Эксперт Эксперт - Эксперт № 23 (2013) Страница 3

Именно поэтому даже те частные компании, которые сейчас работают в ЖКХ, предпочитают заниматься не тепло-, а водоснабжением: там нет таких затрат на закупку сырья. Специалисты уверены: если не будет изменена тарифная политика, никаким частным компаниям не будет интересно приходить в ЖКХ и брать в концессию инфраструктуру.

На откуп концессионерам

Собственно, концессионный механизм должен заработать в ЖКХ с 1 января 2014 года. Владимир Путин на Госсовете по ЖКХ уже назвал концессию перспективной моделью и для бизнеса, и для государства. «Главный плюс концессии в возможности привлечь инвестиции на длительный срок, притом что собственность на имущество остается у города или муниципалитета. Использование концессий позволяет сделать рынок ЖКХ конкурентным, поскольку заключаться концессионные соглашения должны на конкурсной основе, — отмечает Феликс Кармазинов. — Еще один плюс использования механизма концессий — возможность обеспечить жесткий контроль за деятельностью концессионера (вплоть до разрыва договора при невыполнении концессионером взятых на себя обязательств)».

Однако руководитель дирекции коммунального бизнеса группы компаний «ТНС энерго» Алексей Овсянников считает, что механизм передачи коммунальных объектов в концессию частным операторам не приведет к значительному росту инвестиций в ЖКХ, так как концессии ориентированы на привлечение заемного банковского финансирования, а при существующей системе расчета тарифов такое финансирование ЖКХ не потянуть.

Поэтому главным принципом для ЖКХ должно стать адекватное тарифообразование по принципу «затраты плюс возврат инвестиций» (однако возврат инвестиций не за счет роста тарифа, а за счет внедрения новых технологий и экономии, которую они дадут!) и эффективное использование тех денег, которые в сектор уже поступают от потребителей. Это вполне осуществимо (см. «Мы убедились, что можно реализовать проекты без бюджетных вливаний» ). Собственно, постоянные денежные потоки от потребителей за оплату услуг ЖКХ — вполне достаточное основание для инвестиций в эту сферу, просто доступ инвесторов к этим потокам должен быть правильно оформлен.

«Приоритет должен быть за частными инвестициями, но инвестиции в модернизацию ЖКХ должны быть оплачены конечными потребителями коммунальных услуг. Разумеется, такое возможно, если платежи потребителей будут растянуты по времени», — поясняет Алексей Овсянников.

9 трлн рублей, необходимые на модернизацию ЖКХ, по оценкам Минрегионразвития, включают в себя инвестиции в системы теплоснабжения, водоснабжения и водоотведения, твердых бытовых отходов, а также, возможно, электро- и газоснабжения. «Если говорить о необходимости инвестиций в размере 9 триллионов в течение десяти лет, то ежегодные суммы огромны — необходимо вкладывать по 900 миллиардов ежегодно, это 21 процент от ежегодной выручки сектора — 4,2 триллиона рублей. Притом что сейчас в ЖКХ инвестируется только 291 миллиард рублей. Но если предположить, что за счет вложения 9 триллионов рублей в течение десяти лет можно обновить 25 процентов основных фондов ЖКХ, то общий износ фондов удастся снизить только на 10 процентов, поскольку естественный износ за эти десять лет составит не менее 15 процентов. Как результат, придем к износу 60–65 процентов вместо сегодняшних критических 70–75», — рассуждает Алексей Овсянников.

Собственно, низкий объем сегодняшних инвестиций во многом есть следствие того тарифообразования и той экономики, которые были описаны выше. Поэтому пути решения проблемы ЖКХ очевидны: новые технологии, новое регулирование, новые финансовые механизмы. К триллионам из бюджета все это отношения не имеет.          

График 1

В замене нуждается все больше водопроводных сетей

График 2

Такая же ситуация с канализацией

График 3

Число теплосетей "под замену" неуклонно растет

График 4

Официальны потери тепла в сетях также растут, но реальные потери больше в два-три раза

О семейной политике

Александр Привалов

Александр Привалов

Думский комитет по вопросам семьи, женщин и детей опубликовал проект Концепции государственной семейной политики РФ на период до 2025 года. Суток не прошло, как глава комитета и руководитель группы разработчиков документа депутат Мизулина сочла необходимым обратиться к СМИ с просьбой «не передёргивать положения подготовленного проекта», поскольку на документ сразу обрушилась волна жесточайшей и не всегда аккуратной критики. Начало общественного обсуждения, таким образом, вышло безрадостным и бесполезным, что было никак не неизбежно. Нет, кому-то никакой проект семейной политики заведомо бы не понравился — уже потому, что он в любом случае исходил бы из мракобесных соображений, что мир должен быть населён, Россия — тоже; что дети должны быть по возможности благополучны; и что здоровая семья есть наиболее естественный к тому путь. Но обсуждаемый проект не понравился и тем, кто в традиционных взглядах на семью не находит ничего дурного. Беда этой бумаги в несоответствии — как минимум неполном соответствии — заявленному жанру: контуры государственной политики из неё просматриваются слабо. Чёткий план действий потеснён проповедью, проповедь же в сочетании с казённым слогом — всегда вещь неприглядная. Что идеологические суждения, обильно представленные в проекте, не могут не вызвать полемики — это ещё не плохо. Плохо, что предлагаемые на базе таких суждений меры неконкретны, порой и сомнительны, а поставленные цели — едва ли достижимы с помощью предложенных мер.

Констатировав ослабление современной семьи, авторы пишут: «Выход из сложившейся ситуации может обеспечить восстановление традиционных семейных ценностей устойчивости брака, уважения родительской власти, прочности многодетной многопоколенной семьи, любви к детям, проявляющейся в том числе в любви к ребенку, ещё находящемуся в утробе матери, в сближении церкви и государства, особенно в сфере семейных отношений». И далее: «Восстановление духовных основ жизни семьи — это и преодоление духовного вакуума общества в целом. Но пройти этот путь семья сможет только при поддержке государства». Что «сближение церкви и государства» в официальном контексте крайне уязвимо, что оно приводит в ярость антиклерикалов и в печаль многих верующих, уже не раз сказано. Но и всё прочее звучит в казённой бумаге достаточно нелепо. Во-первых, как ни важны для государства духовные основы , они не относятся к ведению ни законодательной, ни даже исполнительной власти. Слово духовность в нормативных актах так же неуместно, как, например, слова нежность или обаяние . Во-вторых, уважение к родителям и любовь к детям суть бесспорные ценности, но глупо отрицать, что сегодня они не совсем такие, как прежде. Так, идеал живущей под одной крышей многопоколенной семьи разделяет сегодня куда меньшая доля граждан, чем сто или двести лет назад. (Авторы с удовлетворением замечают, что доля таких семей за 2002–2010 годы выросла вдвое. За чем же дело стало? Сделайте ввод жилья ещё меньшим — за следующие десять лет их доля и учетверится.) В-третьих же, и это главное, если какая-либо моральная ценность так важна для страны, власти следует не столько твердить об этом, сколько работать доступными ей рычагами: стимулировать, дестимулировать, поощрять, наказывать, создавать условия. Что же предлагает проект?

Конкретных предложений — а тем более конкретных и новых — мало. Многие из предлагаемых мер — вроде «бабушкина (дедушкина) капитала», выплачиваемого при рождении четвёртого и последующих внуков, — варианты уже существующих. Совсем (для России) ново, пожалуй, лишь введение налога на развод, средства от которого пойдут в «алиментный фонд» (опыт ряда европейских стран показывает, что меры такого рода приводят только к снижению доли официально регистрируемых браков), да усложнение алиментных обязательств, включая введение минимума, который нужно будет платить независимо от наличия доходов. Большинство предлагаемых действий сводится к выплатам, дотациям, созданию бюджетных учреждений и т. п.; судить о них трудно за отсутствием в проекте цифр, но при нынешней ситуации с бюджетом ясно, что масштаб этих мер не будет поражать. А потому указанные в проекте цели выглядят внезапными и недостижимыми: «сократить показатель разводов»; «сократить число неполных семей» — как? за счёт чего? пропаганда семейных ценностей и штраф за развод? Цель «сократить число абортов в два раза» (к 2025 году), правда, вполне достижима: стоит лишь затруднить процедуру легального аборта и никак не учитывать нелегальных; кого это порадует — другой вопрос.