Линн Мартин - Везде как дома. Как мы продали жилье, изменили свою жизнь и увидели мир Страница 34

И вот Робин села в самолет и отправилась в долгий путь домой. Мы с Тимом загрустили и долго молчали. Днем мы сидели дома – работали над своими текстами: в такую жару даже думать о поездке в город было невозможно. Мы пробовали поездить по окрестностям, но жара везде была примерно одинаковая, поэтому мы скорее возвращались домой, усаживались под вентиляторами и ждали заката. Вот и сейчас Тим устроился у одного конца стола и работал над своим детективным романом, направив на себя мощную струю от вентилятора. На другом конце я работала над статьей для Wall Street Journal. Я уже больше месяца старалась набраться смелости и отправить текст в редакцию.

Всякий раз, когда я начинала думать о том, что мне придется писать не в своем уютном блоге, а в такой газете, я приходила в ужас. В нашей семье писателем был Тим! А я – всего лишь дилетант, любитель.

Бедняге Тиму пришлось столько раз читать написанное мной, что он наверняка уже был готов дать мне как следует по голове моим же компьютером. Но он лишь вежливо сказал: «Дорогая, мне кажется, тебе стоит просто взять да и отправить текст. Он уже вполне хорош».

Его поддержку я очень ценю, но я все еще приходила в ужас от мысли о том, как опозорюсь на весь свет и услышу от редакции вежливый отказ. В итоге я так измучилась, что моя рука нажала на кнопку «Отправить» раньше, чем мозг успел ее остановить.

Я думала, что статья затеряется где-то в киберпространстве и потом кто-то пришлет мне вежливое письмо с отказом.

Но совершенно неожиданно всего через несколько часов из Wall Street Journal пришел ответ: им понравилась моя идея! Конечно, мы были просто счастливы, но не могли и представить, как теперь изменится наша жизнь, что в следующем месяце наше ничегонеделанье закончится, и надолго. Но в тот вечер кьянти лилось рекой – в честь нашей замечательной способности сказать «да» новому!

На следующее утро за завтраком мы поняли, что нас ждет еще один безумно жаркий день, и я сказала:

– Ты знаешь, милый, я, конечно, понимаю, что у нас тут еще несколько недель оплачено, но я не уверена, что в состоянии все это терпеть. Может, нам, как в Буэнос-Айресе, просто принять решение да и уехать?

– Я тоже об этом думал. И даже поискал варианты изменения нашего маршрута, но у нас же билеты в оперу в Вероне! Я бы очень, очень хотел, чтобы мы увидели «Аиду» и «Турандот» в древнеримском амфитеатре. Наверное, надо посмотреть эти оперы и тогда уж ехать, ладно?

Он был прав. На пути в Верону нам пришлось пробиваться через плотный поток грузовиков, но дело того стоило. Здесь оказалось прохладнее, чем во Флоренции, было приятно гулять по вечерам, и нам очень нравились здешняя архитектура и безукоризненно чистые улицы. Жизнь в городе была неспешной, и люди – дружелюбными и расслабленными. Верона – романтичный город, и многим он известен благодаря знаменитой пьесе Шекспира. Мы даже умудрились пробраться сквозь толпы туристов и увидеть балкон, на котором шекспировская Джульетта на самом деле никогда не стояла.

Для обеда мы выбрали один ресторанчик из длинной вереницы заведений, расположенных напротив Арены. Еда была превосходной. Мы начали с прохладного хрустящего салата, потом перешли к пицце – совершенной, легкой, на идеальном тесте, с правильным количеством сыра и вкуснейшей итальянской колбасой. У нашего официанта были такие веселые глаза, что даже несколько кислое выражение его лица не помогало этого скрыть. Мы попытались пошутить, сказав, что вернемся на ужин, если он оставит для нас столик в первом ряду, ближе всего к площади. И действительно, когда мы пришли сюда вечером перед оперой, он нас заметил и провел за стол, с которого было удобнее всего наблюдать за окружающими. Мы, честно говоря, удивились, что он нас запомнил.

И снова еда была великолепной. Ризотто с морепродуктами было нежно-сливочным, и в нем было много гребешков, креветок и осьминогов. Тим с удовольствием съел нежную ароматную пасту, и в этот раз официант обращался с нами так, будто мы были его личными друзьями. Мы были польщены и даже немного озадачены: слишком уж много внимания он нам оказывал.

Все стало ясно, когда он принес счет. Немного стесняясь, наш прекрасный официант показал на кольцо, которое Тим всегда носит в честь Кита Ричардса из Rolling Stones. Официант улыбнулся, закатал рукав и показал серебряный браслет со звеньями в виде черепов. Мы заулыбались и стали рассматривать браслет. Потом официант снова улыбнулся, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и показал ожерелье: серебряный череп на кожаном шнурке. А потом он улыбнулся еще шире, на мгновение расстегнул рубашку, а под ней на футболке – вы уже наверняка догадались – виднелся большой черный череп. Все вокруг стали оборачиваться, когда мы захохотали как сумасшедшие! Кто бы мог подумать, что кольцо с черепом обеспечит нам лучший столик и королевское обслуживание такого официанта? Мы еще раз убедились, что итальянцы, как и люди вообще, ценят теплое отношение и уважение и что у нас больше общего, чем может показаться на первый взгляд.

Поужинав, мы подошли к древней Арене. Каменный фасад отливал розовым в лучах закатного солнца, и элегантные арки выглядели особенно легкими. Мы вошли через тот же вход, через который в течение тысячелетий входили миллионы людей.

Упустить возможность увидеть великую оперу в таком месте – это непростительно. Мы нашли свои места и стали наблюдать за зрителями, а солнце катилось за край овального амфитеатра. На фоне вечернего неба высились четыре арки – все, что осталось от той части Арены. «А теперь смотри», – сказал Тим с такой гордостью, будто он сам собирался дирижировать. Вдруг в руках входящих в амфитеатр замерцали тысячи свечей. Идеальное начало незабываемого вечера!

Сцена занимала треть овальной Арены. Этот древний амфитеатр был построен в 30 году до н. э. И вмещал тридцать тысяч человек. В момент, когда две белых лошади вышли на сцену, везя за собой колесницу, сорок человек, одетых как римские воины, встали на верхнем уровне с зажженными факелами, и запели триста голосов. Два вечера подряд мы были полностью погружены в невероятное зрелище, сотканное из света, костюмов, сценографии и музыки. Не думаю, что когда-нибудь увижу еще что-то подобное. Я видела немало постановок в Нью-Йорке, Лондоне, Голливуде, Лос-Анджелесе, но такая мастерская сценография вместе с музыкой в этом совершенно невероятном месте превзошла все мои ожидания. Тим, настоящий любитель оперы, уже бывал в Вероне и теперь наслаждался не только самим представлением, но и зрелищем моего полного экстаза и моей искренней благодарностью за такой праздник.

На следующий день мы отправились в Триест. Мы решили побывать в этом городе, потому что он часто упоминается в книгах о Второй мировой войне, которых мы немало прочли в 60-х и 70-х. Здесь мы стали воображать, как шпионы, непременно в шляпах, передавали секреты и доносили друг на друга за связь с коммунистами. Джеймс Джойс, живя в Триесте, написал большинство историй из сборника «Дублинцы», перерабатывал раннюю рукопись «Стивен Герой» в «Портрет художника в юности» и начал писать «Улисса». И Джойс, и другие писатели – например, Итало Звево, Умберто Саба – часто бывали в литературных кафе этого города и превратили его в культурный и литературный центр так называемой австрийской Ривьеры. Триест – третий по величине порт Адриатики, у него богатая история, которая уходит корнями еще во времена Рима, и нас это очень заинтересовало. Ни один из нас здесь раньше не был, поэтому получилось настоящее приключение.

Сама дорога к городу тоже оказалась не без неожиданностей. Мы ехали сквозь лес и сделали резкий поворот. И вдруг внизу перед нами открылась ярко-синяя и плоская Адриатика. Триест расположился вдоль бухты; выше уровня города, на скалах, виднелись величественные виллы. Некоторые из домов, расположенных на спускающихся к морю террасах, строили знаменитые дизайнеры.

Тим забронировал нам комнату в отеле Duchi, в котором с 1873 года останавливались практически все известные особы. Отель расположен на площади, выходящей прямо на Адриатику, в окружении монументальных неоклассических зданий; он очень элегантен и предлагает безупречное, хоть и несколько старомодное обслуживание. С вечерней подсветкой отель напоминает свадебный торт. В городе чувствуешь себя в самом центре Европы, чего мы не замечали больше нигде в Италии. После падения Австро-Венгерской империи Триест был присоединен к Италии, но и сейчас остается австрийским и по архитектуре, и по атмосфере.

Портье в отеле одеты в темно-синюю форму с эполетами и блестящими золотыми пуговицами. Они без конца смахивают пыль и полируют темные деревянные полы. Латунные ручки и прочая фурнитура выглядят так, будто здесь ждут приезда короля. Обои с цветочным рисунком, обитые бархатом кушетки – все это только усиливает ощущение, что вы попали в прекрасную и давно ушедшую эпоху. В нашей комнате было много инкрустированной мебели и гравюр с изображениями растений в позолоченных рамах.