Рон Пол - Покончить с ФРС Страница 30

Когда политики раздают бонусы или угрожают их лишением, если им не будет предоставлено что-либо взамен, вполне естественной реакцией для каждого, кому становится об этом известно, является гнев. Однако почему-то меньшее негодование вызывает тот факт, что эти блага украдены у экономически продуктивных членов общества. Передел богатств, защищаемый законом, — это намного более постыдный факт, о котором редко вспоминают.

Величайшая безнравственность заключается в том, что наше правительство потворствует силовому переделу собственности. Осуждаются только те, кого на воровстве поймали за руку. При желании любой может увидеть, как богатства переходят от одной группы к другой через систему налогов. Однако нас приучили к тому, что те, кто таким образом занимается переделом собственности, не совершают ничего предосудительного, а даже, напротив, делают благое дело — заботятся о тех, кому не повезло, и восстанавливают справедливость в системе. Нам говорят, что без этой системы мы бы столкнулись с непреодолимыми и незаслуженными экономическими проблемами. Разумеется, понимание того, что только свобода позволяет обеспечивать потребности подавляющего большинства людей, полностью опровергает это заявление.

В процессе обесценивания денег путем увеличения денежной массы богатство переходит от среднего класса к элите, что несправедливо и опасно. Этот процесс основан на обмане и равносилен фальшивомонетничеству. Он совершается путем всевозможных хитростей и уловок, которые простому человеку обычно сложно распознать. Ведь нас приучили верить в то, что легкие кредиты, монетизация долга, кредиты в поддержку — это признаки хорошей экономической политики, действия, продиктованные нравственными соображениями. Трагедия осознается лишь тогда, когда мошенническая система денежной инфляции доказывает свою нежизнеспособность и приближается к концу. Именно этим объясняются наши сегодняшние страдания.

В наших спорах кейнсианцы чаще всего высказывают опасение, что обеспеченные деньги приведут к утрате «преимуществ» инфляции. Влиятельные круги и крупные предприниматели очень в ней заинтересованы. Нравственные принципы в денежной политике их не волнуют, они и слышать о них не хотят. Те, кто якобы поддерживает рынки и выступает за ограничения полномочий правительства, громко заявляют, что сейчас не время для идеологов, одержимых принципами свободного рынка, обеспеченных денег и сбалансированных бюджетов. Теперь, утверждают они, пришла пора принимать меры по спасению нестабильной экономики.

Те, кто осуждает убежденных сторонников идеологии свободного рынка, не осознают того, что сами являются пленниками другой, глубоко порочной идеологии. Авторитарный подход к спасению бизнеса и защите людей прикрывается такими принципами, как прагматизм, упорство, щедрость, честность, способность идти на компромиссы, забота о будущем и стремление к надежности и безопасности. Те, кто избирает его, не стесняются заявлять о том, что принесение в жертву некоторых свобод для достижения этих целей морально оправданно и необходимо.

Сторонники централизованного планирования экономики редко задумываются о том, что порочная практика государственного вмешательства в действительности и привела к кризису, и они никогда не признают, что дальнейшее вмешательство лишь усугубляет и без того плачевную ситуацию. Некоторые даже воспринимают нынешний хаос как доказательство своего давнего убеждения в том, что авторитарная форма правления является идеальной. Другие из страха перед будущим и по причине непонимания того, как мы оказались в такой ситуации, отодвигают на задний план такие свои цели, как ограничение полномочий правительства и борьба за свободные рынки.

Те, кто ждет от правительства поддержки, обвиняют своих оппонентов в упрямом эгоизме идеологов. Конечно, если они рассчитывают на спасение за счет налогоплательщиков, им не остается ничего, как верить в то, что они имеют на это заслуженное право в полном соответствии с философией свободного рынка.

Вопрос не в том, кто является идеологом, а в том, кто какую идеологию поддерживает. Практически невозможно не разделять совершенно никакой идеологии. Ярлык идеологов вешается на тех, чью идеологию, основанную на принципах нравственности, хотят представить жестокой и безразличной. В таком контексте действительно аморальная философия, проповедующая государственное вмешательство, выглядит в высшей степени добродетельной. Она всегда формулируется в терминах заботы о тех, кто потерпел неудачу, и никогда не говорится, что на самом деле это помощь тем, кто долгое время нечестным образом извлекал выгоду из экономической системы, которая стимулируется искусственно посредством увеличения денежной массы, от чего растут лишь зарплаты руководителей определенных отраслей и некоторых сотрудников.

Все очень просто: не существует более аморальной кредитно-денежной системы, чем наша, основанная на монополии банков, которые вольны втайне заниматься фальшивомонетничеством без всякого контроля. Их никто не контролирует, и никто не может защитить от них людей. Тем, кто хорошо информирован, достаточно морального аргумента против ФРС, чтобы незамедлительно захотеть от нее избавиться. Даже в Библии говорится о том, что изменение качества денег — это безнравственный акт. В Ветхом Завете предписано соблюдать правила весов и мер: «Не делайте неправды в суде, в мере, в весе и в измерении: да будут у вас весы верные, гири верные, ефа верная и гин верный» (Левит 19:35–36), «Мерзость пред Господом — неодинаковые гири, и неверные весы — не добро» (Притчи 20:23). Одна из заповедей гласит: «Не кради» (Исход 20:15)[72].

В Библии роль денег отводится драгоценному металлу, и не раз говорится о том, что система мер и весов должна быть честной. В словах Иисуса даже содержится зародыш теории циклов деловой активности австрийской школы экономики — он как будто говорит о проблеме неразумного инвестирования: «Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним» (Ев. от Луки 14:28–29).

Хотя некоторые утверждают, что сребролюбие есть корень зла, другие говорят, что на всем протяжении человеческой истории главным источником пороков была нечестность в отношении денег.

Айн Рэнд, защищая честные деньги, полностью отрицала бумажные. Ее размышления о «стандартах объективности» денег почти библейские по своему духу. Честные деньги, считала она, необходимы для процветающего общества. В монологе Франциско из романа «Атлант расправил плечи» она предупреждала, что система бумажных денег однажды потерпит крах. Рэнд утверждала: если вы хотите узнать, когда общество исчезнет, «следите за деньгами». «Когда бы разрушители ни появились среди людей, они начинают с разрушения денег, потому что деньги — защита людей и база их нравственного существования. Разрушители завладевают золотом, оставляя его хозяевам кипы обесцененных бумаг». Бумажные деньги для нее были «закладной распиской за несуществующие ценности»[73].

Ни одна из великих религий не защищает правительства, производящие махинации с деньгами. Все учат выполнять свои обещания и обязательства и уважать личность и имущество других людей. Центральные банки и в особенности наша Федеральная резервная система намеренно попирают принцип, который проповедовали практически все религиозные лидеры и учителя нравственности. Именно «любовь» власть имущих к управлению деньгами является корнем величайшего в мире зла.

Отсутствие четких представлений о морали в политике, экономике и денежной системе соблазняет многих из тех, кто на словах является или являлся в прошлом сторонником свободного рынка, договариваться о партнерстве с правительством.

Помню, в 1976 году, в начале моей избирательной кампании в Конгресс, на дополнительных выборах я впервые получил шанс победить. В те времена я был настоящим наивным неофитом. Но обстоятельства сложились так, что деловые круги Хьюстона всерьез рассчитывали на мою победу. Сам по себе этот факт был примечателен, поскольку тогда из техасской делегации в двадцать четыре человека только трое были республиканцами. Место в Конгрессе от двадцать второго округа республиканцы никогда не занимали. Кроме того, еще слышны были отголоски Уотергейтского скандала, что также осложняло положение республиканцев.

Поскольку имелись основания верить в мою победу, решено было устроить встречу с представителями деловых кругов Хьюстона. В то время 70 % района составлял округ Харрис, а остальная доля приходилась на округ Бразориа, в котором я жил.

Мне во всех подробностях запомнился разговор с Джорджем Р. Брауном из компании Brown & Root, которая потом была преобразована в KBR (Halliburton). Мой собеседник был демократом и известным политическим союзником Линдона Бейнса Джонсона. Вдвоем они ввели в политическую практику такое новшество, как фандрайзинг, и получили возможность влиять на тех конгрессменов, которых они поддерживали финансово в ходе предвыборной кампании. Браун поддержал меня вдвойне. Он выступал против профессиональных союзов, к которым причислял себя мой оппонент Боб Гаммаж. Brown & Root хорошо знали в округе. Вероятность победы у меня с ним существенно возрастала, поскольку я неожиданно попал во второй тур дополнительных выборов.