Максим Сбойчаков - Они брали рейхстаг Страница 31

Комбат поднялся на второй этаж, надеясь оттуда увидеть, в каком положении находится рота Греченкова. Если ее бросок оказался успешным, можно будет направлять и остальные роты. Но он ничего не увидел – над площадью висело непроницаемое облако дыма и пыли. Снова спустился вниз. От Греченкова не было никакой весточки и по телефону. «Значит, рота еще не залегла, продвигается». На площади беспрерывно раздавались взрывы. Там и сям их вспышки пробивали толщу пыли и дыма – это фашисты били наугад, по всей площади: они догадывались, что вслед за артналетом советские воины пойдут на штурм. А через минуту-другую Греченков по телефону подтвердил догадку: спереди, справа, слева противник поднял адскую, все нарастающую стрельбу. Били орудия, пулеметы, фаусты. Роте пришлось залечь.

Вражеские снаряды и мины обрушились и на стены «дома Гиммлера», влетали в окна. Из числа выбежавших солдат часть вернулась, встретив шквальный огонь. Да, видно, немало фашистских огневых средств сохранилось, и били они по заранее пристрелянным ориентирам. В общем, по всему видно, атака захлебнулась.

Давыдов доложил командиру полка, что посылать сейчас на площадь другие роты не следует. Плеходанов согласился – он и сам видел, что там делалось. Воздержался он и от введения в бой батальона Логвиненко, призванного обеспечивать правый фланг Давыдовского батальона. Комдив сообщил о готовящемся более интенсивном артиллерийском налете.

День над площадью больше напоминал ночь: так же темно и непроглядно. И хотя разведчики привыкли к ночным действиям, все же чувствовали необычную скованность. Дым, перемешанный с пылью, вихрился и стлался по земле, ел глаза, забивал нос. Где-то совсем рядом грохнула мина, потом снаряд. Значит, враг очухался, начал ответный огонь. Зло огрызается Тиргартен.

Правоторов плюхнулся в воронку, через мгновение рядом с ним оказался Санкин. Огонь усилился. Пролежали минут десять. Сколько же можно еще ждать? И где остальные? Выглянуть опасно, да и все равно ничего не увидишь. В ночном поиске приглядеться можно, а тут… Толкнув Санкина, выскочил из ямы и сделал рывок вперед, до следующей воронки. Поджидая Санкина, отдышался. Глянул на часы, они показывали 12 часов 30 минут. Ну и ну! Всего двадцать минут, как выбежали, а кажется – вечность. И Санкина не видно. Наверное, потерял направление, в другом месте укрылся. Остальные ребята тоже что-то запаздывают. Видно, они с Санкиным поторопились и оторвались от своих.

Вдруг сзади раздался крик: «Ура, товарищи!» Знакомый голос! Да это же Исаков! Возглас подхватили другие, но его тут же заглушили разрывы фаустов и снарядов.

Виктор сорвался с места и сделал еще один бросок. Кругом свистят и воют пули и осколки, заставляют прижиматься к земле. Вот и укрытие. Хорошо, что снаряды понаделали уйму воронок – без них бы и спрятаться было некуда. Дальше решил продвигаться ползком. Прижимаясь к развороченному асфальту, полз по-пластунски, стараясь выбирать самые низкие места, огибая вывороченные глыбы. На пути какой-то обрыв. Остановился, стал приглядываться. Не сразу определил, что перед ним тот самый ров с водой, до которого доходили ночью. Тут следует подождать остальных. Отполз немного влево и залег в глубокой выбоине.

Снаряды и мины противника рвались позади, и Виктор понял, что вышел из зоны огня. Здесь немного светлее, можно кое-что разглядеть. Левее увидел Санкина, юркнувшего в соседнюю воронку. Немного не добежали до него и улеглись еще двое, – кажется, Булатов и Долгий. А справа подбегали греченковцы.

Сзади из дыма возникла фигура Сорокина. Правоторов обрадовался ему и, приподнявшись, окликнул лейтенанта. Тот подполз и лег рядом.

– Впереди ров, что будем делать, товарищ лейтенант?

– Отдышусь и махну к ротному, – ответил Сорокин. – Он вон туда пополз, у него телефон.

Когда Сорокин приполз к Греченкову, тот что-то кричал в трубку. Сорокин обрадовался, но тут же Греченков перешел на повторение одного слова «алло». По его лицу разведчик понял, что связь оборвалась.

– А я, брат, хотел узнать, что там думает начальство.

– Понимаешь, успел лишь расслышать: в тринадцать ноль-ноль новая артподготовка.

– Ну, это уже хорошо! Значит, после нее и махнем через ров.

Разведчик уполз, а Греченков оценивающе стал осматривать ров. Откуда он здесь взялся? Пересекает всю площадь. Неужели фашисты заранее возвели его для обороны рейхстага? Но что-то уж больно капитален: ширина метров восемь, поди, и стенки облицованы. Взгляд задержался на видневшихся на противоположной стене кабелях в руку толщиной. Ба, да ведь это ж туннель метро! Строили открытым способом и не успели завершить. Точно такой вначале, до покрытия, была линия метро в Москве, на участке от стадиона «Динамо» до Аэропорта и дальше до Сокола.

Петру живо вспомнились те далекие теперь годы. В тридцать четвертом к ним в тульскую деревню Гультяево приехал вербовщик метростроевцев. Было Петру тогда всего пятнадцать лет, таких на строительство не брали, но паспортист внял слезной просьбе, понимая, как тяжело живется парнишке и особенно его матери, и прибавил пару лет. Нелегко было на строительстве, но успевал и в кино ходить, и учиться – на строительстве окончил семилетку. С какой гордостью ездил в отпуск в родную деревню!..

Греченков вздрогнул и отогнал непрошеные мысли. Нашел время для воспоминаний! Совсем о другом надлежало сейчас думать. Стал разглядывать ров уже чисто военным глазом, с точки зрения того, как преодолеть его. В нескольких местах заметил перекладины с настилами и без них. Вполне подойдут.

Пользуясь затишьем, рассматривали ров и другие командиры. Гитлеровцы их заметили (кто мог думать, что они совсем рядом!) и открыли стрельбу из пулеметов.

– Смотрите, вон они, гады, вон где! – закричал Бородулин, указывая на ту сторону рва, где за мешками, должно быть с песком, укрывались немецкие пулеметчики.

По прямой до них метров тридцать – сорок. Работал бы телефон, можно было бы попросить помощи артиллеристов. Впрочем, ничего бы все равно не вышло: слишком близко, можно своих поразить. Придется брать самим.

– Ползи, Толя, к Литваку! – крикнул Греченков ординарцу. – Скажи: после артподготовки взводу проскочить через тот мостик и с тыла захватить пулеметные позиции…

В 13 часов огонь по рейхстагу, Бранденбургским воротам и Тиргартену только в дивизии генерала Шатилогса открыли 89 орудий. Снаряды летели из-за Шпрее и с набережной. Большая часть орудий стреляла прямой наводкой. Со второго этажа «дома Гиммлера» артиллеристы метко били через головы пехотинцев. Отсюда же летели огненные стрелы «катюш». Рядом гулко ухали тяжелые минометы.

На площади поднялась новая туча дыма и пыли. Для атакующих это неплохо – они успели оглядеться, нащупать места переправ. Гитлеровцы, конечно, знали, что сейчас последует бросок пехоты, и потому снова заработали их пулеметы и фаусты. Били они точно по расположению роты. «Они тоже засекли нас, когда наступило просветление, – подумал Греченков. – Поэтому поднимать роту сейчас нельзя, срежут. Надо ждать, пока первый взвод, поднявшийся за минуту до конца артподготовки, выполнит поставленную перед ним задачу. Литвак смелый офицер, он наверняка сумеет разделаться с фашистскими пулеметчиками».

Пробиться первому взводу было нелегко. Видя павших, Литвак больше всего опасался, чтобы люди не залегли. На самом мостике рядового Колюжина ранило в ногу. Боец присел, но Литвак подхватил его под руку и перескочил с ним на ту сторону.

– Лезь в воронку и перевязывайся, – бросил он, а сам с криком «ура» устремился вперед. Бойцы подхватили его клич.

Услышав «ура» литваковцев, командир роты понял, что те бросились на позиции фашистов. Сквозь артиллерийский и пулеметный огонь врага он уловил звуки наших автоматов. «Ага, начали расправляться с паразитами!»

Прошло несколько минут, и успех первого взвода ощутила вся рота. Свист пуль над головой почти прекратился. Лейтенант дал сигнал переправляться. С правой стороны, правда, били орудия, но снаряды ложились в той зоне, которая была пройдена. Бой закипел слева. Видно, гитлеровцы атаковали позиции Неустроева. Там заработали наши орудия. Бесстрашно выкатили их артиллеристы Тесленко в самое пекло.

Разведчики проскочили мостик вслед за взводом Литвака. Литвак сразу повел людей вправо, на позиции вражеских пулеметчиков. Разведчики побежали прямо, но вскоре фаусты и нули стали прижимать их к земле.

Правоторов бежал за Санкиным, когда впереди разорвался фауст. Отброшенный волной, он разглядел, что Санкин упал. Подбежал, увидел, что тот тяжело ранен.

– Витя, не теряй времени! – со стоном произнес Санкин, видя, что парторг раздумывает, что делать с ним.

Глубоко тронули Виктора слова солдата, готового забыть о себе ради выполнения боевого задания. Он оттащил его в воронку, уложил поудобнее и заколебался – начать перевязку или двигаться дальше? Судя по состоянию друга, он не сможет помочь ему, а только потеряет время. Подберут санитары.