Даниэль Домшайт-Берг - WikiLeaks изнутри Страница 3

В первый раз мы встретились на втором этаже конгресс-центра, у круговой лестницы. В тот день пришло невероятно много народу. Внизу у касс опоздавшие умоляли их тоже пропустить. Был побит рекорд в 3000 посетителей, и эта шумная толпа заполонила коридоры конгресс-центра. Можно было пятнадцать минут стоять в пробке, чтобы пройти метров двадцать. Но у нас наверху было чуть спокойней. Слева от лестницы стоял белый кожаный диван, с которого открывался вид на Александерплац. Он и стал нашим опорным пунктом на ближайшие дни. Когда один из нас шел в туалет или купить еды, другой сторожил вещи и место. В ответ на выжидающие взгляды прочих уставших посетителей я только зубы скалил.

Вначале мы говорили часами. А потом просто сидели рядом: Джулиан с головой уходил в компьютер, и я следовал его примеру.

Не знаю, на что Джулиан рассчитывал, собираясь в Берлин. Мне совсем не понравилась подвальная комната, которую отвели для нашей презентации. По счастью, она оказалась маленькой. На доклад пришло не больше двадцати человек, причем меня особенно огорчило, что не было ни одного знакомого лица из клуба. Я не понимал, почему никто не заинтересовался идеей WL.

Я сидел справа впереди, слушая, как Джулиан рассказывает про WikiLeaks со своим симпатичным австралийским акцентом. Он был одет так же, как в первый день. Правда, сразившая меня белая рубашка выглядела уже не столь безупречно.

Может, Джулиана и разочаровало то, что он привлек в подвал так мало народа, но виду он не подал.

Он говорил сорок пять минут, а когда потом три человека начали о чем-то его расспрашивать, терпеливо отвечал.

Мне было немного жаль его. Вдобавок он сам платил за дорогу. Когда я оглядывался на публику, то видел, что лица у слушателей какие-то растерянные.

Позже его доклады стали гораздо более наглядными, со множеством примеров, а тот рассказ был еще очень абстрактным. Джулиан агитировал людей без устали. WikiLeaks мало кто знал, и нас часто путали с Википедией. В течение следующих месяцев мы рассказывали о проекте каждому, кто готов был уделить нам хоть пару минут. Считали, что трое – уже аудитория. Сейчас о нас знает весь мир. Но тогда на счету был каждый новый человек.

Когда те три слушателя выяснили все, что хотели, Джулиан собрал вещи, вернулся к белому дивану и углубился в работу.

Лишь позже я узнал, что Джулиан успел капитально поругаться с организаторами и поссориться со многими моими знакомыми. Клуб, ставший к тому моменту без преувеличения моей социальной родиной, еще долгое время после нашего выступления относился к WL довольно скептично. Я ломал голову: почему?

Выступление Джулиана произвело на меня большое впечатление. Этот жилистый австралиец никому не давал спуску и не позволял сбить себя с выбранного пути. Кроме того, он был весьма начитан и о многих вещах имел очень четкое мнение. К примеру, его отношение к хакерскому сообществу сильно отличалось от моего. Он считал их в основном идиотами и бесполезными людьми. В оценке людей он часто оперировал понятием «пользы», приносят ли они пользу, причем не всегда объяснял, какую именно. Даже самые талантливые хакеры были в его глазах идиотами, если не использовали свои способности на благо некоей высшей цели.

Джулиан судил бескомпромиссно и охотно высказывал свое мнение, даже когда его не спрашивали. Было сразу ясно, что он многих раздражает.

Нам столько всего надо было обсудить и спланировать. Мне не приходило в голову оценивать поведение Джулиана или сомневаться, можно ли ему доверять. Вопрос, не наживу ли я с этим парнем крупных неприятностей, не вставал вовсе. Наоборот. Мне льстило, что он хочет со мной работать. Джулиан Ассанж – не только основатель WikiLeaks, он был известен под ником Mendax, был членом группы «Международные подрывники» (International Subversives), отличным хакером, одним из авторов книги «Андеграунд», которую знатоки очень ценили. И мы понимали друг друга с полуслова.

Моя личная жизнь его не интересовала. Думаю, он уважал меня как нового соратника, который с первого же дня предложил помощь и от своих слов не отказывался. Вроде бы ничего особенного, но на деле даже такое от людей не часто получаешь. Я и сам в этом быстро убедился. После каждой публикации появлялись добровольцы со словами: «Мы хотим помогать WL». Но когда я давал им конкретные поручения, откликался один из сотни, и это в лучшем случае. Я по сто раз объяснял людям одни и те же задачи. И все без толку.

Думаю, Джулиан часто наступал на эти грабли и был рад найти во мне союзника. Поскольку идеалы наши совпадали, WikiLeaks вскоре тесно связал нас. Мы тогда общались на равных – по крайней мере, мне так казалось. Хотя он основал WL и обладал большим опытом.

Борьба с медведем

Едва включившись в работу WikiLeaks, я сразу же, в январе 2008 года, принял участие в крупной публикации. Кто-то загрузил в наш виртуальный почтовый ящик груду цифр и подсчетов, органиграмм, схем рабочих процессов и договоров. Что все это могло значить? Нам с Джулианом потребовалось несколько дней, чтобы составить хоть общее впечатление. Оказалось, это сотни страниц с внутренней перепиской, памятками и калькуляциями банкирского дома «Юлиус Бэр», одного из крупнейших частных банков Швейцарии.

Все знают, что люди, которые кладут деньги в швейцарские банки, необязательно руководствуются любовью к альпийскому воздуху. Документы, полученные нами, показывали, как миллионные состояния укрываются от налогового законодательства. Это разъяснялось на конкретных примерах. Речь шла о состояниях от пяти до сотни миллионов долларов – с клиента. На их невыплаченные налоги можно было бы профинансировать бесчисленное множество социальных проектов.

Банк действовал с умопомрачительной изощренностью. Сложнейшая система дочерних обществ и финансовых трансакций надежно прятала деньги клиентов на Каймановых островах – и не только. Банк вуалировал денежные потоки не только в интересах клиентов, но и сам весьма серьезно на этом обогащался. Я был впечатлен хитроумием людей, придумавших такую систему.

Мы собрали дополнительную информацию, написали краткое резюме и выложили все в интернете, безо всякой редактуры присланных документов. Наши пресс-релизы были разосланы во все СМИ. Мы с Джулианом стали напряженно ждать реакции. Это был понедельник, 14 января 2008 года.

По вторникам в нашей компании проходили заседания. Производственные совещания. Это значит, что человек пятнадцать – двадцать сидят в душном и тесном помещении, уставившись на таблицы Excel. Мне казалось, что стрелки часов приклеились к циферблату. Каждые пять минут я тайком проверял Google News на своем телефоне – не появились ли мы в новостях. Я точно знал – что-то должно произойти. Вопрос только – когда.

Администратору веб-сайта обычно хочется знать, кто заходит на сайт и на какие кнопки посетитель нажимает, но у нас это не было предусмотрено, потому что противоречило анонимности WikiLeaks. Так что мы не знали, смотрел ли уже кто-нибудь наши материалы.

Когда начальник наконец отпустил нас, я схватил вещи и пулей вылетел из здания. По пути купил в соседнем магазине биопродуктов мясо, картошку и цветную капусту. Я жил тогда в пригороде Висбадена, в двухкомнатной полуподвальной квартире с большой кухней и ванной. Все двери выходили в темную прихожую. Войдя, я бросил покупки на кухонный стол и кинулся к моим двум ноутбукам. Вот наконец – первая реакция на дело «Юлиуса Бэра». Первичный всполох в нашей борьбе против сильных мира сего. Боевое крещение! Имейл пришел 15 января 2008 года, в полдевятого вечера.

Его отправил адвокат калифорнийской конторы, которая обычно представляет интересы голливудских звезд. В снисходительном тоне он требовал назвать источник информации и удалить материал с сайта.

«Твою мать, – написал Джулиан. – Только посмотри на это».

«Уделаем!» – напечатал я в ответ.

Мы с Джулианом всегда переписывались через чат, но не перезванивались. Фразы, которые в ближайшие часы летали между Висбаденом и некоей точкой в мире, между мной и Джулианом, были полны восклицательных знаков и крепких выражений.

Пока я чистил картошку, варил цветную капусту и жарил шницель, мы обдумывали дальнейшие действия. Я совершенно не боялся каких-то опасных последствий, например, что нас арестуют или конфискуют материалы. Мы напрашивались на неприятности.

Официальные письма из судов и прочих инстанций всегда выглядят так, словно их единственная цель – вызвать у адресата ощущение полного бессилия или слепую ярость. Теперь нам оставалось ждать, чья возьмет. Это было не только состязание между нами и адвокатами, но и первая проверка системы, которая в теории казалась столь продуманной и неприступной.

Мы попросили адвокатскую контору уточнить, о каком именно клиенте идет речь. Мы охотно подключим к делу подходящего адвоката.

На самом деле не сказать чтобы в нашем распоряжении имелась целая команда адвокатов. Если быть точным, нам добровольно помогала одна-единственная юристка. Ее звали Джули Тёрнер, она жила в Техасе, и прошло несколько тревожных дней, прежде чем удалось с ней связаться. Тем не менее мы делали вид, будто за нами стоит целый юридический отдел.