Владимир Мединский - О русской грязи и вековой технической отсталости Страница 30

Это он просчитал и показал реальность для тогдашней земной техники достижения скорости, достаточной для выхода в космос. Доказал осуществимость межпланетных полетов.

О приоритетах: многие работы Циолковского относятся еще к 1896 г. В 1903 г. вышла его статья «Исследование мировых пространств реактивными приборами». В ней он обосновал реальную возможность применения ракет и ввел применяемую до сих пор «Формулу Циолковского» - основное уравнение движения ракеты. (Науч. ред.)

Циолковский полагал: конечная цель выхода в космос - полное перерождение мыслящих существ, людей. Возможно, человек не сможет жить в космосе... Ну и что? Будет в космосе жить не человек, а «некий плазмоид».

Крышка сувенирного набора Балабановской экспериментальной спичечной фабрики «К. Э. Циолковский». 1964 г.

В наборе есть поистине уникальная этикетка - «Закладка музея К. Э. Циолковского Ю. А. Гагариным»

Климент Аркадьевич Тимирязев тоже писал об освоении человеком космоса как о реалии совсем недалекой[93]. Развивая идею о жизни на Марсе, он предположил: марсианские растения подобны растительности земных высокогорий. Надо тренировать будущих космонавтов в высокогорьях!

Итак. И на Западе, и в самой России уверены: Запад динамичен, прагматичен, нацелен на конечный результат. Русские — это крылатость мысли, при ее полной оторванности от практики, склонности к пустому теоретизированию и бесплодному умствованию. Отсюда и научно-техническое отставание.

Возьмите космический роман Герберта Уэллса «Первые люди на Луне» (1901 г)[94] Сюжет незамысловат. Полет на Луну стал возможен благодаря безумному открытию некоего мистера, который обнаружил дивные свойства какого-то нового металла. В общем, не расчет, не планирование, не научные догадки, а чистейшей воды сказка. Книга нашего Николая Носова «Незнайка на Луне» (рекомендуется для младшего школьного возраста) с научно-практической точки зрения, несомненно, более полезна для будущего астронавта.

Зато, пока в Британии лучшие писательские умы сочиняли на аэрокосмическую тему необузданные фэнтэзи, в «дикой» царской России не первый год планировали космические перелеты как реальность.

Значительно позже, в 1930-е годы, английский фантаст К. Льюис (известный как автор недавно экранизированных «Хроник Нарнии») высказывает еще более определенную мысль: космические перелеты в принципе совершенно не нужны человеку. Космос — это есть небеса, где правит Господь Бог, где обитают души, не нуждающиеся в пище, воде, воздухе и тепле[95].

Заметим: позиция Льюиса содержит абсолютно все, что приписывают обычно России: она религиозна, отвлечена от реальности, его книга построена на морализаторстве, резонерстве и абстрактных рассуждениях. Никакого смысла, тем более никакой практической пользы от освоения космического пространства Льюис не видит.

А в это самое время в СССР издаются книги Циолковского, полные практических расчетов. Выходит «Звезда КЭЦ» Александра Беляева, в которой рассказывается о повседневной, практичной работе в космосе обычнейших советских людей.

Космическая программа СССР, вплоть до появления первых искусственных спутников и полета Гагарина — продолжение и развитие Русского Космического Проекта, который действовал с 1881 по 1961 год и был блестяще реализован.

В свое время мир высоко оценил этот проект. В США даже изменилась парадигма народного образования: если русские смогли нас настолько обогнать, надо заимствовать у них способы обучения и воспитания! И заимствовали. Не посчитали зазорным признать наше явное превосходство.

Читатель! Всякий раз, когда над тобой тает реверсионный след сверхзвукового самолета, когда по радио тебе сообщают о полете в космос (неважно, с какого космодрома и в какой стране), вспомни о предках, которые начали эту работу. Они готовили этот день. Они заслуживают благодарной памяти.

Глава 5

«Отсталость» в области общественных наук

О русских достижениях в гуманитарной области писать трудно. Стоит об этом заговорить - тут же слышишь возражения: до революции общественную мысль душил царизм, церковь была едина с государством, и соответственно, тоже душила всякое вольное слово. А после революции единственно верной теорией был объявлен марксизм, объясняющий все на свете. Посему гуманитарные науки вообще оказались в полном загоне.

Это и верно и неверно одновременно.

То, что в России и до, и после революции рождалось немало очень современных идей, нам еще предстоит увидеть.

Не забудем, что и сам марксизм, «всепобеждающее учение», родившись в Западной Европе, реализовался не на бумаге, а в методике, если так можно сказать, обществоведов-практиков, увы, именно у нас...

А помимо него в России появилось по крайней мере два направления общественной жизни, которые ничем не хуже, а то и покруче марксизма.

Во-первых, это русский анархизм.

Во-вторых - «большевизм».

Русский анархизм

Анархисты (от греч. anarchia - безвластие), вообще-то, партией себя не считали. Более того, анархисты принципиально отрицали вообще саму идею партии.

Сам термин «анархизм» ввел П. Ж. Прудон в 1840 г., в статье «Что такое собственность?» В ней уже были изложены важнейшие формулы анархизма: «Собственность есть кража» и «Анархия - мать порядка». Его охотно поддержали немецкие социалисты, среди которых выделился М. Штирнер. (Науч. ред.)

Партия - вредная выдумка тех, кто стремится к власти. А власть трудящимся совершенно не нужна, она заслуживает только осмеяния. Нужно договариваться о том, как жить в коммунах, самоуправлением. Никакого насилия! Если кто-то не согласен с большинством, пусть проваливает куда подальше и живет отдельно.

Бороться с властью тоже не обязательно. Пусть трудящиеся массы сами собой объединяются в общины-синдикаты и договариваются между собой. Тогда и государство падет естественным путем, без революций и прочих ненужных эксцессов.

Собственность - это кража. Каждый имеет право ровно на ту собственность, которую сам создал своими руками. Поэтому ограбление богачей анархисты грехом не считали.

В формировании теории анархизма русские М. А. Бакунин, П. Л. Лавров, князь П. А. Кропоткин сыграли роль основополагающую, ничуть не меньшую, чем французы и немцы. Может быть, даже большую: современные анархисты ставят их порой выше самого отца-основателя Прудона.

Правда, при переходе от теории к практике анархисты не были последовательны: им приходилось вносить в свою работу отрицаемую ими организацию.

В 1917 году анархистов в России было до полумиллиона. Весь Балтийский флот и значительная часть Черноморского находились под их влиянием. И в «республике» Нестора Махно анархистам приходилось строить не что иное, как государство: собирать налоги, назначать уполномоченных, организовывать управление, разведку и даже некое подобие промышленного производства.

Анархизм - это теория, в огромной степени разрабатываемая русскими в России, и в России же опробованная на практике. Ничего особенно хорошего не получилось, но эксперимент состоялся. Ни в какой другой стране его не было[96].

250 рублей с печатью «1 Рев. Армия Украины Махно». Банальная «надпечатка» превращала никому не нужную керенку в дензнак. Кумир анархистов Нестор Иванович хоть деньги и отрицал, но использовал

Большевизм - уникальная ветвь социал-демократии

История знает превращения всяких сортов. Полагаться на убежденность, преданность и прочие превосходные душевные качества — это вещь в политике совсем несерьезная.

В истории европейской социал-демократии усилия Троцкого и Ленина создать «партию нового типа» -своего рода духовный орден, - совершенно уникальное явление. Можно бесконечно долго спорить о том, «хорошие» они или «плохие» и «хорошо» делали или «плохо». Здесь я отмечу только одно: такая организация оказалась эксклюзивным изобретением России. Ни в одной другой стране в те годы повторить такой организации не удалось.

Майка с Лениным. Такие майки уже не считаются у молодежи чем-то модным. Теперь это скорее сувенир для иностранцев. Мода прошла. А большевизм как оригинальное общественное течение - в истории остался

«Партия нового типа» оказалась очень эффективной: с ее помощью большевики не только захватили власть в России, но и создали мировую систему социализма: чуть ли не параллельное человечество, живущее по другим, особенным законам.