Григорий Гольденцвайг - Клуб, которого не было Страница 32

Первый день нового года – вот так бы год и прожить.

Секретари – умницы, давно и качественно держат оборону. Молодые таланты опасны для психики арт-директора. Не соединять никогда, просить демо с обратными координатами, вежливо подсказывать адрес – это только звучит просто. Сколько клоунов, стриптизерш, героев телешоу «Минута славы» прорезались у меня в эфире, пока девочки учились принимать удар, – не сосчитать. Демо я при этом честно слушаю – все, к неудовольствию родственников и гостей. Промогруппам секретари по моей просьбе вежливо отказывают сами. «Промогруппа» – синоним детской подростковой банды, безвинное наивное мошенничество: организуем любую вечеринку, с любыми диджеями, народу приведем – о-го-го. Я не Станиславский, но я не верю – в чем честно и без дипломатии расписываюсь. Хотя если они рвут телефон каждый день, значит, в городе достаточно наивных пустующих площадок.

Первая ласточка в новом году – смогли как-то обмануть секретаря, молодцы:

– Мы промогруппа, хотим у вас организовать серию вечеринок.

– Два вопроса сразу: какая стилистика и расценки на аренду вам известны?

– А только аренда? – вопрос о стилистике отходит на второй план.

– Ну, если у вас достаточно смелый проект, чтобы предлагать себя большому клубу с репутацией, – вам и в коммерческом успехе можно не сомневаться. А это значит – работа на аренде нам с вами больше подойдет. Если, конечно, вы меня убедите, что по стилистике нам ваша история интересна.

Минута-другая – сдуются, и я вернусь к своим сорока семи непрочитанным.

Секретарь стучит в дверь:

– Извини, вторая линия. У тебя друг погиб. Сейчас возьму.

Кто?

Продолжаю бубнить, долго, нудно, автоматически:

– Аренда за полтора месяца. С R'n'B не работаем. Все зависит от списка диджеев. Скидок не будет. Пожалуйста, перезванивайте, когда надумаете.

Кто. Кто. Кто.

– Я сестра Алекса, бесцветным голосом говорит трубка. – Мы к вам в клуб вместе приходили. Помнишь?

Господи, с нашей телефонной обороной – ей пришлось все это повторять секретарю. Кретинские правила.

В клуб приходят старые друзья, давно потерянные одноклассники, двоюродные братья, перед которыми неловко, что молчим годами. Клуб заставляет найтись, всплыть на поверхность, оторвать задницу от качающегося начальственного стула, взять кофе, усесться с ногами на диван у окна и болтать о глупостях, как будто виделись в последний раз вчера, а не семь лет назад. Для этого он, пожалуй, и существует – тебя всегда здесь найдут. И это одомашненное «connecting people» распространяется не только на живых.

Начинаю обзванивать друзей. В этом доме было слишком много радостей, о которых мы узнавали первыми. Первыми и здесь.

Секретарь снова стучит в дверь:

– Ни с кем не соединять?

– Как обычно. По правилам.

Умка позвонила сама, сказала:

– Привет, я Умка. А почему мы у вас до сих пор не играем?

Последний ее концерт я видел лет восемь назад в зале эмгэушного общежития, когда среди модных, отпечатанных на цветном принтере объявлений ДК МГУ «Максим Галкин! "Несчастный случай"! Новогодняя дискотека!» затесался мятый, обведенный фломастером листок: «Умка и броневичок». За концерт хотели какие-то смешные деньги, рублей пятьдесят, в зале-столовой собралось человек двести, по большей части длинноволосых, в клетчатых рубашках и линялых свитерах, как по объявлению «покупаем волосы». Длинноволосая же девица лупила где-то вдалеке по расстроенной гитаре, ритм-секция ухала не в лад, невпопад – заметно, даже несмотря на ужасную акустику цокольного этажа. Я был слишком зелен, чтобы помнить что-либо подобное, – символом рок-н-ролльного олдскула остался для меня клуб «Не бей копытом» в Измайлово – поэтому впечатлился. Новогодняя дискотека и Максим Галкин по приглашениям студсовета девице за пятьдесят рублей явно проигрывали.

Несколько лет спустя я выяснил, что девица – мама взрослого сына, специалист по поэзии обэриутов, объездившая страну не хуже, чем друзья-телевизионщики. Почему мы действительно до сих пор с Аней не связались? Вспоминаю концерт в общаге: ах да, у меня с ее аудиторией одна-единственная проблема – от них порой пахнет кошками. А я собак люблю.

– Двадцать шестого подойдет? – спрашиваю.

– Двадцать шестого… – задумчиво листает книжку на том конце провода Аня. – А нельзя пораньше? У меня там Литва первого.

– Аня,- у нас пораньше ремонт перед днем рожденья клуба, и, простите, сколько дней до Литвы лететь?

– Зачем же до нее лететь? – удивляется Умка. – Мы на поезде, плацкартом. Хотя, если пораньше начать, может и успеем.

– Забиваем дату?

– Погодите, а вот в списке гостей у нас будет человек сто – это ничего?

– Ань, извините, но пятьдесят максимум и только из уважения к вам – что это за поклонники, которым стыдно артисту за билет заплатить! Забиваем дату?

– Погодите-погодите, вы мне еще про цены на билеты расскажите.

– Можем триста пятьдесят рублей сделать, можем триста. Вы ведь со входа зарабатываете, главное, чтобы это для вас благотворительностью не было.

– Три-ста! – охает Умка. – Сумасшедшая цифра, наши столько не потянут. А двести никак нельзя?

Немая сцена.

– Ну хорошо, – чувствует Аня неловкость ситуации. – Мы список сделаем на пятьдесят, а лучше шестьдесят пять человек, а еще пятьдесят можно со скидкой по флаеру – я нарисую такие красивые флаера, по ним будет скидка идти, угу?

– Ой-ой-ой, слушайте, я не враг всему живому, но мы же так с вами в трубу вылетим всем веселым коллективом.

– А что это нам бы в трубу вылетать? Сколько лет играем – никакой трубы, – Аня искренне удивлена. – И потом, я афиши нарисую, я, знаете, календари наловчилась рисовать в последнее время, а афишу-то совсем просто, девчонки на ксероксе размножат, мы поклеим, народу придет!

Даже я говорю «отксерить». А филолог Умка – нет. Не могу не пойти навстречу.

– Аня, давайте на мировую: в списке семьдесят человек, никаких флаеров, билеты по триста рублей.

– О'кей, – довольно вздыхает Умка. – Восемьдесят человек в списке, триста рублей билеты, в зале не курить, я тогда петь не смогу, – и просьба последняя: а можно нам с другом справки оформить для посольства, что мы у вас работаем?

Радостно вздыхаю. Это самое простое и приятное. Если верить шаблону справки под грифом нашего ООО «Рога и копыта», промоутер Юденич трудится у нас директором, моя приятельница Таня – промоутером, а волшебный диджей Би-Войс – не только самый главный-преглавный резидент, но и «представляет несомненный интерес для укрепления культурных связей между Россией и Колумбией», – потому как без этой добавки колумбийское посольство Би-Войсу не верило.

Бесплатная лапша на уши вымогателям от дипломатии – наше фирменное блюдо.

– Вам зарплату в тысячу долларов положить или лучше в две? – интересуюсь я.

– Кладите-кладите, – беззаботно соглашается Аня. – Ну вот, на двадцать шестое, значит, мы договорились. А за справкой я завтра заеду.

И почему я ей до сих пор не позвонил?

Олейников улетел в Индию, и судьба дня рождения клуба оказалась в Настиных руках. С артистом, бухательным ансамблем Electric Six, километровым списком дружественных телефонов – мы справимся и сами, но что делать с подарками? Бюджета, как обычно, нет, времени – и подавно. Настя, флегматичная, уверенная в себе добрая фея Universal, успевает трудиться на семи фронтах: индустриальные пластинки на собственном лейбле выпускает, синти-поп-концерты рекламирует и – не мое дело, конечно, – надеюсь, неплохо на этих фронтах зарабатывает. Мы для нее – восьмой фронт.

На первом собрании в кальянном дыму под Coil и Хичкока в трансляции Ильи Рихтера Настя достала аккуратную книжечку, записала в ней: «Подарки», поставила жирный знак вопроса, обвела в кружок, заявила, что не мастер экспромта и едет домой. Подумает – напишет. Решительно не похоже на наши с Олейниковым размахивания руками. Игорь заволновался.

Через день Настя вернулась, заказала карбонару, достала из сумки, ту же книжечку и две аккуратные деревянные ложки. Ударила ложками друг о друга и сказала:

– Ложки вологодские. «Икра» пишется вот здесь на черенке. Адрес сайта www.nobullshit.ru - с другой стороны. Расписывают две пожилые женщины под Вологдой.

Английскому не обучены, предлагаю «ноубуллшит» по-русски писать. Подвоха не заподозрят – и выглядит народно.

Я метнулся к завскладом Нине Андреевне в офис: у нас с ней первый деловой контакт за полтора года. Нина Андреевна знает, где купить машину кабачковой икры. Завскладом прониклась поручением, и через день мы с Настей – металлическими пока ложками – дегустировали содержимое пяти банок.

Интересно, есть ли кабачковая икра у нас в «Елисеевском»?

Выбор подарков – ритуальный кошмар маркетинг-деятеля. Шарфики-шапочки? Алкоголь? Импотенция воображения – сумка, ручка, зажигалка и фирменный компакт-диск? Музыкальный критик модного журнала как-то взвыл на моих глазах, увидев 3 января на рабочем столе груду празднично упакованных компакт-дисков. (Приезжаешь на пляж – а там станки, станки!) А банке с кабачковой икрой будет рад каждый, кто бы сомневался.