Евгений Брандис - Гарри Гаррисон, каким мы его знаем Страница 3

Разные стороны жизни США проступают и в таких рассказах, как "Портрет художника" и "Тренировочный полет".

В первом рассказе трагическое мироощущение возникает из обычной для западной фантастики коллизии: человек, замещенный автоматом, выпадает из жизни в буквальном и переносном смысле. Вместе с тем переживания заурядного художника, служащего компании, фабрикующей комиксы, переданы с такой пронзительной силой, что, зная крушение первой карьеры Гаррисона, невольно улавливаешь автобиографические реминисценции.

"Тренировочный полет" воспроизводит возможную, хотя, пожалуй, и не очень правдоподобную ситуацию при подготовке американских космонавтов к полетам на Марс. В условиях, имитирующих предстоящие трудности, психологи Пентагона с хладнокровной расчетливостью пре

* См. Библиотеку современной фантастики, т. 10, М., 1967, стр. 401-407.

вращают испытуемых в подопытных кроликов. Гаррпсон великолепно передает целую гамму ощущений, нравственных и физических страданий участников эксперимента, во время которого в полной мере проявляется их индивидуалистическое сознание и душевная разобщенность. Сюжет этой социальной и психологической фантазии реалистически обоснован. Правда, мы не знаем, насколько он соответствует действительности. Лунный подвиг трех космонавтов явно расходится с таким допущением, а полет на Марс - дело будущего.

Еще несколько слов о рассказах "Уцелевшая планета" и "Мастер на все руки", посвященных излюбленной писателем космической теме. В первой из названных вещей Гаррисон моделирует тягчайшие последствия, которые оставляет после себя на планете, населенной разумными существами, империя рабократов много лет спустя после ее ликвидации. Травмированные аборигены становятся подземными жителями и не могут понять людей, явившихся с добрыми намерениями, - до такой степени уродует психику состояние рабства.

"Мастер на все руки" - эпизод из многотрудной жизни ремонтного рабочего, отвечающего за состояние галактических маяков, установленных на звездных трассах. На этот раз он попадает на планету, где господствуют мыслягцие амфибии, превратившие испорченный маяк в своего рода капище. Только благодаря исключительной ловкости и находчивости мастер сумел выполнить задание.

Мы находим в этом рассказе тот же антураж, что и в "Смертных муках пришельца", одном из сильнейших произведений Гаррисона, с которого и началось у нас знакомство с его творчеством *. Эти вещи дополняют одна дру

* См. упомянутый выше сборник "Экспедиция на Землю".

гую, образуя как бы дилогию, в которой показаны не слишком удачные контакты людей Земли с представителями разумной жизни, резко отличающимися от нас по биологическому типу.

Центральное место в сборнике занимает веселая приключенческая повесть "Фантастическая сага" (1967), озаглавленная в журнальном варианте "Time-Machined Saga", а в отдельном издании - "The technicolor Time Machine". Здесь Гаррисон предстает как неистощимый юморист и выдумщик, совсем не похожий на автора "Подвиньтесь! Подвиньтесь!" и других произведений, о которых говорилось выше.

Казалось бы, все мыслимые трюки с путешествиями в прошлое и будущее окончательно отработаны и никаких особых новаций тут ожидать не приходится. С тех пор как Уэллс привел в действие первую машину времени, подобные сюжеты заполонили мировую фантастику. Но ведь дело только в мотивировках! Общение с далекими предками или потомками, всевозможные "временные сдвиги" встречались в литературе и раньше. В конце концов даже такой роман, как "Янки при дворе короля Артура" Марка Твена, отличается от машиновременных фантазий лишь отсутствием псевдонаучных подпорок, которые сами по себе на замысел не влияют, а скорее к нему прилагаются.

И все же дальнейшее развитие темы путешествий во времени открывает перед мировой фантастикой все новые и новые возможности. Писатели разных стран, в том числе и советские, апробируют еще неиспользованные варианты остроумных логических допущений и вытекающих из них парадоксальных последствий. В умелых руках машиновременные сюжеты становятся средством постановки умозрительных экспериментов - психологических, социологических, философских, либо - в менее глубоких вещах - своеобразным способом тренировки ума и воображения, что, разумеется, тоже не бесполезно.

Здесь приняты свои условные правила. Одни, например, считают некорректным малейшее вмешательство в естественный ход событий: это может вызвать в прошлом нарастающую лавину изменений (Р. Бредбери "И грянул гром"). Другие полагают, что время необратимо и при всем желании в историю нельзя внести никаких поправок (Ф. Лейбер "Попробуй, измени прошлое!"). Третьи, наоборот, стараются использовать "хроноклазмы" - нарушения, связанные с перемещением во времени, - извлекая из них эффектные неожиданности. С этой точки зрения путешественники во времени могут "подменить" известных исторических деятелей, "организовать" хрестоматийные события, "улучшить" или "ухудшить" историю. И хотя многие знатоки фантастики считают игру в хроноклазмы бесплодным занятием, она привлекает и серьезных писателей, уподобляющих бесчетное множество ходов хорошей шахматной партии, где количество возможных комбинаций практически бесконечно. Ведь в итоге все зависит от замысла и мастерства исполнения.

Гаррисон - сторонник хроноклазмов. В одном из его недавних рассказов - "Загадка Стонхенджа" - ученый, желая выяснить дроисхождение древнейшего архитектурного памятника Англии, посылает в далекое прошлое машину времени с кинокамерой. Аборигены обожествляют непонятный предмет, от которого исходит золотистое свечение, поклоняются ему как идолу, а затем воздвигают на этом месте каменные гяыбы, известные под именем Стонхенджа. Где же, опрашивается, первопричина? Машина времени стимулировала создание древнейшего памятника или памятник привлек ученого, пославшего машину времени?

Если в этом рассказе писатель не акцентирует внимания на вопросе о прямом вмешательстве в события прошлого, то в "Фантастической саге" пришельцы из будущего сами творят историю, опираясь на известные источники. Голливудская киноэкспедиция, отправившись в эпоху викингов, инсценирует, или, лучше сказать, воспроизводит по имеющимся историческим данным открытие древними скандинавами Америки, и это подстроенное событие в дальнейшем отражается в сагах. Почти как у Мандельштама:

И не одно сокровище, быть может,

Минуя внуков, к правнукам уйдет;

И снова скальд чужую песню сложит

И как свою ее произнесет.

Нарочито абсурдное допущение выворачивает шиворот-навыворот общеизвестные факты, зафиксированные в источниках, и понятия, закрепленные здравым смыслом. Парадоксальность "машиновременной саги" заключается не столько в самих приемах (встречи с самим собой в "кольце времени", создание исторических событий направленными действиями в прошлом), сколько в их умелом и хитроумном использовании.

Частые передвижения киношников из настоящего в прошлое, из прошлого в настоящее как бы смещают пласты времени, соединяя и сталкивая людей разных эпох, сливая события, разделенные целым тысячелетием. Повествование, выдержанное в тонах жизнерадостной буфя фонады, сопровождается бесконечными комическими розыгрышами и забавными приключениями.

Протяженность времени в прошлом позволяет вернуться в настоящее уже через несколько минут после отправления. Можно не спеша изготовить сценарий и отснять на натуре полнометражный фильм с участием настоящих викингов. Как бы долго ни отсутствовала экспедиция, широкоформатная цветная лента к установленному сроку будет вручена продюсеру и спасет фирму от банкротства! Правда, частые поездки туда и обратно создают некоторые помехи, связанные с потерей "объективного" времени в настоящем. Тем не менее задача выполнена, и все передряги, осложняющие действие, естественно вытекают из той же самой условной предпосылки, которая подчиняется если не законам жизненной правды, то законам формальной логики.

Прекрасно схвачены и обрисованы крупным планом (как в кино) все центральные персонажи: продюсер, режиссер, сценарист, актеры. Из них Раф Хоук, болван с атлетическим телосложением, предназначенный на роль легендарного первооткрывателя Америки Торфинна - Тора (Карлсефни в исландских сагах), заменяется в последний момент викингом Оттаром, которому и суждено сыграть историческую роль не только в кино, но и в жизни. Оказывается, Торфинн Карлсефни - это и есть настоящее имя викинга, героя саги, а Оттар - уменьшительное от Торфинна. Голливудская секс-бомба Слайти Тоув и взаправду берет его себе в мужья и производит на свет богатыря Снорри, также увековеченного в древнескандинавском эпосе. Больше того. Режиссер Барни Хендриксон, осуществивший кинопостановку, тоже оставляет свой след в истории под именем Бьярни Херлофссона, друга Торфинна, вдохновившего его на морское путешествие и открытие Винланда на территории нынешнего Ньюфаундленда, куда заблаговременно прибыли киношники. Выходит, так родилась героическая сага, запечатлевшая открытое Америки - за пять веков до Колумба!