Юрий Мухин - Когда НАТО будет бомбить Россию? Блицкриг против Путина Страница 34

Не упустите мысль, которую я обосновываю, — вбив в голову идею захвата рубежей, а не уничтожение противника, советские генералы видели танковые войска исключительно в виде ТАНКОВ, а основу этому забил Тухачевский. Ведь доклад Жукова на Совещании (подготовленный будущим маршалом Баграмяном) — это изложение принципов «таранного удара пехотными массами», но в варианте с танками.

А для немцев, еще и еще раз подчеркну, танковые войска — это подвижное соединение ВСЕХ РОДОВ ВОЙСК.

Ведь даже я в 1972 году проходил сборы в танковом полку, в котором были только танки и немного инженерных машин. Причем нас обучали, что в атаку мы, танкисты, пойдем сами на скорости 12 км в час, а когда пройдем наши окопы на нашем переднем крае, то за нами побежит какая-то наша пехота — не имеющая никакого отношения к нашему полку, а может, и дивизии. Я, помню, за командира танка давал учебную команду на открытие огня во время атаки: «...с короткой, огонь!» — то есть дал команду механику-водителю остановить танк на время, пока наводчик прицелится и произведет выстрел. Так преподаватель тактики, майор — ветеран войны, аж взвился: «Какой х... «с короткой»?! Только с ходу! Иначе наша пехота тут же заляжет, и ее уже ничем не поднимешь! Сам потом пойдешь в атаку!».

Поясню. Раз командиры разные, то твой, танкистов, командир не сможет отменить приказ на атаку при залегшей пехоте, он начнет, в лучшем случае, ругаться с пехотным командиром, а тот, в лучшем случае, начнет принимать меры, чтобы поднять пехоту в продолжение атаки. Но за это время ты, танкист, будешь ехать на противника со скоростью 12 км в час до тех пор, пока тебя не сожгут вражеские гранатометчики, которых ты не заметишь, но которых могла бы уничтожить залегшая и бросившая тебя пехота.

Из одного советского произведения в другое кочует придурковатый термин — «танк поддержки пехоты», и используют его совершенно серьезно. Черт побери, а как танк может идти в атаку без пехоты?! Только одними танками ворваться в расположение не папуасов, а стойкого противника? И что от этих танков останется?

Есть фильм, снятый по повести фронтовика-самоходчи-ка В. Курочкина «На войне как на войне». Режиссер украсил фильм сентиментальными сценами, вызывавшими насмешки фронтовиков-танкистов, да и Курочкин вряд ли все сказал, что мог сказать об этом эпизоде войны, но в целом ситуация передана Курочкиным точно. 1944 год, немцы обороняют село не только пехотой, противотанковой артиллерией и «тиграми», но даже минными полями. То есть это село у немцев мощный опорный пункт. И один из героев фильма, командир танковой бригады, без разведки, без вызова самолетов-штурмовиков Ил-2, без того, чтобы перемешать оборону немцев артиллерией, без того, чтобы хотя бы вывести самоходки на позиции перед селом и из дальнобойных и мощных 100-мм орудий хоть как-то разрушить оборону немцев, гонит на село свои и танки, и самоходчиков в тупую атаку. (Пушка самоходки Су-100 была очень точной, а на расстоянии в 2000 метров пробивала броню в 139-мм толщиной, а у «Тигра» самая толстая броня была 100-мм.) Атака не получилась, наши танки частью сгорели, частью отошли... А что — такая атака могла получиться? Ну, а если бы даже почему-то и получилась и танки ворвались в село, за каждым домом которого прятался хладнокровный немец с фаустпатроном, то что бы было?

На танки сажают по отделению пехоты без каких-либо задач взаимодействия ее с танками, а так — попутно доехать до села. И точный штрих — единственный оставшийся на броне пехотинец спасает самоходку от фаустника. И дело даже не в том, что так и было в реальной войне (на самом деле воевали и не так), а в том, что и после войны этот «лихой комбриг», не побоявшийся в бинокль смотреть, как бездарно гибнут вверенные ему люди, остался героем.

Когда все рода войск собраны воедино, то для немецкого командира танковой дивизии и гибель своих танков, и гибель своей пехоты не давали выполнить боевую задачу, и генерал обязан был за эту бесполезную гибель людей ответить. Свалить свою вину ему было не на кого. И все его подчиненные это знали и действовали вместе, помогая друг другу. А у наших генералов танковый командир объяснял гибель танков тем, что пехота не поддержала атаку, а пехотный командир гибель пехоты объяснял тем, что танки не подавили огневые средства противника на его переднем крае. В результате никто не виноват, и все генералы после войны могут с чистой совестью писать мемуары о том, как они Родину спасли.

Мысль Гудериана, что пехота должна «немедленно» использовать эффект танковой атаки, была не пустым звуком. Уже по штатам 1939 года пехота, артиллерия, разведчики, саперы, связисты и все тыловые службы немецкой танковой дивизии передвигались вслед за танками на 421 бронетранспортере, 561 вездеходе и легковом автомобиле, 1289 мотоциклах и на 1402 грузовых и специальных автомобилях. Если считать и бронетехнику, то один водитель в танковой дивизии приходился на 2 человек.

Причем это были не «автомашины, прибывшие из народного хозяйства», как в Красной Армии, это в подавляющем большинстве была техника, специально построенная для армии, — бронетранспортеры, вездеходы, тягачи. Включая грузовики-длинномеры для перевозки легких танков.

А наши танковые бригады даже в конце войны, ворвавшись в тылы немцев, продвигались только до первого рубежа их обороны и потерь нескольких машин, после чего останавливались и ждали, когда им, в лучшем случае на грузовиках, подвезут их «мотострелков» и артиллерию. И всю войну для наших танковых войск самым дорогим трофеем был немецкий бронетранспортер. Дважды Герой Советского Союза В.С. Архипов, в войну командир танковой бригады, вспоминает о боях за Киев 1943 года: «Бой был коротким, и спустя полчаса мы уже подсчитывали трофеи. Взяли около 200 пленных и три десятка исправных бронетранспортеров. Это были машины с сильным вооружением — 40-мм пушкой, двумя лобовыми пулеметами (один из них крупного калибра) и зенитным, тоже крупнокалиберным, пулеметом. Немецкие бронетранспортеры с закрашенными, разумеется, крестами служили нам до конца войны».

Танки, кроме пехоты, обязательно должна сопровождать артиллерия (лучше всего — самоходная). Немцы такую артиллерию начали выпускать и насыщать ею войска еще до войны. Если средних и тяжелых танков T-IV, T-V («Пантера») и T-VI («Тигр») Германия произвела за все годы около 17 тысяч, то самоходно-артиллерийских установок — более 23 тысяч. СССР такие установки начал производить в 1943 году, бронетранспортеры — только после войны.

Какова была маневренность танковых корпусов «имени Тухачевского», давайте рассмотрим на примере 9-го механизированного корпуса (по штату 1031 танк, 35 тыс. человек), которым на начало войны командовал К.К. Рокоссовский. Согласно плану, с началом войны он должен был из района Новоград-Волынска передвинуться в район Луцка на расстояние около 200 км. Вот как это было:

«День 22 июня выдался очень солнечным, жарким, и основная масса войск корпуса, по сути дела пехота, должна была, кроме личного снаряжения, нести на себе ручные и станковые пулеметы, 50- и 82-миллиметровые минометы и боеприпасы к ним. Тем не менее в этот день пехотные полки танковых дивизий проиши 50 километров, но в конце этого марша солдаты валились с ног от усталости, и командир корпуса приказал в следующие дни ограничиться 30—35-километровыми переходами.

...Следует сказать, что 24—25июня бой вели передовые части дивизий, так как основные силы все еще были на подходе».

Итак, за 4 дня «танковые» дивизии корпуса без боев, летом, по дорогам все еще не прошли и 200 км. А в 1929 г., во время конфликта на КВЖД кавалерийская бригада К.К. Рокоссовского по таежному зимнему бездорожью, выйдя в путь 11 ноября, к утру 16 ноября прошла 400 км.

Вот и оцените, что означали собой те фикции, которые Тухачевский именовал «танковыми» корпусами, с точки зрения их подвижности, — с точки зрения того, для чего они и создаются.

А упомянутый мною Ф. Меллентин по итогам разгрома немцами англо-французов в 1940 году записал: «Пожалуй, следует подчеркнуть, что хотя мы и придавали главное значение танковым войскам, однако в то же время мы отдавали себе отчет в том, что танки не могут действовать без непосредственной поддержки моторизованной пехоты и артиллерии. Танковые дивизии должны быть гармоничным соединением всех родов войск, как это было у нас, — таков был урок этой войны, который англичане не сумели усвоить вплоть до 1942 года».

Теперь собственно о танках Тухачевского.

Если посмотреть на те танки, что заказывали для своих танковых корпусов Тухачевский и советские генералы, то поражает их боевая бессмысленность — такое впечатление, что наши полководцы никогда не представляли себя ни в танке, ни в бою, и самое большое, на что способна их военная фантазия, — это учения и парады. Дело не в техническом несовершенстве танков — это дело наживное. (Не было опыта у конструкторов, не освоились смежники, что же тут поделать?) А дело в самом боевом смысле этих танков — для какого боевого применения они их заказывали?