Газета День Литературы - Газета День Литературы # 109 (2005 9) Страница 3

ЯСНОПОЛЯНСКИЕ ВСТРЕЧИ

В этом сентябре состоялись уже десятые Яснополянские писательские встречи, и под толстовской веймутовой сосной опять говорили писатели разных стран, разных направлений, разных возрастов о реальных проблемах жизни и литературы.

Объединяло таких разных писателей как Михаил Кураев и Пётр Краснов, Игорь Золотусский и Анатолий Буйлов, Тимур Зульфикаров и Вера Галактионова, Виктор Лихоносов и Лев Аннинский, Дина Рубина и Станислав Золотцев, Владимир Бондаренко и Павел Басинский понимание литературы как духовного стержня всего человечества. Да и главная дискуссия развернулась вокруг знаменитой и, увы, доныне злободневной статьи великого русского классика "Не могу молчать". Может ли и должен ли отмалчиваться сегодня русский писатель?

Должен ли писатель отворачиваться от общества, как улитка, и заползать в свою раковину, не обращая внимания ни на нищету соотечественников, ни на взрывы бомб, ни на детскую проституцию? И не перевешивают ли все эти нынешние язвы общества злом своим то зло, которое шло от тоталитарной идеологии. Не разрушили ли мы само национальное устройство? Как говорил мне в интервью газете "Завтра" Владимир Максимов: "Целились в коммунизм, а попали в Россию". Не несут ли наши демократы ответственность за вымирание одной из великих наций мира, за гибель каждого старика и ребенка? Об этом спорили в Ясной Поляне ведущие писатели России.

На Яснополянские писательские встречи охотно приезжали и правые и левые, и демократы и патриоты, Андрей Битов и Валентин Распутин, Владимир Маканин и Владимир Личутин, Анатолий Ким и Вячеслав Дёгтев. Там нечего делать только постмодернистам, любителям литературных игр и кроссвордов. Если ты не веришь в высшую цель литературы, видишь в ней лишь ремесло или забаву для избранных, тебе в гостях у Льва Николаевича Толстого делать нечего, впрочем, тебя и не позовёт гостеприимный, но требовательный нынешний хозяин Ясной Поляны Владимир Ильич Толстой.

Круг встреч с каждым годом расширяется и тематически, и географически. В Ясную Поляну едут известные писатели из Англии и Италии, Японии и Америки, Индии и Китая. И какими бы левыми или правыми ни были они по убеждениям, будучи поклонниками великого дара русского гения, они также, как Лев Толстой, и в литературе видели едва ли не единственную реальную возможность духовного совершенствования человека. То Дон Томас — потомок древних кельтов, поразит всех своим пониманием проблем мирового терроризма, то испанские писатели привезут в Россию новый вариант толстовства как духовного учения, то итальянские профессора из Венеции и Болоньи начнут искать и в русских, и в итальянских постмодернистах, от Умберто Эко до Виктора Пелевина, какой-то социальный и нравственный подтекст.

Владимир Толстой не побоялся приглашать на эти встречи и совсем юных русских писателей. За десять лет писательских встреч сформировалось целое поколение новых реалистов, напитанных соками веймутовой сосны, так или иначе прикоснувшихся к тайне толстовского сокровенного знания. Это — Вячеслав Отрошенко и Олег Павлов, Алексей Варламов и Александр Яковлев, Антон Уткин и, так рано покинувший нас, Вячеслав Дёгтев.

Три года назад в рамках писательских встреч учредили Яснополянскую литературную премию, вернее, две премии: за выдающиеся достижения в русской словесности и за самый удачный дебют в русской литературе. Надо только сказать спасибо южнокорейской компании "Самсунг", взявшей на себя финансовые затраты, связанные с этой премией. Если бы каждая крупная русская компания последовала примеру "Самсунга", русским писателям стало бы легче дышать, и любое заметное произведение было бы отмечено той или иной крупной премией.

За три года премия "Ясная Поляна" стала одной из самых заметных литературных премий России. 20 тысяч долларов выдавали по первой позиции премии, 10 тысяч доставалось молодым. Первыми лауреатами за выдающиеся достижения в русской словесности стали Виктор Лихоносов и через год Тимур Зульфикаров, молодыми лауреатами стали Владислав Отрошенко и Антон Уткин. В этом году борьба в жюри была наиболее упорная, и результат был непредсказуем до самого конца. В коротком списке оказались и Леонид Бородин с "Третьей правдой", и Владимир Личутин с книгой художественной публицистики "Душа неизъяснимая", и Анатолий Ким с романом "Белка"… Как из равных выделить первого? Как ни парадоксально, но корейские корни Анатолия Кима лишь усложняли его положение, дабы никто не подумал о карманной премии могущественной корпорации. И всё-таки в этом году победу одержал Анатолий Ким, так единогласно решило жюри, состоящее из таких независимых критиков, как Валентин Курбатов, Игорь Золотусский, Павел Басинский, Лев Аннинский, Владимир Толстой. "Белка", самый лучший из ранних романов Анатолия Кима, вновь запрыгала по веткам мощного древа русской литературы. Я рад за своего друга! Надеюсь, впереди у этой премии долгая жизнь, и не обойдет она Владимира Личутина, Леонида Бородина, Юрия Полякова, Петра Краснова и других ведущих современных писателей России, продолжающих толстовские традиции.

Яснополянскую премию за лучший дебют в литературе на это раз получил еще один прекрасный русский писатель, чья проза акварельна и прозрачна, свежа как родниковая вода, Александр Яковлев. В следующем номере "Дня литературы" мы публикуем новые рассказы Анатолия Кима и Александра Яковлева, дабы наш читатель убедился в правильности решения жюри.

Один из дней мы все провели в Поленово, в музее нашего прекрасного русского художника Василия Дмитриевича Поленова, на берегу Оки, где наши прошлые и будущие лауреаты устроили массовый писательский заплыв, так что река чуть не вышла из берегов. Заряженные речной энергией полемисты не побоялись самой острой темы: Лев Толстой и русская церковь. И пусть по разным сторонам баррикад оказались на этот раз отец Георгий и Дина Рубина, Михаил Кураев и Владимир Карпов, Игорь Золотусский и Валентин Курбатов, Людмила Сараскина и Владимир Бондаренко. Тема это вечная, и никогда сторонникам разного отношения к церкви и вере не прийти к согласию. Почти десять лет тему эту бережно обходили, почти не касались, и вдруг на юбилейной десятой встрече, прямо в день рождения великого писателя решили обострить все давние противостояния, опубликовать и озвучить в выступлениях убийственные цитаты и с той и другой стороны.

Думаю, ни православная церковь, ни Лев Николаевич Толстой от наших споров не пострадали, но прояснились наши собственные позиции. По крайней мере стало ясно, что ко Льву Николаевичу Толстому идут на поклон и священники и прихожане, и атеисты, и люди сомневающиеся, вечные русские рефлексирующие интеллигенты.

Так было и так будет. И не надо нынче ставить крест на его могиле вопреки его желанию, не надо из него делать православного святого, не надо и посылать новые проклятья в адрес церкви, повторяя пасквили Емельяна Ярославского, — у великого русского писателя была своя великая жизнь. Она продолжается и поныне.

Наш корреспондент

Александр Проханов ПАСХАЛЬНОЕ ЯЙЦО

О месте Трифонова в культуре говорить не мне, об этом скажут другие, настоящие знатоки его творчества. Но ясно, что присутствие Трифонова в литературе продолжалось и после его смерти. Оно на время обрывалось, после того как оборвалась вся культура в целом после девяносто первого года, как раз в тот момент, когда, казалось, социальные идеалы трифоновцев или адептов этого направления в культуре и политике могут торжествовать свою победу над такими вот угрюмыми энергиями, с которыми всегда боролся Трифонов. Но наступила тишина, наступил своеобразный обвал, и только сейчас из-под этих глыб, из-под обломков опять Трифонов восходит — такое печальное солнце его.

Я Трифонову обязан своей первой книжкой. Молодым писателям во все времена, а тогда особенно, было трудно сформироваться, пробиться. Начинающий литератор, не имевший в культуре ни опор, ни протекций, ни знакомств, робевший этой культуры, не знавший её лабиринтов, её тайн, её ядовитых энергий, я не подозревал, что существует "Аэропорт" с целым писательским гнездовьем, не знал, что есть такая молодая деревенская культура, деревенская проза, которая тоже к тому времени сложилась, как анти-"Аэропорт", как другой полюс.

Я только-только вернулся в Москву из своих странствий, путешествий и привёз кипу рукописей, кипу каких-то своих публикаций. Таких фольклорно цветастых, чем-то похожих на расписные деревянные ложки. И вот одним из этих рассказов, опубликованных в "Литературной России", тогда и заинтересовался Трифонов. Он спросил, что это за молодой человек такой? Мне это передали, и сообщили, что такое "включение" Трифонова — большая редкость. Ты собирался издать книжку, сказали мне, так покажи ему свои рассказы. Трифонов передал, чтобы я принёс всё, что имею, и пожелал увидеться со мной. Что для меня было тогда удивительно.