Леонид Жуховицкий - Ни дня без мысли Страница 32

При сегодняшнем засилье чиновников для людей дела безопаснее в политику не лезть. Хватит ли у них смелости и ответственности перед Россией, чтобы выполнить свой гражданский долг перед отечеством и народом? Когда—то страну спас как раз предприниматель, нижегородский купец Козьма Минин. Найдутся ли у него последователи в сегодняшней России? Или удел великого волжанина не подавать пример потомкам, а скромно служить деталью памятника на Красной площади?

СЛАБОСТЬ СИЛЫ

Новая система выборов принята. Губернаторов назначает президент – процедура утверждения местным парламентом чистая формальность. В Думе предстоит работать трем—четырем одобренным властью партиям, свободное, «снизу», создание новых не реально. Судить да рядить, нужна ли такая реформа, бессмысленно: она утверждена, страна свернула на новую дорогу, значит, остается принять это как факт. Зиму тоже можно ругать, сколько угодно, но снег от этого не растает.

Однако новая дорога, по которой мы уже идем, все равно требует изучения. Где шоссе, где ухаб, а где обрыв – это хорошо бы определить заранее. Хуже всего знакомиться с канавой, когда в нее свалишься.

На дружный восторг губернаторов от новости, что теперь их будут назначать и снимать, можно не обращать внимания: потому и восторгаются, что боятся – а вдруг не назначат? Одобрение выборов только по партиям законодателями из списков тоже понятно – зачем им конкуренция одномандатников? Так что анализировать ситуацию резонней, не учитывая мнение лично заинтересованных лиц.

Есть ли у новой дороги плюсы?

Есть.

Самодурство, вороватость, а то и бездарность целого ряда губернаторов настолько очевидна, что и доказывать не надо. Слишком часто наш лучший в мире народ выбирал не работников, а лжецов и демагогов. Мы прекрасно помним, как иные областные начальники, растащив деньги, присланные из центра на зарплату, вместо того, чтобы тут же уйти в отставку, организовывали марши шахтеров или учителей на Москву за новыми деньгами. А погнать этих лидеров с работы не было никакой возможности – избранники! Да и карликовые партии в бюллетенях для голосования вызывали недоумение: куда выбираем, в парламент или в цирк? Другое дело, что предлог для избирательной реформы был найден крайне не убедительный: причем тут события в Беслане? Впрочем, при нынешних СМИ с предлогами можно особенно не утруждаться.

Возможно, настоящим поводом для реформы послужило избрание алтайским губернатором актера Михаила Евдокимова. Кремль четко показал, что предпочитает прежнего губернатора, сам президент уважительно беседовал с ним перед объективами телекамер – а избиратель предпочел замечательного исполнителя монологов про баню, оглоблю и красную морду. Тут бы хоть кто обиделся, а в Кремле ведь тоже люди сидят. Да и выборы оптом, не людей, а сразу партий, опробованы во многих странах. К тому же российская власть еще при первом президенте начала склоняться к трех, а то и двухпартийности по совсем не худшему образцу Германии, Англии, Швеции и США.

Словом, безумной реформу не назовешь. Вполне достойные державы управляются по той же схеме. Так чего бы и нам не попробовать?

Но Россия – не Англия, не Германия и не Швеция. Там, где у них за спиной долгая традиция, у нас чиновничий беспредел, хамство и хаос. У нас не было ни Рузвельта, ни Черчилля, ни Де Голля, ни Пальме – у нас были Сталин, Брежнев и Черненко. У них ворующий губернатор такое же редкое исключение, как у нас губернатор не ворующий. Короче, мы и тут пойдем особым путем – не потому, что так хочется этой особости, а потому, что на стандартный путь просто не хватит керосина.

Эта реформа, как и большинство инициатив сверху, направлена на укрепление властной вертикали. Мол, хватит бардака, страна должна быть управляема – противостоять страшной угрозе международного терроризма способна только сильная Россия. Во имя этой силы, во имя победы над жестоким и подлым врагом не стоит ли на время пожертвовать кое—какими завоеваниями демократии?

Может, и стоит.

Но меня волнует вот что: а приведет ли укрепление государственной власти к появлению сильной страны? Есть ли такая гарантия?

К сожалению, такой гарантии нет.

Ведь государство еще не страна. Вынужден повториться: государство – это существующий во всех странах и, к сожалению, неизбежный аппарат насилия. У нас в России это два миллиона чиновников, деятельность которых может страну и усилить, и ослабить, и даже привести к краху. В Семнадцатом году именно государственный аппарат подтолкнул Россию к гибели – большевики оказались просто расторопней других и изловчились ухватить падающее яблоко прямо на лету.

Кстати, когда Российское государство (не страна, а аппарат управления!) было самым могущественным? При Иване Грозном, при Петре Первом и при Сталине. Иван оставил после себя разрушенную страну и столетнюю смуту. После Петра, самого энергичного и талантливого из российских царей, опять—таки, последовал период развала, вакханалии дворцовых переворотов, правящих любовников и авантюрных временщиков. Четверть века сталинского правления заложили под страну все те мины (коллективизация, репрессии, уничтожение собственной армии, втягивание страны в холодную войну), которые взрывались в нашем отечестве все минувшее столетие и до сих пор не дают нам присоединиться к процветающей части человечества.

Наиболее показателен, пожалуй, период Второй мировой войны. Самый мощный государственный аппарат был в двух странах, сталинском Советском Союзе и гитлеровской Германии – ни у Рузвельта, ни у Черчилля никогда не было такой власти, как у этих диктаторов. Ни в Англии, ни в США никогда не было такой абсолютной управляемости, такого контроля над всеми процессами жизни, как у двух тоталитарных режимов, коммунистического и фашистского. Результат войны известен: союзники победили. Но Англия и США вместе потеряли в войне меньше миллиона человек. Германия – девять с половиной миллионов. Советский Союз – двадцать семь миллионов своих граждан. Ссылки на то, что наши союзники воевали спустя рукава, вряд ли корректны: ведь им не только пришлось сражаться в Африке, в Италии, во Франции и на Балканах, была еще долгая кампания на Тихом океане, где японцы сражались не хуже немцев, и пришлось отвоевывать у них огромные территории – половину Китая, Филиппины, Малайю, Сингапур, Бирму и даже часть Индии.

Если бы сталинский аппарат не уничтожил руководство собственной армии, если бы Рокоссовского и Туполева не пришлось разыскивать по лагерям, если бы в самом начале войны фронтами командовали не политруки вроде Ворошилова, а Тухачевский, Блюхер, Якир и Уборевич, немцы за три месяца не докатились бы до Москвы. А изуверская машина нацизма, отлаженная до последнего винтика, автоматически выдавила из покоренной Европы тех ученых, что в сорок пятом создали в США первое атомное устройство. Германии еще повезло, что Берлин пал в мае, а бомбы подоспели только к августу: ведь физики—антифашисты готовили небывалой силы оружие не для японцев…

В обеих тоталитарных державах запредельное усиление государства привело к слабости стран и фантастическим потерям в войне.

Не думаю, что сегодняшней России реально грозит тоталитарность. Но надо помнить, что за каким—то пределом сила аппарата неизбежно оборачивается слабостью страны. Еще раз процитирую умного человека: «Если мы от чего погибнем, так это от бюрократизма», предостерегал когда—то основатель первой в мире коммунистической империи. Его тревоги сбылись: империя погибла именно от бюрократизма, развалилась без единого выстрела, далеко отстав в экономике и потерпев жесточайшее поражение в бескровной «холодной» войне. Как это всегда и бывало в истории, свободный гражданин оказался неизмеримо эффективнее бесконтрольного чиновника и подвластного ему раба.

А нынешние административные изменения могут привести именно к усилению роли чиновника.

У меня нет оснований сомневаться в добрых намерениях действующего президента хотя бы потому, что он не только постоянно говорит о демократических ценностях, не только отказывается идти на третий президентский срок, но и регулярно приводит во власть далеко не худших людей. Можно сколько угодно высмеивать команду «новых питерцев» – но лучшие из них, как минимум, образованы, деловиты и не замешаны в безудержной коррупции. Для России не так уж мало! Но, не сомневаясь в намерениях Путина, есть, к сожалению, достаточно поводов сомневаться в его возможностях. Российский чиновник обладает вековым опытом борьбы за реальную власть в стране. Он хорошо знает ритуалы: над его рабочим столом портрет президента, он по любому случаю подчеркивает личную роль высшего начальства, любое указание сверху восторженно объявляет мудрым, а потом все делает по—своему.

Мы прекрасно видим, что происходит в парламенте и в иных министерствах, в каком—нибудь километре от Кремля! Так что станут творить назначенцы в отдаленных регионах, куда президент если и заглянет, то лишь пролетом в Японию или Индию? И не утонут ли новые реформы в чиновничьем болоте, как тонули все предыдущие?