Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6400 ( № 2 2013) Страница 31

Увы, не все дожили до этих дней, и мы чтим память Ф. Абрамова, В. Астафьева, В. Аксёнова, Б. Ахмадулиной, Г. Бакланова, В. Белова, И. Бродского, В. Быкова, Ю. Визбора, А. Вознесенского, А. Володина, В. Высоцкого, А. Галича, Р. Казаковой, Ф. Горенштейна, Ю. Казакова, В. Розова, Д. Самойлова, Ю. Левитанского, А. Межирова, Б. Можаева, Б. Окуджавы, Р. Рождественского, А. Солженицына, Ю. Трифонова, В. Шаламова, М. Шатрова, В. Шукшина и многих других...

На открытии выставки появился один из виновников торжества - Евгений Евтушенко, которого мгновенно окружили зрители, и вернисаж вылился в творческий вечер. Экспозиция - при всей масштабности в целом - в каждом из пяти залов преподносит материал всё же в камерном звучании. Поначалу зрителю предлагают разнообразие форм и предметов: в полный рост высятся чёрно-белые картонные фигуры Е. Евтушенко, Б. Ахмадулиной, А. Вознесенского, Р. Рождественского в момент их выступления на площади Маяковского, громко разносятся по музею их голоса, безостановочно декламирующие стихи. Будто и ты попал на площадь в то самое время и готов часами, стоя в толпе среди сотен людей, внимать и сопереживать... Но вслед за бравурностью плакатной поэзии имеет смысл уединиться - на стендах разложены многочисленные рукописи, посвящения, автографы, письма, фотографии, первые издания книг, ставших популярными и неоднократно переизданных. Василий Аксёнов на обложке повести "Коллеги" написал несколько строк: автор совсем не ожидал, что эта скромная вещь может вызвать столь сильный читательский отклик...

Живописные полотна характеризуют не столько художников, сколько опять-таки их время: спонтанному хаосу обретённой свободы они должны придать смысловой поток. В следующем зале расположился условный кабинет главного редактора литературно-художественного журнала. По приметам - это "Новый мир" А. Твардовского, через который прошла волна основных направлений русской прозы второй половины ХХ столетия: военная, деревенская, городская, лагерная. Расцвет прозы и новая драматургия привели к возрождению театра и кинематографа, связанного с именами Г. Товстоногова, Н. Акимова, О. Ефремова, Ю. Любимова, Г. Чухрая, А. Тарковского, С. Бондарчука, М. Хуциева, Л. Кулиджанова[?]

На большом экране сменяют друг друга фрагменты великих фильмов "Гамлет" Г. Козинцева, "Летят журавли" М. Калатозова, "Берегись автомобиля" Э. Рязанова, а на стенах - репертуарные листы с названиями знаменитых театральных постановок, макеты афиш, сцены из спектаклей, с размашистой правкой первая страница сценария "Летят журавли", где перечёркнуто его первое название "Журавлики, кораблики" и перечислены начальные кадры предрассветной панорамы Москвы[?] Неожиданно мы оказываемся в пространстве типичной кухни 1960-х, в атмосфере городского быта, когда "в тесноте, да не в обиде", "чем богаты, тем и рады". Вот на таких кухнях вёлся задушевный бесконечный трёп, пелись под гитару бардовские песни и между делом решались вопросы бытия.

Аутентичность завораживает - этим предметам всего-то 50 лет, но дух, хранящийся в них, исторически обусловил эпоху, подобную мгновенной вспышке, вдруг иссякшую, потухшую, разочаровавшую даже её деятелей: идеализм столкнулся с реальностью и был

побеждён...

Арина АБРОСИМОВА

Выставка работает до конца мая

Блатарь или златоуст?

Блатарь или златоуст?

Легенды, мифы и правда о Высоцком

"Нет, всё-таки прав был Андрюша Вознесенский: какого златоустого блатаря мы потеряли!" (Случайно услышанная фраза после демонстрации фильма "Высоцкий. Спасибо, что живой".)

Кто помнит стихотворение Вознесенского, знает, что есть в нём и такие строки: "Спи, шансонье Всея Руси", "Шёл популярней, чем Пеле", "Носил гитару на плече, Как пару нимбов", "Спи, русской песни крепостной" - очень впечатляющие, доложу, поэтические тропы. Но на слуху у всех только эти: "О златоустом блатаре рыдай, Россия! / Какое время на дворе - таков мессия". Чего, собственно, автор добивался. Из-за неосознанной (хотя, может, и осознанной!) зависти к сумасшедшим популярности и славе Высоцкого. Кто-то заметит: какая дичь, вздор, нелепость! А не спешите с выводами.

Сделанное Высоцким в театре уйдёт со временем в небытие. Фильмы с его участием проживут долго, но в конце концов тоже забудутся. И даже песни растворятся в туманной дымке будущего. Без всяких оговорок останутся лишь стихи Высоцкого. Как всякая настоящая поэзия, они будут жить, сколько существовать будет русский язык. Почитайте. Нынешний юбилей поэта - прекрасный повод вернуться к его стихам.

Если бы Владимир Семёнович по-настоящему, с присущей ему целеустремлённостью и хваткой взялся когда-нибудь за издание своих стихов - несомненно, добился бы своего. Но, во-первых, как он сам не раз утверждал: "Не люблю быть просителем, обивать пороги редакций". А во-вторых, он не хотел ни при каких обстоятельствах идти на компромиссы с редакторами, издательствами, редакциями газет, журналов. Притом что даже в те застойные времена находились удалые, смелые люди, которые хотя бы ради принципа могли пробить в печать то или иное стихотворение Высоцкого. Ведь маленькая, хрупкая, далеко не деловая Белла Ахмадулина сумела напечатать в альманахе "День поэзии" сочинение Владимира Семёновича. А Евтушенко, Вознесенский, Рождественский, Окуджава, Самойлов и ещё многие, многие другие поэты, считавшиеся друзьями Высоцкого, - выходит, не могли помочь в публикации хотя бы по одному стихотворению каждый? Или Высоцкого постоянно преследовал злой рок? Но почему же тот рок дрогнул перед Ахмадулиной?

Кстати, читатель небось подумал, что Владимир Семёнович горячо и сердечно поблагодарил поэтессу за участие в публикации его стихотворения? Как бы не так. "Когда-то давно уже я поздравляла читателей "Литературной газеты" с Новым годом, с чудесами, ему сопутствующими, в том числе с пластинкой "Алиса в стране чудес", украшенной именем и голосом Высоцкого, - вспоминает Ахмадулина. - А Высоцкий потом горько спросил меня: "Зачем ты это делаешь?" Я-то знала - зачем. Добрые и доблестные люди, ещё раз подарившие нам чудную сказку, уже терпели чьё-то нарекание, нуждались хоть в какой-нибудь поддержке и защите печати. И ещё один раз Высоцкий так же горько и устало спросил меня: "Зачем ты это делаешь?" - когда в альманахе "День поэзии" было напечатано одно его стихотворение, сокращённое и искажённое. Мне довелось принять на себя жгучие оскорбления за отношение к нему как к независимому литератору. Я знаю, как была уязвлена столь высокая, столь опрятная его гордость".

Да, Высоцкий был горд, порою - слишком. Но только ли этим объяснять его строптивую несговорчивость со всеми печатными органами и организациями (а она была, была!) - не упрощённо ли? Получается, что все остальные поэты, печатавшиеся в застойные времена, были напрочь лишены этой самой гордости? Что-то тут не стыкуется, явно не вписывается в ставшие уже дежурными утверждения: "Высоцкий так хотел увидеть напечатанными свои произведения, но литературные чиновники всячески препятствовали этому".

Точно не способствовали. А скажите, к чему хорошему, здоровому, критически задорному, неординарному, нестандартному, вырывающемуся за узкие "параграфные" рамки, - к чему в те годы чиновники благоволили? Какого оригинально мыслящего и творящего художника они не затирали, не крутили в бараний рог? Почему же мы все задним числом так упорно сетуем на них за неблагосклонность именно к Высоцкому? Ведь даже гипотетически нельзя предположить нечто противоположное, а мы упорно долбим одно и то же, как заведённые, сладострастно раздирая уже давно зажитые раны.

Правда же заключается в том, что всерьёз по большому счёту публикацией своих сочинений Высоцкий сам никогда не занимался. Более того: это не лежало в русле основных его тогдашних творческих устремлений. Бард ориентировался исключительно на слушание, а не чтение. Именно поэтому выпуска своих пластинок он как раз добивался с упорством неслыханным, подключая к этому процессу порой многих своих влиятельных знакомых. И, как мы знаем, выходили они гигантскими тиражами. Здесь он шёл на любые компромиссы. Первые диски совсем не удовлетворяли его, если не сказать - огорчали. Тогдашние чиновники из фирмы "Мелодия" были ничуть не прогрессивнее своих собратьев из литературного цеха. И каждая песня, прежде чем попасть на пластинку, "обкатывалась" в стольких инстанциях, что даже у очень пробивных людей, бывало, опускались руки. Однако Высоцкий с упорством и настойчивостью искал и находил с бюрократами от песни общий язык. Даже гитаре ради этого изменял, чего не сделал ни на одном из своих многочисленных (более тысячи) концертов! А как он стремился со своими песнями (и прорывался-таки!) в кино, в театр!