Семен Багдасаров - Ближний Восток: вечный конфликт Страница 30

Кроме того, Центральная Азия – это территория, вплотную примыкающая к огромному исламскому миру. Наладив тесные отношения со среднеазиатскими государствами, Россия могла бы стать своеобразным мостом между этим миром и Западом. Ориентируясь только на Запад, мы перестаем быть серьезными партнерами для того же Запада. Но если мы вернем себе репутацию страны, имеющей влияние на исламский мир, к нам будут относиться совершенно иначе.

Вспомним уроки советского времени. В годы Гражданской войны, когда страна разваливалась на куски, находились тем не менее люди, которые решали возникшие проблемы с умом. Когда шла борьба с басмачами, многие полагали, что достаточно иметь в Центральной Азии военные гарнизоны, и это все решит. А что получилось? Гарнизоны защищали самих себя, а всю остальную территорию контролировали вооруженные отряды басмачей, которые поддерживались населением. Но Фрунзе, который тогда командовал Ферганским фронтом, быстро сообразил, что Красная Армия ведет себя неправильно, потому что она не понимает специфики региона. В короткий срок он создал специальные учебные заведения, в которых красноармейцы изучали местные языки, религии, традиции. И это принесло свои плоды. А сегодня у нас практически нет специалистов в этой области.

Бухара (Узбекистан)

Я внимательно изучал материалы 1920–1930-х годов, посвященные происходящему в Центральной Азии. И знаете, что меня поразило? Тогда, при Сталине, много и открыто писали об огромных проблемах, с которыми сталкивалась в этом регионе советская власть. А с середины 1950-х, с приходом к власти «либерального» Хрущева, сделали вид, что никаких проблем не было, что армия, как на параде, шла по Туркестану, а восторженное население ей аплодировало. Так идеология уничтожила историю. Так проблему замели под ковер. А нет проблемы – нет и специалистов, способных ее решать. И мы будем оставаться в проигрыше до тех пор, пока специалистов подменяют политтехнологами, а те свои технологии, которые кое-как срабатывают на территории России, будут переносить в другие регионы. Но там они не работают. Исторически сложилось так, что интересами России за ее пределами всегда занимались люди в погонах, а не какие-то непонятные политтехнологи. Нужны серьезные аналитики, специалисты, консультанты, которые будут вести постоянную работу со странами СНГ и нести за нее полную ответственность.

Для России, на мой взгляд, главным является обеспечение национальной безопасности от угроз терроризма и наркотрафика. Ставка в экономическом аспекте на энергетику, имеется в виду сооружение гидроэлектростанции в Таджикистане и Киргизии, проблематична. Опыт эксплуатации Сангутдинской ГЭС показывает, что Таджикистан не собирается платить за электроэнергию (его задолженность достигла уже 70 миллионов долларов).

Я сам родился в Ферганской области, владею узбекским и таджикским языками. Сразу скажу: приветствую всяческую интеграцию в рамках СНГ, но при этом трезво смотрю на вещи. В Узбекистане, Таджикистане и Киргизии, откуда к нам тянутся мигранты, проживает свыше 45 миллионов человек, а ежегодный прирост населения составляет не менее 2 % (от 900 тысяч до 1 миллиона). Работы в этих странах, по сути, нет. Производство рухнуло, хозяйство в упадке, масса низкоквалифицированных рабочих рук. Глава ФМС Ромодановский признал, что за первые шесть месяцев текущего года к нам въехало порядка 10 миллионов гастарбайтеров. С теми, кто уже находился здесь, получается, что каждый десятый в России – сейчас мигрант.

В том же Узбекистане с населением 30 миллионов человек экономическая ситуация очень плохая. Сейчас 73 % производственных мощностей не действуют. Предприятия закрыты или работают с минимальной нагрузкой. Узбекистан выращивал в год 6 миллионов тонн хлопка и не зависел от цен на мировом рынке, потому что имел гарантированный сбыт внутри СССР. Мировые цены периодически падают, что ухудшает положение в сельском хозяйстве Узбекистана, где занята значительная часть населения. Та же история с «белым золотом» в Таджикистане и Киргизии.

Вот такая картина, притом что каждый год население увеличивается. Время идет, ценности меняются. Мигрант 1992–1993 годов из Центральной Азии сильно отличался от нынешнего. Это был человек с советским мышлением, он хорошо говорил по-русски. За последние два десятилетия выросло поколение, которое плохо знает или вообще не понимает русского языка. Многие, не будучи членами террористических группировок, сочувствуют идеям «Исламского движения Узбекистана», «Исламского движения Туркестана», «Союза Исламского джихада». Одно это уже создает для нас угрозу. Второе – наркотики. В официальных документах Управления ООН по делам борьбы с наркотиками и преступностью прямо говорится, что основными государствами-транзитерами наркотрафика из Афганистана в Россию являются Таджикистан, Узбекистан и Кыргызстан.

Есть 1443-километровая афгано-таджикская граница. Говорят, что она плохо охраняется. Да не плохо, а очень плохо! Это настежь открытая «калитка» в Россию. Во время событий 2012 года в Горно-Бадахшанской области выяснилось, что в Ишкашимском отряде таджикских погранвойск, контролирующем наркоопасные направления, заместителем начальника штаба был не кто иной, как брат покойного Абдуламона Айембекова, известного наркобарона по кличке Леша-горбун.

Вообще афгано-таджикская граница – это наша большая головная боль. В Афганистане сейчас очень непростая ситуация, сложные отношения между ИГ, «Талибаном» и «Исламским движением Узбекистана». Не важно, какая из этих сил совершит против нас агрессию и под каким знаменем – белым «Талибана», черным «Исламского государства» или зеленым «Исламского движения Узбекистана». Цель будет одна – дестабилизация обстановки в России. Заварушка в Таджикистане обернется потоком беженцев и просачиванием боевиков на территорию РФ. Питательная среда в Центральной Азии есть. Часть населения Ферганской долины симпатизирует такфиристским идеям, вербуется воевать на Ближний Восток, а Бишкек вступил в ЕАЭС. Есть риск межнациональных конфликтов, в первую очередь в Ошской области Киргизии.

Руководству всех трех республик выгодно, что немалая часть так называемого протестного электората находится за рубежом. Принимаются все меры для вытеснения с территории государств радикально мыслящих сторонников различных террористических организаций, которые зачастую сливаются с нашими экстремистами.

Безвизовый режим, определенный Соглашением между государствами СНГ в 2000 году, сильно облегчает им жизнь. Хотя его статья 4 предусматривает возможность в течение 72 часов ужесточить режим въезда при чрезвычайных обстоятельствах, в частности, при угрозе безопасности общественному порядку или охране здоровья населения. У нас есть угроза наркотрафика? Есть. От наркотиков, в основном афганского героина, каждый год погибает 100 тысяч россиян. Есть угроза терроризма? Есть. Представителей «Исламского движения Узбекистана» арестовали в центре Москвы.

Я уже много лет поднимаю вопрос о том, что наряду с терроризмом внутреннего происхождения сейчас возникает угроза центральноазиатского терроризма. Из этого региона к нам проникает много посланцев экстремистских структур. К тем, что я уже перечислил, можно добавить «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», «Акрамию», «Салафию», «Таблиги Джамаат». Целая плеяда таких организаций ведет в России работу среди своих соотечественников и российских граждан. Между ними нарабатываются связи и устанавливается смычка, что формирует инфраструктуру террора. Все это на фоне событий в Сирии.

В рамках проекта ЕврАзЭС мы создаем льготные условия для прибытия в Россию тех же киргизских мигрантов. Но при этом вообще не занимаемся контролем того, кто въезжает к нам в Россию оттуда! А ведь Ошская область, Джалал-Абадская область, Баткенская область и вообще юг Киргизии – это один из мощнейших очагов экстремизма и терроризма. В итоге мы довели ситуацию до абсурда. Многие из мигрантов, кто приезжает сюда работать, здесь, в России, вербуются в исламские радикальные организации и отсюда, из России, уезжают воевать в ИГ. Когда я участвовал в стабилизации ситуации в киргизском Оше и просил генерального секретаря Всемирного союза мусульманских богословов Али аль-Карадаги о посредничестве, то у него по возвращении из Киргизии глаза были буквально на лбу – там он столкнулся с организациями, которые запрещены как террористические не только в Египте, но даже в Саудовской Аравии! А в Киргизии они работают, строят мечети и назначают своих имамов. Надо контролировать, кто к нам едет и зачем.

В Таджикистане мы проводим на территории Хатлонской области учения. Но особо опасным сейчас становится памирское направление. Необходимо передислоцировать наши воинские части и создать на горно-бадахшанском векторе в Хороге единое командование, обеспечить войска специалистами по борьбе с терроризмом и с наркотиками. И усилить наше присутствие в Южном Киргизстане – Оше и Баткене. В случае вторжения вряд ли боевики пойдут под артиллерию и авиацию через Хатлон. Скорее, они будут переходить границу в районе Горного Бадахшана с выходом на Раштский район и на Баткен, нависающий над узбекской частью Ферганской долины. И самое неприятное то, что с 1999 года в том регионе произошли кардинальные изменения. Сейчас в киргизской части Ферганской долины очень широкое распространение получили, в том числе и во властных структурах, движения «Таблиги Джамаат» и «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами». И это действительно опасно.