Россия и европейский империализм - Владимир Владимирович Василик Страница 31

Александр I

100-тысячная армия союзников направилась на Париж, совершив искусный обходной маневр. Город защищал 45-тысячный гарнизон маршала Мармона. В битве при Фер-Шампенаузе 25 марта союзники разгромили части Мармона и Мортье. Оборонять Париж было нечем и некому. Столица Франции пребывала в страхе и трепете: все ждали свирепых русских казаков и страшной мести за спаленную Москву. Чтобы спасти столицу от ужаса боев и взятия, маршал Мармон в 3 часа утра 31 марта подписал капитуляцию. Наполеон бросился к столице, но было уже поздно. Париж приветствовал союзные войска, Сенат объявил Наполеона низложенным. 6 апреля французскому императору пришлось отречься. Мир пришел в многострадальную Европу.

Вступление союзных войск в Париж – всемирно-историческое событие, сравнимое со взятием Берлина в 1945 году. Почему?

Наполеоновские войны в известном смысле – пролог мировой войны, если не сама мировая война, поскольку его походы и завоевания шли на трех материках: в Европе, Азии и Африке. В ходе наполеоновских войн было убито около 3,5 миллионов человек – это треть от потерь в Первую мировую войну. Из этих 3,5 миллионов на долю Франции приходится 1200 тысяч убитыми, остальные – это потери ее противников либо невольных союзников. Отметим, что в войнах с Францией погибло почти 300 тысяч наших сограждан.

Низвержение Наполеона – это крах одного из предантихристовых проектов.

С религиозной точки зрения низвержение Наполеона – это крах одного из предантихристовых проектов. Почему? Наполеон – образ безбожного и безнравственного человека последних времен, о котором так точно написал Пушкин:

…современный человек…

С его безнравственной душой,

Себялюбивой и сухой,

Мечтанью преданной безмерно,

С его озлобленным умом,

Кипящим в действии пустом.

К религии Наполеон относился цинично и потребительски, считая ее лишь орудием для управления массами. А для своей всемирной империи он задумал не более и не менее как создание пан-религии. Вот что о нем говорит Святейший Синод в воззвании 1807 года: «В Египте приобщился он гонителям Церкви Христовой, проповедовал Алкоран Магометов, объявил себя защитником исповедания неверных последователей сего лжепророка мусульман и торжественно показывал презрение свое к пастырям святой Церкви Христовой. Наконец, к вящему посрамлению оной, созвал во Франции иудейские синагоги, повелел явно воздавать раввинам их почести и установил новый великий сангедрин еврейский, сей самый богопротивный собор, который некогда дерзнул осудить на распятие Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа и теперь помышляет соединить иудеев, гневом Божиим рассыпанных по всему лицу земли, и устроить их на испровержение Церкви Христовой и (о дерзость ужасная, превосходящая меру всех злодеяний!) на провозглашение лжемессии в лице Наполеона».

Наполеоновский атеизм – особого типа. Атеисты Французской революции воевали с Богом, подсознательно веря в Него, взыскуя от Него действия и справедливости. Наполеон Церковью манипулировал и пытался манипулировать Богом.

Наполеон – презритель человечества и циник. Он мог мило забыть армию в Египте и отделаться каламбуром: «От великого до смешного один шаг». Он мог спокойно шагать по трупам и не замечать их. «Что для меня 10 или 20 тысяч убитых!» – цинично бросил он в лицо Меттерниху, прибывшему летом 1813 года с предложениями почетного мира. Основное в нем – похоть всемирной власти. Когда он шел в роковой поход на Россию, он повторял: «Через четыре года я стану повелителем всего мира». И этот проект позорно рухнул под ударами русских православных штыков.

Что следует отметить в событиях весны 1814 года? Великодушие русского человека. Многие русские солдаты говорили, идя на Париж: «Здравствуй, батюшка Париж! Как ты ответишь за матушку Москву?» И однако был беспрекословно выполнен приказ императора Александра I: никаких насилий и грабежей. И встает вопрос: кто был более цивилизован: русский ли солдат, с непокрытой головой стоявший во время мессы в память Людовика XVI, или французские офицеры, грабившие московские храмы и превращавшие их в конюшни?

Казаки в Париже в 1814 году. Акварели Георга-Эммануэля Опица

Юный Пушкин писал:

В Париже росс! – Где факел мщенья?

Поникни, Галлия, главой.

Но что я вижу? Росс с улыбкой примиренья

Грядет с оливою златой.

Вот в этом и сила, и величие русского православного человека, способного так возлюбить смертельных врагов своих. Ибо русский воин принес в 1814 году врагу «не гибель, но спасенье и благотворный мир земле».

К столетию Первой Мировой войны

Итак, в этом году мы отмечаем столетие со дня начала Первой Мировой Войны.

Многие помнят скорбные строки А. А. Ахматовой:

«Мы на сто лет состарились и это

Тогда случилось в час один.

Короткое уже кончалось лето

Дымилось тело вспаханных равнин.

Вдруг запестрела тихая дорога,

Плач полетел, серебряно звеня,

Закрыв лицо, я умоляла Бога

До первой битвы умертвить меня.

Но сразу возникает целый ряд вопросов: а когда она реально началась? И почему именно первое августа – день объявления Германией войны России – считается ее началом? Ведь можно считать началом войны 28 июня – день покушения на австрийского престолонаследника Франца-Фердинанда в Сараево, давшего повод для войны. Или 28 июля – день бомбардировки Белграда и начала боевых действий австрийской армии против сербской. Или 3 августа – объявление Германией войны Франции. Или 4 августа – нападение Германии на Бельгию и объявление Англией войны Германии? А боевые действия вообще начались позднее времени объявления войны.

Ответ кроется в следующем. Дата войны считается с момента, когда она становится необратимой. Ни сараевское покушение, ни даже нападение Австрии на Сербию, связанную союзом с Россией, еще не делало необратимой мировую войну. Все могло еще завершиться локальным конфликтом, который можно было бы урегулировать средствами дипломатии. Но после того как одна «сверхдержава» объявляет войну другой и начинает работать система союзов, мировая война стала действительно необратимой.

Итак, 19 июля по старому стилю, первого августа. Чью память празднует в этот день Русская Православная Церковь?

Думается, не случайно, а глубоко промыслительно, что Первая Мировая война началась в день памяти преп. Серафима Саровского – обретения его святых мощей. Ведь, по свидетельству Н. И. Мотовилова, он сам предсказывал эти времена – и свое прославление в Сарове («Среди лета Пасху запоют), и войну с революцией: «Такая великая скорбь будет, какой от века не было. Ангелы не будут поспевать принимать души». И действительно, всего за несколько недель