Михаил Барабанов - Танки августа. Сборник статей Страница 3

Тем не менее ряд факторов крайне негативно влиял на процесс развития грузинской армии. В первую очередь речь идет о низком уровне финансирования министерства обороны. Даже в 2002 г. военный бюджет Грузии составлял всего 36 млн. лари, [4] а в 2003 г. – 60,9 млн. лари. [5] Следствием были низкий уровень заработной платы военных и гражданских служащих министерства обороны, низкий уровень довольствия военнослужащих, техническая отсталость грузинской армии, низкий уровень боеготовности. Также стоит отметить высокий уровень коррупции среди ряда грузинских военных, неопределенность отношения лидера Аджарии Аслана Абашидзе к официальному Тбилиси, равно как и сомнения в лояльности центральной власти расположенных на территории Аджарии силовых структур.

К позитивным процессам в военной сфере в последние годы правления Эдуарда Шеварднадзе следует отнести усиление военной помощи со стороны иностранных государств. Стоит выделить американскую программу «Обучи и оснасти» (Georgia Train and Equip Program, GTEP), реализованную с апреля 2002 по апрель 2004 г. В ходе данной программы стоимостью 64 млн. долл. были подготовлены три легких пехотных батальона 11-й бригады (сейчас 1-я бригада, Гори), 16-й горный батальон национальной гвардии (на его базе сформирована горная школа в Сачхере) и смешанная механизированная рота (создана на базе штабной роты, танковой роты, механизированной роты, инженеров и подразделения 120-мм минометов). [6] По данным министерства обороны Грузии, в рамках программы GTEP прошли обучение три батальона 1-й бригады, 21-й батальон 2-й бригады и танковый батальон – всего 2702 военнослужащих (можно предположить, что кадры 16-го горного батальона также послужили основой для 21-го легкого пехотного, а механизированная рота, с учетом ее состава, вполне правомерно названа батальоном). [7] Несмотря на то, что программа завершилась 24 апреля 2004 г., то есть уже при Саакашвили, ее следует поставить в заслугу Шеварднадзе и его военному окружению. Иностранная помощь в подготовке грузинских военных не ограничивалась только подготовкой подразделений сухопутных войск. Не меньшее значение имела подготовка грузинских командных кадров в иностранных военных вузах, в первую очередь Германии, США, Турции и Украины. Среди грузинских офицеров такое обучение при Шеварднадзе прошли и ряд нынешних высших руководителей грузинских вооруженных сил. [8]

Кроме помощи в обучении грузинских военных, иностранные государства оказывали Грузии помощь вооружением и военным снаряжением. Так, следует выделить передачу автотранспорта и 10 вертолетов Bell UH-1H (из них четырех в качестве резерва запчастей) со стороны США, двух таких же вертолетов Турцией, получение 10 учебно-тренировочных самолетов L-29 и ракетного катера «Тбилиси» проекта 206МР с Украины. В целом последние годы правления Шеварднадзе характеризовались качественным ростом грузинской армии, но в значительно большем масштабе этот процесс продолжился при Саакашвили. [9]

Цели, задачи и приоритеты развития вооруженных сил Грузии при Саакашвили

Говоря о структуре и динамике развития вооруженных сил Грузии в «доавгустовский» период, следует предварительно остановиться на тех целях и задачах, которые официально были выдвинуты режимом Саакашвили в области военного строительства. После прихода к власти в конце 2003 г. Саакашвили и его команды был принят ряд концептуальных документов и программ, в той или иной степени освещающих данный вопрос. Среди них стоит выделить Концепцию национальной безопасности Грузии (National Security Concept, NSC), [10] Анализ угроз (Threat Assessment Document, TAD), [11] Национальную военную стратегию (National Military Strategy, NMS), [12] Стратегический обзор обороны (Strategic Defence Review, SDR), [13] Видение министерства обороны на 2008–2011 гг. (Minister`s Vision, MV). [14] Данные документы принимались в течение нескольких лет (с 2005 по 2007 г.), при этом наблюдается некоторая эволюция взглядов на цели и задачи грузинских вооруженных сил, равно как и на угрозы грузинскому государству со стороны государственных и негосударственных субъектов. Более того, в сами документы вносились поправки в связи с новым видением ситуации грузинским военным и политическим руководством, о чем будет сказано ниже.

Первым принятым концептуальным документом стала NSC, которая носила глобальный характер и затрагивала не только военную сферу, но и ценностную, политическую, экономическую, экологическую, культурную.

Среди основных интересов Грузии декларированы:

• обеспечение территориальной целостности Грузии;

• региональная стабильность на Кавказе и в бассейне Черного моря;

• обеспечение роли Грузии в качестве транзитного государства.

Конкретизация задач, стоящих перед вооруженными силами Грузии, производилась в NSC посредством определения основных угроз национальной безопасности, а именно:

• нарушение территориальной целостности Грузии, под которой понималось существование неподконтрольных Тбилиси квазигосударственных образований Республики Абхазия и Республики Южная Осетия;

• распространение конфликта со стороны соседних государств, в первую очередь со стороны российского Северного Кавказа;

• военная агрессия со стороны иностранных государств (авторами концепции считалась маловероятной) или негосударственных субъектов (более вероятна);

• теракты и диверсии, в первую очередь против объектов инфраструктуры, таких как нефтепроводы и газопроводы, а также представительств иностранных государств;

• контрабанда и деятельность транснациональной преступности;

• военные базы Российской Федерации в Грузии в качестве краткосрочной угрозы до их полного вывода.

Документы TAD и NMS в целом повторяли перечень основных угроз безопасности Грузии. В качестве дополнения в NMS говорилось об угрозе не только со стороны российских военных баз, но и со стороны российских миротворцев в Абхазии и Южной Осетии. В принятом в ноябре 2007 г. новом варианте TAD говорилось о снижении вероятности масштабной агрессии против Грузии на что, кроме прочих причин, видимо, повлиял вывод российских баз из Грузии.

В опубликованном в 2007 г. SDR конкретизировалась зависимость военного строительства от угроз, среди которых выделялись:

• полномасштабная агрессия против Грузии (подчеркивалась ее низкая вероятность);

• возобновление боевых действий на территории бывших автономий ГССР;

• распространение конфликта с территории Северного Кавказа;

• распространение конфликта со стороны государств Южного Кавказа;

• международный терроризм.

При этом военное планирование должно было исходить из реализации наиболее вероятной и наиболее тяжелой по последствиям угрозы. В течение периода с 2007 по 2012 г. наиболее вероятной угрозой декларировалось возобновление боевых действий на территории бывших автономий, а наиболее опасной – полномасштабная агрессия. В период с 2013 по 2015 г. наиболее вероятной угрозой авторами SDR считалась угроза со стороны международного терроризма, а наиболее опасной – распространение конфликта с территории Северного Кавказа – при условии, что к этому времени конфликт с бывшими автономиями будет урегулирован мирными средствами с их интеграцией в состав грузинского государства, а значительная интеграция Грузии в структуры НАТО предохранит ее от полномасштабной внешней агрессии, в противном случае планирование должно будет исходить из угроз предыдущего периода.

Стоит подчеркнуть два момента. Во-первых, несмотря на акцентирование внимания на маловероятности широкомасштабной агрессии против Грузии со стороны иностранного государства (читай – России), подготовка к такому развитию событий более чем учитывалась в военном строительстве грузинской армии, что находило отражение и в практической деятельности, о чем будет сказано в следующем разделе. Во-вторых, вступление в НАТО рассматривалось как гарантия от подобной агрессии, что нашло отражение и в более ранних концептуальных документах (NSC, NMS). Причем, кроме цивилизационной ориентации на Запад, желание вступить в НАТО также имеет под собой материальную основу – ограниченность грузинских ресурсов негативно влияет на способность грузинских ВС противостоять полномасштабной агрессии со стороны намного более сильного государства, каким является Россия. Это нашло отражение в соответствующих документах (NMS).

Необходимо отметить, что на том этапе к вооруженным силам Грузии предъявлялись требования по ведению боевых действий как в рамках коалиционных сил, так и самостоятельно, в том числе и при отражении агрессии со стороны иностранного государства. При этом решение задачи по интеграции в военные структуры НАТО путем адаптации грузинской армии к действиям в составе сил НАТО в различных операциях за пределами Грузии требовало реконфигурации ее вооруженных сил в направлении, противоположном требованиям самодостаточности. Негативные последствия от данного противоречия усиливались ограниченностью ресурсов Грузии.