Отар Кушанашвили - Не один Страница 33

Полагаю, у меня больше оснований болеть за Украину и злиться на беспардонную историю с Крымом: я восемь лет отдал распрекрасной стране и до сих пор вхожу там (только не говорите Малахову) в десятку самых любимых ведущих. Но вот видите: то, что история с Крымом отвратна, я пишу и говорю здесь. А поехать в Таллин и махать там флагами, да за гонорар громоздкий – это и Кай Метов может. Полагаю, Земфира слишком занята, чтобы беспокоиться о такой глупости, как репутация в глазах таких недоумков, как я.

Она махала флагом, толпа одобряюще выла – это лучшая рецензия, а про погибающих прямо во время перформанса людях пусть судачат Толстой с одной стороны и Шустер с другой. Я не жду от всех, тем паче, от самобытной девушки, гибкости Макаревича, но от нее жду «любви невероломной», песен про «шла я к высокому небу не зря», против таких песен и убивцы пасуют.

Гамарджоба, белые люди

Вы этого «турбулентного высокооктанового демагога, первого из сущих» Саакашвили не знаете, а я знаю (эту виньетку я закавычил, потому что эта виньетка авторства моей великой покойной мамы, там, правда, после «демагога» через дефис звучало еще одно слово, но обойдемся, больно смачное). И могу заверить вас, что этот архетип описан еще тонким писателем Платоновым: «Всякий раз, направляясь к N….чувствовал какую-то вопиющую опереточность предстоящего».

Как мы называем таких людей сверх всего? «В каждой бочке затычка»? (Моя мама называла это по-другому, но, извините еще раз, там сплошная обсценная симфония – мама умела).

Еще в ТГУ он и мне, и всем остальным талдычил, что скромность суть ширма для бездарностей, и действовал согласно пословице: «Кто не видит тебя, пока ты сидишь, – не заметит тебя, когда ты встанешь».

Он уже тогда бывал в Тбилиси только наездами, неумолчно болтал про то, что станет большим политиком, и уже тогда мы прозывали его «бесноватым»: «он мог излучать довольство только в непосильном напряжении самодовольного словоизвержения, и чтоб всенепременно девахи пялились на него» (А. Аверченко).

Я отчетливо помню уже по тем годам, что Саакашвили действует напролом, ему самым стопроцентным образом начхать на людей, что он абсолютно глух к такой глупости, как чувство меры, и что он, уже по Довлатову, специалисту по позерам, «живет с ощущением, что летит кубарем по бесконечной лестнице».

Я не то что ни разу не удивлюсь, я убежден, что мой землячок и самого Порошенко, и наших снулых оппозиционеров полагает двуногими кротами, ему до зарезу потребны фигуранты – для буффонады, для бурлеска, в которые он превратил свою жизнь, описываемую анекдотом: «Вчера кондуктора обманул: купил билет – и не поехал».

В этом смысле он идеально рифмуется и с Каспаровым, и с Чичваркиным: крупные планы псевдоболиваров являют такую одинаковую, ослепительную, почти буддистскую пустотность, что здесь саундтрек не от Макаревича нужен, а от Шакиры с песней, где есть мною переведенная строчка «Крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой…»

Я даже вижу этот танец с М. Гайдар на лобном одесском месте в День Города, в котором всегда привечали юродивых.

Допривечались.

Что сказать идиотам и скоморохам

Политика – совершенно точно не мой случай, и я не стану прятаться за рассуждения, что «политика – лишь страсти разряды».

Политика – это рвущийся в атмосферу углекислый газ, который на время сворачивает монополию мозжечков политиков.

Каждый второй наш политик похож на человека, способного наколобродить в семье и пропасть ни за понюшку табаку.

В подавляющем большинстве случаев их игра в жертв собственной безупречности нелепа, как игра наших актеров в большинстве сериалов.

Они хотят угодить верховным людям и нравиться простым людям – и в результате проваливаются между двумя стульями.

Идут по жизни, погруженные в свои фантазии, мечтают жизнь свою превратить в отполированный блокбастер, чемпионы по части волапюков, единение их с благоглупостями такого рода, что, кажется, небом хранимо.

Но жаловаться на политиков – последнее дело; это как, находясь в жерле вулкана, жаловаться на то, что вам жарковато.

Какое время – такие политики.

А время такое, что хоть отходную сам себе пой.

Тем ценнее то, как отреагировал мэр Омска Вячеслав Двораковский на устроенный местными казаками дешевый аттракцион, взывающий к самому низменному в человеке.

Казаки ведь те еще скоморохи, они установили в центре города агромадные изображения Обамы и Порошенко, и любой желающий мог пострелять во врагов из лука.

Желающих, само собой, оказалась тьма тьмущая, труба нетолченая. Псевдоинтеллектуальные забавы у нас в чести.

Любой руководитель, жаждущий популистской славы, восторженно бы идею поддержал, а то и сам бы пульнул, Жириновский и вовсе бы устроил ристалище и по плевкам.

Двораковский восхитил меня.

Вот что он сказал идиотам: «Чего можно этим достичь? На Обаму можно повлиять не тем, что мы на портрете дырку сделаем, а тем, что Россия стала сильней».

Будь я жителем Омска и будь сейчас выборы, я б проголосовал за Двораковского.

3а нормальность, за нежелание множить чрезвычайную дурь.

Я не еду в Турцию

Даже не в Советской армии, где я был занят преимущественно обороной челюсти и ребер (с обороной не справился, но о службе не пожалел ни разу), а именно в Турции я осознал, что миролюбивость в глазах придурков подпадает под определение слабохарактерности. Видите ли, будучи родом из, во всех отношениях, знойных краев, где лицедейство есть часть ДНК, я картинных лицемеров вижу за мильон верст. Вот, например, этот ваш Эрдоган, похожий, по Булгакову, на «жертву самоупоенного нигилизма», он ведь, даже когда пытается объясниться, ведет себя как неуравновешенный тренер на бровке, который понимает жизнь как игру в наперстки, как амальгаму карнавала и страдания, никаких полутонов.

Негодяи убили людей, а он вместо скорби и извинений орет, напоминая кромешного лиходея из «Карточного домика»: «Он не льет слезы. Он пьет шампанское. Я слышу хлопки пробок».

Есть ситуации, ускользающие от однозначных интерпретаций, но ведь не эта же. Ублюдки убили людей, которые ради ублюдков и старались. Какая, к черту, неоднозначность, какие, к лешему, интерпретации?

Вы забыли или блаженно не ведали, что Тифлис, где я учился, – это плавильный котел цивилизации. Там и турок полно, и я бы сказал, что среди них мало полных эрдоганов, но души этих людей, непостоянных, как Волочкова, смущены не бывают. Они заходятся от самоупоения, с ними говорить трудно, спорить смысла нет и чревато, потому что их мировоззрение строится на отрицании самой мысли, что собеседник достоин общения, а оппонент может быть прав.

Но подзатыльников они боятся; понимаете, к чему я клоню?

Когда ты даешь им отпор, они даже не удивлены, а ошарашены. А ошарашенные люди, как писал Фолкнер, бьют рекорды по увиливанию и лжи.

Вся эта история – убийство в чистом виде, а то, как ведут себя верховные турки – форменная похабень, я не слышу нормальных слов, я слышу хамскую, жлобскую брехню. Ну так сделайте так, чтобы, лишенные чести общения с нами (про дружбу даже не заикайтесь, змея дружить не умеет), они «впали в разложение»; переиначьте слова классика: «Широк Эрдоган, любящий кровавый чистоган. Я бы сузил».

При этом я отчетливо сознаю, как много наших соотечественников путают даже не божий дар с яичницей, а дверную ручку с причинным местом. Эти люди думают, что, когда тебе лижут зад за твои десять рублей (при этом за спиной смеясь над тобой и оскорбляя), – это и называется гостеприимством, а отдыхом они называют умение доползти до номера на бровях.

А, чуть не забыл. Про Египет другим разом, а в Турции я просидел в околотке два дня за то, что заступился за девушку. Нашу девушку, которую лапали делибаши, несмотря на ее слезные возражения.

Быть людьми

Исстари между двух полюсов стягивался наш мир: на одном – порок, на другом – святость, и просвещенному слушателю радио ВЕСТИ УКРАИНА, ожидающему меня, как Киркоров – предоплату из Владивостока, ли не знать, что такое устройство человеческого пространства не оставляет человеку многообразия возможностей. Или – или. Или Отарик – или чмо. Или Мустафа – или Борис Ложкин.

История Олега Сенцова, с которым я шапочно знаком (не дивитесь, я со ВСЕМИ знаком), – это ведь античная трагедия рока, почвенная трагедия о небе, земле и людях и нелюдях, зажатых между закопченным небом и окровавленной 3емлей.

Сенцов, будучи отцом маленьких детишек, против которого свидетельствовали два человека (один потом отказался от показаний, второй не захотел эти показания озвучивать лично), говорил о пытках, но его никто не слушал.

И – 23 года псевдобомбисту, оказавшемуся сильнее всех нас, включая ничтожество в мантии.

Как говорил герой Булгакова, «была ли у вас мама, поручик?»

Вы наверняка знаете происхождение идиомы «шемякин суд».