Демонтаж патриархата, или Женщины берут верх. Книга для мужчин - Леонид Михайлович Млечин Страница 3

И все переменилось из-за истории с сенатором Гэри Хартом! Когда он вступил в президентскую гонку, то, по опросам общественного мнения, далеко опережал всех потенциальных конкурентов. И должен был выиграть у главного соперника – Джорджа Буша-старшего.

Но в 1987 году сенатор Гэри Харт, ожидавший выдвижения кандидатом в президенты от Демократической партии, выпал из гонки, потому что газета «Майами геральд» рассказала, что он развлекался с манекенщицей Донной Райс на борту яхты.

Сравнивая его с Джорджем Бушем, Гэри Харта называют блистательным и умным государственным деятелем высшего уровня. Он предупреждал о появлении международного терроризма и настаивал на необходимости трансформировать индустриальную экономику в новую, основанную на информационных технологиях, когда другие все еще говорили о выплавке стали.

Все началось с того, что 27 апреля 1987 года в восемь вечера зазвонил телефон сотрудника газеты «Майами геральд» Тома Фидлера. За две недели до этого Харт сообщил, что будет баллотироваться. Среди журналистов ходили слухи о том, что его брак не удался и у него кто– то есть. В тот день Фидлер написал заметку на первой полосе своей газеты на эту тему. Позвонившая ему женщина только что ее прочитала.

– Вы пишете, что ходят слухи о романах Гэри Харта, – сказала она. – Это не слухи.

И задала прямой вопрос:

– Сколько вы заплатите за фотографии?

Объяснила, что это ее подруга каталась с Хартом на яхте неподалеку от Майами. У подруги остались снимки. И она их видела. С кандидатом в президенты развлекалась актриса Донна Райс. Ей было двадцать девять лет. Она снималась в рекламе.

Позвонившая журналисту женщина рассказала, что Харт пригласил ее подругу в Вашингтон и они проведут вместе ночь в пятницу.

Все считали, что позвонила журналисту Линн Армандт, которая была вместе с Донной Райс на яхте, и что она очень неплохо заработала, продавая фотографии, сделанные во время того путешествия. Но, как выяснилось через много лет, это была не Армандт.

Политическую историю Соединенных Штатов изменила Дана Уэймс. Тогда она работала костюмером в кино. Ей позвонил журналист и сказал, что пишет статью о Гэри Харте и той истории.

– Боже мой, – вырвалось у нее.

И журналист спросил:

– Это вы тогда позвонили в «Майами геральд»?

– Ага, – ответила она. – Это была я.

Дана работала манекенщицей. И она участвовала в вечеринке на яхте, где был Харт и его друг Билли Броудхёрст, юрист из Луизианы. Уверяла, что Харт запал на нее, говорил ей красивые слова. Но она не ответила сенатору взаимностью.

– А вот Донна Райс… Она хотела стать второй Мэрилин Монро, через постель добраться до Белого дома. Вот почему она согласилась плыть ночью с Хартом.

Донна Райс постоянно говорила о своем романе. Дану это раздражало. И ей не хотелось, чтобы Харту это сошло с рук:

– Он же идиот! Как такой человек может управлять страной?

Прочитав заметку в «Майами геральд», позвонила журналисту.

А Линн Армандт стояла рядом и ловила каждое слово. Армандт решила, что они могут заработать на этих снимках. Поразительно, что обе подруги предали Донну Райс.

Впрочем, Дане Уэймс счастья это не принесло. Она живет одна. Передвигается в инвалидной коляске, страдает от мультиплицированного склероза:

– Я сожалею, что сломала ему жизнь. Я была молода. Я не думала, что все так получится.

В пятницу, в тот день, когда Харт ждал Донну Райс в своей квартире на Капитолийском холме, из Майами вылетел репортер Джим Макги. Весь полет он ходил по кабине самолета, надеясь понять, кто из женщин летит в столицу, чтобы провести ночь с кандидатом в президенты США. Но как это определить?

Прилетев в Вашингтон, он взял такси и поехал к дому Харта. Устроился на скамейке в парке, что позволяло ему наблюдать за входом в дом. В половине десятого вечера он увидел Харта с ослепительной блондинкой, которую узнал: он видел ее в самолете. Макги из телефона-автомата позвонил в редакцию – все получается!

Фидлер прилетел в Вашингтон в субботу утром вместе с редактором и фоторепортером. Плюс местный корреспондент газеты. Расследовательская бригада составила пять человек. Они взяли две машины напрокат.

Около девяти вечера Харт и Райс вышли из дома. Они собирались поужинать. Но Харт почувствовал: что-то не так. Заметил репортера – очень крупного, да еще в черных очках. Он просто бросался в глаза. Репортер пытался убежать. Харт забеспокоился и вернулся со спутницей в дом. Он понял, что за ним следят. Но не мог понять – кто?

Он выглянул из окна своей кухни на втором этаже. Засек всех пятерых журналистов, которые переговаривались между собой.

Он позвонил Броудхёрсту, и тот прибыл вместе с Армандт и жареными цыплятами. Все вместе поужинали. И Броудхёрст увел обеих женщин через черный ход. Больше Харт не увидит Райс. Он решил переиграть преследователей. Он был загнан в угол, и разум ему изменил. Сел в машину и уехал. Его преследовал фотокорреспондент.

Гэри Харт остановился. Увидел преследовавшую его машину, записал номер. Тогда журналисты поняли, что нет смысла скрываться. Словом, они бросились к нему. Кандидат в президенты был один. Ни охранников, ни помощников. Как себя вести?

Такого еще не было, чтобы журналисты требовали объяснений прямо на улице. Они пытались найти свое место во внезапно изменившейся американской политике. Через восемь дней газета поместила полный отчет об этих событиях. Журналисты верили, что вовремя остановили на пути к Белому дому опасного, аморального человека.

Журналист потом описывал беспомощную позу Харта, словно ожидал, что его сейчас ударят. От него требовали ответов. Он был потрясен, когда его спросили о путешествии на яхте. Он ответил, что это его личное дело, что все имеют право на личную жизнь.

Он ушел к себе потрясенный и раздавленный. Фотограф снимал его уходящим. Он уходил из политики. За несколько недель до этого Харт уверенно говорил журналистке, которая писала его портрет и задала вопрос о его личной жизни:

– Можете последить за мной, мне все равно. Но вы будете разочарованы.

Он сказал это раздраженно и саркастически. Теперь это прозвучало как приглашение – вот журналисты из «Майами геральд» последовали его призыву. Его слова оправдывали действия журналистов. Выходило, что не они, а он сам разрушил границу между личной и общественной жизнью. Он словно не оставил журналистам