Лев Данилкин - Клудж. Книги. Люди. Путешествия Страница 3

Тут можно читать бесплатно Лев Данилкин - Клудж. Книги. Люди. Путешествия. Жанр: Документальные книги / Публицистика, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Лев Данилкин - Клудж. Книги. Люди. Путешествия читать онлайн бесплатно

Лев Данилкин - Клудж. Книги. Люди. Путешествия - читать книгу онлайн бесплатно, автор Лев Данилкин

Слышится электронный звук, словно напитавшись фотонами от соседних башен, телефон Сулеймана наполняется мягким зеленоватым светом.

Он водит пальцами по экрану, затем выхватывает джамбию, раскидывает руки и начинает кружиться на суфийский манер.

Ответила!

Черный букер

В тот час, когда на Уиллоу-роуд ниспадает покров сумерек, а рододендроны, остролисты и магнолии Хэмпстедской пустоши окутывают соседние кварталы гигантским одуряющим облаком, я оказался на одной из здешних широких аллей, где, словно яхты в бухте, покоятся в зеленых волнах изящные двухэтажные особняки. Удостоверившись, по номеру на решетке, что здание с монументальным крыльцом, украшенное по фасаду нескромными лепнинами в виде львиных голов, принадлежит именно лауреату премий Сомерсета Моэма, Э.-М. Форстера, Медичи и Гринцане-Кавур, я по мраморной лестнице поднимаюсь к витражной двери, за которой немедленно обнаруживается поджарый носач, похожий на Семена Альтова: Джулиан Барнс.

Памятуя о горьком опыте одной своей предшественницы, о которой еще пойдет речь, решаю сразу зайти с интеллектуальных бубей:

– В вашей новой повести «Возрождение» Тургенев произносит фразу: «Моя профессия – форма» (Form is my business). А ваш бизнес – в чем состоит?

Правильно идентифицировав меня как иностранного поклонника, карьера которого сегодня достигла своей наивысшей точки, он моментально превращается в шахматный компьютер, отражающий атаку е2 – е4:

– Форма – это часть моей профессии. Прочее – это стиль, это наблюдения за жизнью, это воображение. Что такое роман? Это отчасти воображение, отчасти наблюдения за жизнью, выраженные в форме, которая помогает говорить правду лучшим, максимально экономным способом, и изложенные стилем, который тебя самого максимально удовлетворяет; таков мой бизнес.

Голубые, будто подведенные тушью, глаза старого Пьеро светятся ровным блеском; большой рот с очень узкими губами отвешивает слова размеренными, заранее упакованными порциями.

– Я думал, вы с попугаем будете.

– Простите?

Ну как же – знаменитая фотография на «Истории мира». Без птицы он выглядит странно, будто без скальпа.

– С чего вы взяли? Нет у меня никакого попугая. Когда я писал «Флобера», мне приносили деревянных попугаев, пластмассовых попугаев, ситцевых попугаев, плюшевых попугаев, присылали открытки с попугаями, лупу даже подарили с ручкой в виде попугая, но, слава богу, никому не пришло в голову подарить мне живую птицу – только этого мне еще не хватало. Впрочем, моя английская издательница – у нее всегда жили два попугая – привезла своих питомцев на презентацию романа.

Фотография, однако ж, не оттуда – того попугая принес фотограф, который, вспоминает Барнс, почему-то захотел его снять именно таким образом и зачем-то долго усаживал ему птицу на плечо так, чтоб она тоже оказалась в профиль.

– Вы не боялись, что она вас по носу тюкнет? Все-таки не волнистый какой-нибудь, крупный попугаище. Это какаду или ара?

– Это чучело.

– Вот как… Знаете, самая часто, наверное, цитируемая ваша фраза: «Писатель говорит правду через ложь, тогда как все остальные лгут…»

– «…оперируя фактами», – подхватывает он. – Да, да, этим мы и занимаемся – произносим прекрасную ложь, которая содержит больше правды, чем у кого бы то ни было. Наша работа – ну, часть нашей работы – описывать жизнь, какая она есть на самом деле, людей, какие они на самом деле, – что они на самом деле делают, думают, знают. И мне кажется, писательская ложь красивее, чем иные, которые с ней соперничают: религиозная, политическая, журналистская. Есть несколько причин, в силу которых я стал писателем, – мне свойственны любовь к словам, страх смерти, честолюбие, неприязнь к офисным часам, но главная состоит в том, что, по моему убеждению, искусство умеет говорить о жизни правду.

– А правда, что… Смотрите-ка, – вытаскиваю затрепанную «Историю мира в 10 1/2 главах» по-русски, – видите, что тут сказано…

– Давненько не видал я русских букв! Дьжюююлиан Быарыныс…

– Тут сказано, что вы лауреат Букеровской премии.

По страдальческому выражению его лица ясно, что так и не полученный за двадцать лет творческой деятельности Букер для него – больная мозоль[2].

– Я ничего об этом не знал, меня никто не спрашивал.

Я понимаю, что, процитировав обманывающий читателя рекламный текст, совершил явную faux pas[3], но уже не могу остановиться.

– А смотрите, что тут еще написано: «Барнс может быть изысканным и жестким, утонченным и циничным, агрессивным и озорным».

Злосчастная книжка действует на него как красная тряпка на быка.

– Мы говорим обо мне как писателе или человеке? Кто вообще автор этого текста? Я не хочу себя описывать, понятия не имею, какой я.

– А вот смотрите, тут сказано, что вы самый яркий из всех британских прозаиков, а тут, что вы – квинтэссенция английскости: ирония, сдержанность, снобизм. Вы в самом деле идеальный англичанин?

– Нет, положим, не спорю, я англичанин, и во мне есть известные английские черты – больше как у писателя, чем у человека. Но я не понимаю, к чему вы клоните? Не знаю, собаки нет у меня. Сад есть. Дом.

– Скажите, а у вас есть садовые гномы?

– ГНОМЫ???!!! Полагаю, это самый оскорбительный вопрос, который мне когда-либо задавали. Уверяю вас, у меня нет, никогда не было и быть не могло садовых гномов. Ха-ха-ха-ха. Гномы?! Феноменально!

– Может, вы, как ваш сэр Джек Питмен из «Англии, Англии», член Ассоциации пеших странников?

– Нет, Лев, я НЕ являюсь пешим странником, как сэр Джек Питмен, то есть я в самом деле люблю загородные прогулки и довольно часто выезжаю на природу, но я не член Ассоциации пеших странников, ровно как и любой другой организации подобного рода. Чтобы покончить с этой темой, открою вам, что и по части сексуальных привычек с сэром Джеком Питменом у нас мало общего.

Не бог весть какое признание – сэр Джек любил заниматься сексом в гигантских памперсах, – но принеси я эту статью редактору «Дэйли экспресс», он наверняка бы сделал вынос крупными буквами. Здесь вот уже много лет тлеет искра интереса к личной жизни человека, который на протяжении многих лет разыгрывает – явно со знанием дела – в своих романах «ситуацию Бовари», «любовь-измена-ревность». Говорят, Барнс даже не пускает к себе в дом отечественных журналистов, чтобы те не делали умозаключений на основании мельком увиденных деталей – например, вешалку в коридоре с женскими головными уборами. Наверное, если лучше знать материал, шляпы могли бы стать важной уликой; мои личные познания позволяют мне сделать предположения, что головные уборы принадлежат его жене – литагенту Пэт Кавана; на всех, между прочим, барнсовских книгах стоит посвящение хозяйке этой вешалки.

В любом случае у меня возникает дурное предчувствие, что в следующем своем романе он выведет иностранного журналиста-идиота. Утешает, что обещанный в июле «Артур и Джордж» – вроде бы из викторианской жизни, и вряд ли он захочет предпринимать дополнительные усилия по инсталляции туда моей скромной персоны.

В поисках материалов для хотя бы самого приблизительного психологического портрета обвожу взглядом комнату. На столе припаркована книга «Итальянские пословицы». С кресла свисает раскрытый журнал-радиогид – интеллигентский таблоид. Хозяин особняка одет по-пенсионерски: серая фланелевая рубаха, на ногах дрянные кроссовки, выполняющие роль домашних туфель. Рассчитывать на то, что он пригласит меня на экскурсию по своей энотеке, которая, я знаю, есть у него в подвале, или на кухню – попотчевать меня седлом барашка, чтобы я рассказал своим читателям о том, какой Барнс выдающийся кулинар, подтвердив таким образом впечатление, которое складывается по прочтении «Педанта на кухне», сборника его гастрономических колонок в «Гардиан», – рассчитывать на все это, пожалуй, не стоит.

Ситуация «интервью с Барнсом» неизбежно напоминает о «Попугае Флобера» – романе про то, как читатель гонится за автором. «Почему, – размышляет герой, – прочитанное заставляет нас охотиться на автора? Почему книг оказывается недостаточно?» Ответа на эти вопросы нет, но подмечено очень точно – в самом деле, интересно, откуда берутся эти таинственные люди, которым удается поймать и сказать то, что ни у кого больше не получается. Пытаясь ответить на этот вопрос, мы начинаем собирать любые артефакты – вплоть до каких-то сомнительных попугаев, пытаясь восстановить по ним биографию владельца.

Если бы я был биографом Джулиана Барнса, то, не исключено, плясал бы от одного курьезного, но показательного случая – появления моего клиента в романе «Дневник Бриджит Джонс» и загадочной замены его совсем другим человеком в экранизации. В России мало кто знает об этом случае, потому что в циркулирующем у нас переводе А. Н. Москвичевой Барнса трудно узнать – собственно Барнсом его называют лишь в первый раз, а затем явно тот же персонаж фигурирует под фамилией Варне, чем бы при этом ни руководствовалась вышеупомянутая А. Н. Москвичева.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.