. Не так давно умерший Генри Люс, воротила, близкий к Морганам, издатель таких широко известных журналов, как «Лайф», «Тайм» и «Форчун», на закате жизни не то в порыве откровенности, не то раздражения разразился следующей тирадой: «Всегда и везде деловые люди производят отталкивающее впечатление. Что собой представляют почти все те, кого я знаю из людей нашего круга? Все мы лишь буржуа, увлеченные материальной стороной жизни, полные предрассудков, вульгарные, неотесанные грубияны, нелепые и тупые». Сказано зло, хотя наверняка Люс пожалел потом о слишком откровенном признании.

Жизнь властвующей элиты США тщательно скрывается от постороннего глаза. И лишь редко-редко, иногда случайно, а порой как отголосок ожесточенной борьбы между капиталистическими хищниками, на страницы печати проникают скудные сведения о подлинной деятельности этой кучки людей, от образа мыслей, желаний и поведения которых зависят судьбы миллионов людей, курс государственного корабля Соединенных Штатов Америки, самой монополистической из всех монополистических стран.

Итак, не какой-то отвлеченный «капитал без капиталистов», не растворившиеся в прошлом имена, а реальные, могущественные властители распоряжаются в стране, которую капиталистическая пропаганда преподносит как образец западной демократии.

Когда-то замечательный американский писатель Марк Твен так сформулировал символ веры своих соотечественников-бизнесменов:

«Наживай деньги. Наживай быстро. Наживай как можно больше. Наживай бесчестно, если можешь, и честно, если нельзя иначе».

Кто же они? Чем владеют? К чему стремятся? Как управляют своими империями и всем государством? Об этом мы и расскажем.

Богатейшее из семейств

«Угол»

Официальные справочники утверждают, что местом средоточия высшей политической, экономической, административной и прочей власти в Соединенных Штатах Америки является город Вашингтон, расположенный в федеральном округе Колумбия. Первое, куда обычно ведут посетителя американской столицы, — это невысокое, в обрамлении зелени, построенное в ложноклассическом стиле здание, известное как Белый дом — резиденция президента США. «Здесь решаются судьбы страны, вершится мировая политика», — заученно твердят гиды, обращаясь к затаившим дыхание провинциалам.

Однако у воротил американского бизнеса на этот счет иное мнение. Двухэтажное грязно-серое сооружение, находящееся в нескольких сотнях миль от Белого дома, на одном из тихих перекрестков Нью-Йорка, вызывает у них значительно больше почтения, нежели любое из официальных зданий…

К нему теплым сентябрьским днем и направился автор этих строк. Его влекло сюда не праздное любопытство, а желание собрать как можно больше материалов о хозяевах дома — семействе Морганов.

Поскольку руководители моргановского клана, как правило, избегают шумной рекламы, не любят визитов посторонних, я решил действовать на собственный страх и риск. Чтобы добраться до цели, пришлось спуститься в душное подземелье нью-йоркского метро. Несколько минут грохота в мрачных катакомбах подземной дороги «самого богатого в мире города» — и позади остался центр с его фешенебельными кварталами, Бродвей. Нет, это не та, многократно описанная и изображенная в десятках кинофильмов, сверкающая огнями улица, так сказать, фасад города. Здесь, в Даун-тауне — Нижнем городе, протянувшаяся на много километров через весь гранитный остров Манхэттен улица, мягко говоря, весьма непрезентабельна.

Несколько десятков шагов вниз по Бродвею, и мы у церкви Святой троицы — готического собора средних размеров, к которому примыкает небольшое кладбище, Путеводитель по городу сообщает, что на этом кладбище нашли вечное успокоение знаменитые американцы Александр Гамильтон, Роберт Фултон. Здесь в маленьком домике в 1754 году начал свое существование Колумбийский университет, называвшийся тогда Кингз-колледжем.

Но не кладбищу, не мужам, на нем похороненным, и даже не экстравагантности основателей университета, избравших в качестве его колыбели кладбищенскую хижину, обязано это место своей всемирной, хотя й мрачноватой славой. От церкви Святой троицы берет начало протянувшееся всего на несколько сот метров узкое ущелье Уолл-стрита — улица, ставшая символом хищнического американского капитала.

Отсюда давно уехали состоятельные люди: жить здесь им и неудобно, и «неприлично». Одна за другой за ними перекочевывают и штаб-квартиры крупнейших банков, корпораций, когда-то густо гнездившиеся именно в этой части города. Сегодня признаком респектабельности фирмы является резиденция в центре города, где-нибудь на Мэдисон или Пятой авеню, где как грибы растут сверкающие медью, алюминием, стеклом и цветным пластиком пятидесятиэтажные и более высокие громады. Они словно говорят: смотрите, как богаты хозяева банков и фирм, расположенных здесь. Положение их незыблемо, как скальное основание, на котором стоит фундамент небоскреба, доходы так же высоки, как взметнувшиеся ввысь конструкции — чудеса современного инженерного и строительного искусства. Правления корпораций и банков одно за другим покидают знаменитый Уолл-стрит, перекочевывая в новые районы: ничего не поделаешь— мода. Не последуешь за ней — того и гляди, потеряешь доверие клиентов.

И тем не менее я не ошибся, направившись в суетливый и грязноватый Даун-таун. Банкирский дом Морганов, так же как и много десятилетий назад, занимает приземистое, старомодное здание. Этот дом не нуждается в рекламе. Он не гонится за блеском шикарных кварталов, его репутация в кругах большого бизнеса достаточно прочна, чтобы позволить себе пренебречь велениями моды. А пока Морганы остаются на Уолл-стрите, Уолл-стрит остается Уолл-стритом.

А вот и цель: на углу Уолл-стрита и пересекающего его Брод-стрита раскинулось оштукатуренным фасадом на обе эти улицы пузатое, словно бабушкин комод, претенциозной, но безвкусной архитектуры здание. На самом углу несколько ступеней ведут к стеклянной, оправленной в раму из потемневшей меди двери с золотыми цифрами «23». Дверь, как и положено парадному входу, — видно, это традиция международная — заперта. Вход с Брод-стрита, из соседнего с угловым большого дома, к стене которого привинчены крупные медные буквы — «Морган гаранти траст».