Мэлор Стуруа - 1984 и «1984» Страница 3

Я нисколько не преувеличиваю. Не только по существу, но даже по форме. Так, девиз американских стратегических ВВС гласит: «Мир — наша профессия», а радиодиверсионные центры Вашингтона именуют себя «Свободой» и «Свободной Европой».

Теперь о невежестве. Один из правителей оруэлловской утопии восклицает: «Вы видели останки мамонтов, мастодонтов, гигантских рептилий? Конечно, нет. Все это выдумки биологов девятнадцатого века». Ну, как тут не вспомнить «обезьяньи процессы» в США! Не только в 20-х годах, но и в конце 70-х. Как тут не вспомнить президента Рейгана, отказывающегося верить в динозавров, ибо их существование противоречит библейской космогонии?! Вот вам еще одно, хотя и частное, доказательство того, что Оруэлл был невольным самострелом — метил в одних, попал в других. В своих.

В августе прошлого года в один и тот же день в Соединенных Штатах произошли два события. В Вашингтоне, как раз у памятника Линкольну, о котором говорил Рейган, состоялся грандиозный митинг участников похода в честь 20-летия марша на столицу Мартина Лютера Кинга, требовавшего равных прав для негров. В Сиэтле открылся съезд реакционной, милитаристской организации «Американский легион», президент, находившийся на отдыхе, решил прервать его и выступить с речью, догадайтесь, перед кем? Впрочем, здесь особой догадливости не требуется, как писал Джеймс Рестон в «Нью-Йорк тайме», «президент чувствует себя гораздо уютнее со старыми солдатами» и, добавим от себя, с новейшим оружием. Да, Рейган полетел в Сиэтл, забыв о Линкольне, о двух сторонах его профиля, о его понимании слов «Мы, народ…» и о его жизненном девизе. А ведь в тот день у памятника Линкольну собрались не только цветные Америки, но представители всех слоев населения страны, требовавшие не войны, а мира; не рабства, а свободы; не невежества, а образования.

РЕЧЬ, вернее, «Новоречь», президента в Сиэтле перед «Американским легионом» была словно написана под диктовку Оруэлла. Вот всего лишь несколько примеров, имеющих самое непосредственное, животрепещущее касательство к злобе сегодняшнего дня. Президент говорил, обращаясь к легионерам: «На вашем бостонском съезде в 1980 году я торжественно пообещал добиваться соглашений о сокращении вооружений… Мы сдержали это обещание». Неужели президент исходил из того, что весь мир оглох от контузий, полученных в прошлых войнах? Конечно, нет. Он просто пользовался «Новоречью». Ведь «нулевое», «промежуточное» и прочие предлагавшиеся им решения были решениями-оборотнями, как «двойное» решение НАТО — плодом двоемыслия философии агрессии и гонки вооружений. Президент говорил, поглядывая на суфлерскую будку, в которой сидела, ухмыляясь, тень Оруэлла:

«— В этом двойном подходе нет никакого противоречия… Возрождение впечатляющего потенциала сдерживания и поиски реального сокращения вооружений и реальной стабильности — это две стороны одной медали, на которой вычеканено: «Мир и безопасность». (Помните девиз американских стратегических ВВС? — М. С.). Наши усилия направлены на поддержание мира, и этим сказано все. Мы не стремимся к гонке вооружений. В действительности мы стремимся обратить вспять тенденции, вызвавшие эту гонку…».

Умри, лучше не скажешь!

На языке вашингтонской «Новоречи» провал женевских переговоров — это их успех. Такова логика двоемыслия. Недаром гонка вооружений объявляется «реальным сокращением вооружений». Недаром подобная политика проводится под девизом, с абсолютной точностью скалькированным с оруэлловского «1984». Я имею в виду формулу: «Сокращение через наращивание». Ни дать ни взять чистой воды Джордж Оруэлл!

Но шедевр «Новоречи», ее кульминация были еще впереди. Рейган достиг их когда провозгласил:

— Мир — прекрасное слово, но его используют слишком вольно, иногда даже злоупотребляют им. Как я уже говорил, мир — не политика, а цель. Те, кто не понимает этого, вредят сами себе. Невилл Чемберлен в 30-е годы мыслил себе мир как расплывчатую политику и в результате приблизил нас ко второй мировой войне. Сегодняшнее так называемое «движение за мир» при всей своей современной пышной риторике и театральности допускает все ту же старую ошибку.

И, наконец, апофеоз:

— Мое сердце — с теми, кто участвует в манифестациях за мир. Я шел бы во главе таких манифестаций, если бы думал, что они действительно служат делу мира. Но участники подлинного движения за мир, настоящие миротворцы — это люди вроде вас. Вы понимаете, что мир должен основываться на силе…

Итак, «Американский легион» — подлинное движение за мир, а борцы за мир — этакое скопище чемберленов. Нет, не народы злоупотребляют прекрасным словом «мир», а это вы, мистер президент, злоупотребляете отнюдь не прекрасной «Новоречью», ставя все понятия вверх ногами, выдавая черное за белое и наоборот!

…Несколько лет назад, осматривая штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне, слава богу, в качестве туриста, я увидел огромный плакат, на котором в угрожающей позе был изображен советский солдат в гигантской меховой шапке и с автоматом наперевес. Плакат выполнял неблаговидную функцию пугала. За годы работы в Соединенных Штатах я вдоволь насмотрелся этих пугал в печати, кино, на телевидении. Встретил я нечто подобное и на страницах оруэлловского «1984»: «Внезапно по всему Лондону был расклеен новый плакат. Никакой надписи на нем не было — он просто изображал идущего вперед звероподобного евразийского солдата, ростом в три или четыре метра, в громадных сапогах и с прижатым к бедру автоматом… Плакат был наклеен на каждой стене, всюду, где еще имелось свободное место…».

Не знаю, кто первоисточник этого омерзительного творения: то ли ФБР прочло о нем у Оруэлла, то ли он подглядел его у ФБР. Но назначение обоих плакатов — и фэбээровских, и оруэлловских — вызывать ненависть. В утопическом мире «1984» нагнетание ненависти возведено одновременно и в науку, и в искусство, в учреждениях проводятся ежедневно так называемые «двухминутки ненависти». На экранах телескринов крутят «бесконечные колонны евразийских солдат», вид которых «превращает ненависть в исступление», в «отвратительный экстаз страха и мести, желание убивать, мучить, сокрушать кузнечным молотом чьи-то черепа». Это только на двухминутках. Но есть еще и «недели ненависти»! Невольно вспоминается свистопляска, поднятая на Западе в связи со шпионско-провокационным полетом южнокорейского «Боинга-747». Впрочем, то была даже не «неделя ненависти». Говоря словами моего известинского коллеги С. Кондрашова, это был «месячник ненависти».

В реальном — похуже оруэлловского — мире империализма двухминутки, недели и месячники ненависти сливаются в один сплошной, непрерывный поток антисоветчины, антикоммунизма. Этот мутный поток низвергается с теле-скринов и наводняет эфир, отравляет сознание людей и международную атмосферу. И кто верховодит им? Кто направляет его? Как раз те силы, на сторону которых трусливо перебежал Оруэлл, покинув баррикады республиканской Испании.

Он льстил новым хозяевам, обливая грязью старых друзей. Но, несколько перефразируя Маяковского, «искусство — пресволочнейшая штуковина». Сыграло оно злую шутку и с Оруэллом. Описанное им «загнивающее будущее» социализма обернулось отвратительной явью капитализма. И в области внешней политики, в кардинальных вопросах войны и мира. Иначе и быть не могло.

— Мы жрецы силы. Сила, властвование — наш Бог, — говорит один из правителей оруэлловской утопии. — Вечно, запомните, вечно, будет существовать, расти и становиться все более изощренным опьянение силой… Угодно ли вам видеть образ будущего? Вот он: сапог, наступивший на лицо человека. Навеки наступивший!.. И мир гнета — гнета свыше всяких сил…

НЕТ, это не образ будущего, — это — неистовство прошлого. Под вышеприведенными словами вполне могли бы поставить свою кровавую подпись палач чилийского народа Пиночет, главари «эскадронов смерти» из Сальвадора, мясники Сабры и Шатилы, расисты из Претории, гаитянский Дювалье, парагвайский Стресснер — короче, все диктаторствующие марионетки империализма — эти калифы на «час ненависти». Час которых пробил или пробьет.

И, наконец, самое гнусное, самое злейшее, самое масштабное преступление империализма — подготовка к термоядерному побоищу. Это даже не «управляемое сумасшествие», как говорил Оруэлл, а сумасшествие неуправляемое, подобно реакции водорода, грозящее миру реальным, а не библейским Армагеддоном. Оруэлл предсказал это сумасшествие, но ошибся в выборе тех, кого оно поразило. Вот символ веры правителей его утопии:

«Победа будет достигнута либо путем постепенного присоединения все новых и новых территорий, в результате чего создастся преобладающий перевес в силе, либо благодаря изобретению нового оружия, против которого не будет защиты». Эти сумасшедшие правители преследуют две основные цели — «завоевание земного шара и полное уничтожение свободной мысли».