Андрей Остальский - Нефть: Чудовище и сокровище Страница 33

Понятно, что трейдеры и брокеры пристально следят за каждой строчкой новостей, которые могут повлиять на будущие цены, они ищут любую, пусть даже самую крохотную дырочку, просвет между ценами, чтобы найти так называемый «арбитраж», маржу, разницу, на которой можно наварить цент-другой. Копейка рубль бережет, на бирже NYMEX один цент, помноженный на миллион баррелей – «бережет» кому-то 10 тысяч долларов… А 50 центов, а доллар? А ведь и такие скачки бывают. При колоссальных объемах торгов малейшие колебания цены – а они непременно происходят по много раз за день – означают возможности огромных заработков. Ну и страшных убытков, соответственно, тоже, одного без другого не бывает.

Но кто же создает рискующим такую возможность? Тот, кто хочет от риска, наоборот, застраховаться. Их называют «хеджерами» (Слово «хедж» происходит от английского игорного термина, означающего, что игрок ставит деньги на границы между несколькими цифрами – в случае выигрыша он получает значительно меньшую сумму, но имеет и в несколько раз больше шансов выиграть). А нефтяной рынок настолько непредсказуем, настолько, как говорят профессионалы, «волатилен» (то есть швыряет его из стороны в сторону), что страховаться надо. А кому-то в свою очередь хочется рискнуть своими деньгами и выиграть в случае чего. Если прогноз твой в смысле повышения или понижения цены на нефть окажется верным. Своего рода пари заключается.

Рискующие инвесторы объединяются в так называемые Хедж-фонды, которые и играют в эту игру. Рассчитывая вроде бы не на чистое везение, а якобы на глубокий анализ поступающей информации. Так опытные игроки на ипподроме всё якобы знают про лошадь, на которую ставят, и всё равно часто проигрывают и разоряются.

Модным и относительно чуть менее рискованным способом вложения капиталов среди хедж-фондов считалась игра на повышение индексов товарно-сырьевых бирж – рост которых в основном определялся именно бурным восхождением нефти. По подсчетам легендарной кудесницы этого фантастического мира Блайз Мастерс из JP Morgan, с 2003 по 2008 год вложения в эти индексы выросли с 13 до 250 миллиардов долларов. Практически в 20 раз! Но это, видимо, только вершина айсберга…

К миру торговли обязательствами по будущим поставкам и индексам пристраивается еще один виртуальный «этаж» – там торгуют производными от производных от производных. «Контракты на разницу», «спреды» упаковываются в «финансовые инструменты», в сложные опционы («путы» и «колы» – право продать и купить в определенные моменты времени проверить) и даже свопционы (этаж уже третий или четвертый, как считать) – права на обмен правами на покупку или продажу. Рассчитываются они по головоломным математическим формулам, но на практике означают возможность за несколько минут стать мультимиллионером и с тем же успехом остаться без последней рубашки. Куда там казино… Какая там рулетка….

А теперь не забудьте еще, что в эти самые финансовые инструменты, в эти деривативы, играют чаще всего в долг, беря под них кредиты. Кто-то еще частенько эти кредиты страхует, покупая кредитный своп, на случай дефолта, а потом кто-то третий этот своп перепродает кому-то четвертому. Найдется ли в конце цепочки кто-то, кто в случае чего, вернет банку первоначальный долг? Как показывают события последнего времени, в этом не может быть никакой уверенности. Недаром самый знаменитый инвестор нашего времени Уоррен Баффет называет деривативы «финансовым оружием массового уничтожения»…

Ведь кредитный кризис только спровоцирован был проблемами с негодными американскими ипотеками – они стали последней каплей, переполнившей чашу. Этот растаявший ледник вызвал потом обвальный сход целой лавины деривативных контрактов, заключенных на многие десятки триллионов (!) долларов. Никто, впрочем, не знает точно, на сколько – таких денег, в общем-то, в мире не существует….

Но можно не сомневаться, что головокружительные рывки цен на нефтяном рынке сыграли во всем этом немалую роль.

Тем временем обычный, реальный рынок, где каждый день торгуют реальной, вязкой, пахнущей серой нефтью не знает и не хочет знать ничего про виртуальные триллионы, уплаченные или обещанные кем-то за несуществующую виртуальную нефть.

Я попросил моего друга Сергея Сереброва, достаточно долго занимавшегося практической торговлей нефтью «через прилавок», то есть, вне биржи, рассказать, как это выглядит в простой повседневной реальности. И в какой мере цены на самом деле определяются на основе цены эталонной английской нефти Brent.

«Наша система, рассказал Сергей, была простой: фирма-посредник, специализировавшаяся на торговле этими товарами за рубеж, заключала договор с производителями и с транзитером (по трубе или в железнодорожных цистернах), организовывала логистику (перевалку в портах, букировку танкеров). Потом продавала иностранной компании, исчисляя цену по определенной формуле – обычно это была средняя из средних значений биржевых котировок марки «Брент» за месяц или две недели до даты, определенной контрактом, на базисе ФОБ. Также применялись коэффициенты, которые брали из таблиц по содержанию меркаптана, металлов и вязкости. Посредник имел 3,5 % за труды. Расчеты велись только по аккредитивам. При расхождениях в качестве товара с сертификатом полагались дикие штрафы».

Кстати, ФОБ, о котором говорил Сергей – это международный торговый термин (‘free on board’ или «франко борт»), означающий, что продающая сторона должна доставить товар на борт морского транспортного средства, оттуда уже начинается коммерческая ответственность покупающей стороны. Ну а меркаптан – это, упрощая, сероводород, в том числе и тот знаменитый со школьных дней H2S, который якобы пускала, идя через лес, мифическая старуха… В общем если его много в вашей нефти, то это не очень хорошие новости – меркаптан, мягко говоря, не придает ей аромата и тем более не способствует повышению цены.

…По окончании очередного рабочего дня торговый зал биржи NYMEX представляет собой невероятное зрелище – весь пол в центре усыпан толстым слоем бумажек – купленных и перепроданных контрактов на поставки нефти в будущем времени. Подавляющее большинство этих контрактов останется без практических последствий – они как бы отменили, погасили друг друга – реально продано от силы пять процентов общего объема заключенных сделок. Специально обученные люди, почему-то в защитных очках, собирают эту «бумажную нефть» в какие-то мешки и куда-то уносят. Наверно, отправляют на планету Марс. Или в какое-нибудь другое, неземное измерение.

Куда скачут цены

Как вы думаете, когда нефть была дороже всего, когда ее цена достигала исторического максимума?

Правильно – в июле 2008 года. (На момент написания этой книги). А какой год на втором месте? Наверно, 1980-й? Или 1973-й?

А вот и нет. Если не считать последнего рекордного всплеска, дороже всего – исторически – нефть стоила в начале 60-х годов XIX века. Ведь любая цена есть категория сугубо относительная.

Цены на нефть, как и на любой другой товар, теоретически должны определяться соотношением спроса и предложения. Если спрос растет по отношению к предложению, то цены должны идти вверх. И наоборот. Если предложение (в данном случае добыча нефти) не меняется, а спрос вдруг снижается, падает, то и цены должны идти вниз. И нефть, сколь она ни горда, а вынуждена подчиняться универсальному закону рынка. И она, конечно, ему подчиняется. Но это – в долгосрочной перспективе.

А вот в короткие отрезки времени (измеряемые месяцами, а то и годами) с ценами на нефть творится иногда, Бог знает что.

Например, в 1973 году, арабские страны уменьшили добычу нефти (то есть предложение) на 5 миллионов баррелей нефти в день. Шахский Иран пришел на помощь Западу и увеличил свою долю на 1 миллион баррелей. Таким образом, мир остался без 4 миллионов баррелей в сутки, без 200 миллионов тонн в год. Иначе говоря, предложение уменьшилось примерно на 7 процентов. На сколько же выросли цены? Тоже, наверно, на столько же? Было бы логично, не правда ли? Ну, в крайнем случае, процентов на десять? На пятнадцать? На двадцать, в конце концов. А вот и ничего подобного! На 300 процентов – в четыре раза!

Где же здесь логика?

Как говаривал в приватной обстановке один советский руководитель, когда его прижимали по поводу того или иного странного решения Москвы: логики не ищи!

Вернее, логика есть всегда, но особого рода.

Например, верно говорится о том, что спрос автолюбителей то, что называется, «малоэластичен» – этот экономический термин означает в данном случае, что владельцы машин не очень-то спешат пересесть на метро или автобусы, что бы ни происходило с ценами на бензин.

В каждом звене – от очистки и переработки, через транспортировку, до заправочной станции – известие о снижении предложения взвинчивает цены. Но твердокаменный «спрос» не снижается, всё терпит, бедолага, кряхтит, но садится за руль.