Алексей Шкваров - Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы Страница 33

В 1621 г., когда угроза возобновления войны стала уже вполне реальной, Делагарди по приказу короля уже направил 2000 пехотинцев и значительные силы конницы в полной боевой готовности к русским рубежам. Но до войны дело не дошло. Международная обстановка и, прежде всего, вновь обострившаяся борьба с Польшей из-за Ливонии, не позволяла в тот момент Швеции возобновлять войну с Россией. Поэтому шведское правительство пошло, наконец, на уступки в спорном вопросе о волостях Ребола и Поросозеро. Московское правительство, ввиду неподготовленности России к новой большой войне и уступок Швеции, также решило пойти на соглашение.

Летом 1621 года была, наконец, утверждена линия новой границы в Карелии к северу от Ладожского озера. Под давлением русской стороны спорные волости отошли к России. На этих условиях 3 августа 1621 года вопрос о границе был окончательно разрешен. Многолетний русско-шведский конфликт закончился.

Согласно подписанному 27 февраля 1617 года Столбовскому мирному договору Россия получила обратно Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ладогу и Гдов с уездами, однако была вынуждена уступить Швеции Корелу (Кексгольм) с уездом, а также Ижорскую землю (Ингрию). Православное русскоязычное население этих территорий подвергалось жестоким гонениям и притеснениям со стороны шведских властей, пытавшихся заставить своих новых подданных ассимилироваться.

Понимая, что прежде всего православная вера связывает жителей захваченных территорий с русским народом и русским государством, оккупационная администрация всеми силами стремилась к её искоренению, использую любые способы. Большинство проживавших на вновь присоединенных территориях принадлежали к финской нации, если рассматривать этот аспект. Карелы, ингерманландцы, ижорцы никаких существенных отличий от финнов живущих в старой, финской части королевства не имели. Но, в XVII веке, фактор вероисповедания был решающим. И сама Швеция совсем незадолго до этого испытала на себе всю остроту религиозного противостояния, избавляясь от римско-католической церкви. Следовательно этот вопрос нужно было решать безотлагательно, но решительно, стараясь избежать, по возможности кровопролития.

Были попытки решить эту проблему самыми разными способами. Король Густав Адольф даже был готов отказаться от категорических требований поголовного перехода жителей присоединенных земель в протестантскую веру. Православным священникам предлагалось признать главой церкви Константинопольского патриарха, вместо Московского, тем самым уменьшая степень воздействия на умы со стороны Московского государства. Однако, в этом вопросе победили сторонники крайне жесткой линии, отрицавшей какие-либо другие варианты решения проблемы[256].

Так, если дворянин отказывался переходить в лютеранство, его лишали имений. Принимавших лютеранство крестьян освобождали от государственных повинностей. В православные приходы наряду с православными священниками стали назначаться лютеранские пасторы. Вскоре приказано было на место умерших православных священников назначать лютеранских пасторов.

В 1625 году в Стокгольм был приглашён из Германии опытный печатник Пётр ван Зелов, и под его руководством была открыта специальная типография для печатания церковных лютеранских книг русским шрифтом. В течение нескольких лет типография издала ряд книг на финском языке русскими буквами и даже на русском языке. В частности, в 1628 году в переводе на эти языки был издан "Малый катехизис" Лютера и ряд других книг[257].

Тем не менее, невзирая на усилия шведских властей, русско-карельское население по-прежнему стойко придерживалось православной веры. Так, наместник Кексгольмского уезда Генрих Споре в письме королю от 8 августа 1624 года жаловался, что местные жители не желают переходить в лютеранство. Генерал-губернатор Морнер в 1650 году заявил, что "всё усердие, искусство и различные способы, применённые для обращения русских (в лютеранство) пропали даром"[258].

Ещё важнее для шведской администрации была борьба против русского языка. Так, православным священникам предписывалось проводить богослужение только на финском языке. Однако, как отмечает дореволюционный историк М.М.Бородкин: «Карелы проявили значительную стойкость и преданность православию. Когда шведы хотели ввести богослужение на финском языке, карелы ответили "и птица в лесу поёт на своём языке, так и они хотят держаться в своей вере"». Судя по смыслу цитаты, для тогдашних карел были важны не столько догматические различия между православием и лютеранством, сколько то, что православное богослужение велось на понятном им русском языке[259].

Проводимая шведскими властями политика ассимиляции не имела успеха даже среди местных социальных верхов. Например, в одном из документов за 1656 год упоминаются пять купцов из Сортавалы (Сердоболя), ездивших в Стокгольм с большим количеством товаров. Эти богатые торговцы носили исконно шведские и финские имена: Семён Егоров, Михаил Иванов, Кондратий Васильев, Иван Иванов и Иван Яковлев[260].

Но чем дольше жители Корельского уезда вкушали плоды шведского правления, тем сильнее было их желание вернуться под власть "русских угнетателей". Если в первое время после заключения Столбовского мира переселение карел ещё не приняло широкого размаха, то с 1625 года и особенно в 1630-е годы оно значительно возрастает. По данным шведских источников, с 1627 по 1635 год только из одного Сердобольского погоста на русскую сторону перешло 189 семей, а из всего Корельского уезда — 1524 семьи. В русских документах указывается, что к 1636 году из Корельского уезда переселилось более двух тысяч семей. Таким образом, если за среднюю численность одной семьи принять 5 человек, количество переселившихся в Россию к 1636 году достигло приблизительно 10 тысяч человек. Общее же число карельских переселенцев в Россию с 1617 по 1650 год составило не менее 25 тысяч человек[261].

Возрастающие масштабы бегства местных жителей грозили полным опустением Корельского уезда. Неудивительно, что шведские власти пытались не допустить ухода карел в Россию. В 1622 году была введена смертная казнь для возвращённых перебежчиков-лютеран. В 1628 году король Густав Адольф приказал начальникам Кексгольма и других бывших русских городов казнить всех тех, кто будет схвачен на пути в Россию, а также лиц, имевших, по сведениям доносчиков, намерение уйти из-под власти шведов за русский рубеж[262].

Пытаясь помешать переселению, шведы требовали от России возвращения беглецов. Положение русского правительства в этом вопросе было двойственным. С одной стороны, согласно Столбовскому договору, оно было обязано выдавать перебежчиков. Однако на практике русские власти всячески поощряли переселение, охотно принимая карельских беженцев и оказывая им своё покровительство. Этому были как идейные, так и экономические причины — карельские переселенцы облегчали задачу заселения земель, разорённых и опустевших в результате интервенции. С целью сохранения нормальных отношений со Швецией русские власти делали вид, будто пытаются разыскивать и возвращать переселенцев обратно за рубеж, но при этом по возможности их укрывали.

В 1649 году для обсуждения вопроса о перебежчиках в Швецию было отправлено специальное русское посольство во главе с окольничим Б.И. Пушкиным. В результате 19 октября 1649 года был заключён договор, согласно которому перебежчики, перешедшие на Русь из Швеции с 1617 года по 1 сентября 1647 года, становились русскими подданными. В возмещение "убытков", связанных с переселением, русское правительство обязалось уплатить шведам 190 тысяч рублей[263].

Впрочем, переселение карел в Россию после 1649 года не только не прекратилось, но ещё больше усилилось. В одной из "росписей" перебежчикам, составленной шведскими властями в 1653 году, указано, что с 1648 по 1652 год из разных погостов на русскую сторону вышло 300 семей карельских переселенцев.

Но, главное, чему посвятил свою жизнь король Густав II Адольф, это была все-таки война. Военную службу он начал в 12 лет рядовым. Одновременно присутствовал на заседаниях государственного совета, что способствовало его политическому развитию. Свободно владел семью иностранными языками — латинским, датским, немецким, французским и итальянским, впоследствии изучил русский и польский. Много читал. Его любимыми авторами были Ксенофонт, Сенека и Гуго Гроций[264]. Обстоятельно изучал историю, называя ее "наставницей жизни".

В 1611 году он получил в командование небольшой отряд и прошел первую боевую практику в датско-шведской войне, проявив смелость и находчивость. В том же году умер его отец и 16-летний юноша был провозглашен королем.

После поражения под Псковом и подписания мирного договора в Столбове, главного врага Густав Адольф для Швеции видел теперь в Польше. Поэтому все его усилия были направлены на скорейшую и эффективную реформу армии. Об этом будет рассказано в следующей главе. Но отметим главное, половину своего царствования Густав Адольф провел за пределами Швеции, лично руководя своими войсками в непрерывных войнах. Все реформы и вся внутренняя реорганизация страны легла на плечи канцлера Акселя Оксельштерна, выдающегося шведского политического деятеля, который около пятидесяти лет стоял у государственного руля, сочетая в себе уникальные способности, как администратора, так и политика. Вся высшая государственная власть сосредотачивается в Стокгольме, где строится здание парламента (риксдага) и Рыцарского Дома — Дворянской палаты. Все области Швеции разделяются на провинции и получают собственных генерал-губернаторов, назначаемых королем.