Николай Черкашин - Последняя гавань Белого флота. От Севастополя до Бизерты Страница 34

Я долго искал путь к ее дому. Никто не мог сказать, где в лабиринте припортового района затерялась улочка Пьера Кюри. Но когда в очередной тщетной попытке прояснить дорогу я случайно произнес ее имя, как молодой араб улыбнулся и, воскликнув: «А, мадам Ширински!» — тут же привел к нужному дому. Когда она идет по улице, с ней здоровается и стар и млад. Почему? Да потому что она всю жизнь проработала в бизертском лицее учительницей математики. У нее учились даже внуки ее учеников. И вице-мэр Бизерты, и многие высокопоставленные чиновники Туниса, ставшие министрами. Все помнят добрые и строгие уроки «мадам Ширински», она никогда не делила своих учеников на бедных и богатых, занималась у себя на дому с каждым, кому математическая премудрость давалась с трудом.

— Никого из моих учеников не смущало, что уроки проходят под иконой Спасителя. Один студент-магометанин попросил меня даже зажечь лампаду в день экзамена.

Президент страны Бен Али вручил старейшей учительнице орден «За заслуги перед Тунисом». Она одна сделала для укрепления доверия арабов к русским больше, чем целый сонм дипломатов. Слава Богу, имя ее известно и в России.

Я знаю человека, который пришел из Севастополя на яхте в Бизерту, повторив весь путь Русской эскадры, с одной целью: поднять Андреевский флаг в том городе, где он развевался дольше всего, поднять его в тот самый день, когда он был печально спущен — 29 октября. Это сделал мой товарищ и сослуживец по Северному флоту капитан 2-го ранга запаса Владимир Стефановский. Он очень торопился успеть, чтобы символический взлет сине-крестного полотнища на мачту произошел на глазах той женщины, которая одна из всех не доживших до того дня изгнанников помнила, как его спускали, и верила, что однажды его снова поднимут. Верила все семьдесят лет и еще три года. И дождалась! Это был воистину рыцарский жест, достойный офицера русского флота.

Потом Стефановский принимал ее в Севастополе. Из всех, кто покинул город в 20-м году, только ей одной удалось туда вернуться.

«Я люблю тебя, Россия!» — кричала девочка с африканского мыса Блан Кап. И Россия ее услышала! И это не стилистическая фигура. Услышала, в самом деле! Правда, не сразу, спустя полвека. Мало-помалу в дом на припортовой улице Пьера Кюри стали приходить соотечественники. Расспрашивали о жизни русских в Бизерте, о судьбах черноморских кораблей... Первым, кто поведал нам о ней во всеуслышание, был телепублицист Фарид Сейфульмулюков. Затем по голубым экранам прошел фильм Сергея Зайцева о Ширинской. Снял свою ленту о ее судьбе и Русской эскадре тунисский режиссер. В «эпоху гласности» Бизерту и ее «последнюю могиканку» открыли для себя и своих читателей многие газеты и журналы. В год 300-летия Российского флота Президент РФ наградил Анастасию Ширинскую юбилейной медалью. А два года назад она получила в российском посольстве свой первый (!) в жизни настоящий паспорт, почти такой же, какой был и у мамы, — с двуглавым орлом на обложке. До этого она перебивалась беженским свидетельством, так называемым «нансеновским» паспортом. В нем было записано: «Разрешен выезд во все страны мира, кроме России». Почти всю жизнь прожила она под этим страшным заклятьем, не принимая никакого иного подданства — ни тунисского, ни французского, — сохраняя в душе, как и отец, как и многие моряки Эскадры, свою гражданственную причастность к России. Именно поэтому известный французский журнал назвал Ширинскую «сиротой великой России».

Теперь она не сирота. Эхом тех давних девчоночьих возгласов с Белого мыса вернулось Ширинской и ее гражданство, и награды, и многочисленные приглашения на родину, и целая стая писем, прилетевших в Бизерту из всех уголков России, даже из Магадана. Ей желали здоровья, расспрашивали, звали в гости... Народ у нас отзывчивый. С недавних пор начался поток визитеров на улицу Пьера Кюри. Даже за время моих не долгих встреч с Ширинской я каждый раз знакомился в ее гостиной то с военно-морским атташе России, то с предпринимателями из Санкт-Петербурга, то с историком из Москвы...

Она всех принимает по-русски — под иконой Спасителя с эсминца «Жаркий», с чаем и пирогами, которые печет сама, несмотря на годы.

Чем она занята еще в свои 90? На ее попечении безработный 58-летний сын. Помимо обычных домашних забот она готовит русское издание своей мемуарной книги. Переводит на французский язык русские романсы. Ищет спонсора для перевода тунисского видеофильма о Русской эскадре на более долговечную кинопленку. Хлопочет о восстановлении русских могил на муниципальном кладбище, выплачивая из пенсии по десять динаров сторожу за добрый присмотр. Собирается на Украину в Лисичанск к подруге детства Оле, которой сейчас уже за девяносто и которая сказала ей: «Не стану умирать, пока не повидаюсь с тобой».

Ширинская уже побывала там недавно. На месте родного дома с белыми колоннами — школа.

— Но мне стало теперь много легче. Ведь тот дом, который мне столько снился, уже больше не уходит от меня.

В свои 96 она воительница, железная леди, человек действия.

Не так давно выпустила в московском Воениздате книгу воспоминаний «Бизерта. Последняя стоянка». Это в наше-то время выпустить книгу, да еще прилететь в Москву на презентацию! Она это сделала — прилетела и достойно представила и книгу, и себя, и русскую эскадру в Бизерте.

КРЕСТЫ ПОД ПАЛЬМАМИ. Давно исчезла, изошла Русская эскадра, оставив по себе в Бизерте лишь белый кристалл памяти — храм, на мраморной доске которого выбиты имена кораблей, да нестройный ряд каменных крестов на городском кладбище.

Терновый венок — символ Белого движения. Терновые венцы из зарослей африканских колючек возложила на плиты заброшенных могил сама здешняя природа. Под ними лежат русские моряки — адмиралы, капитаны всех рангов, начальник кадетского морского корпуса, командиры больших и малых кораблей. Догадаться о том можно с большим трудом: плиты разбиты, надписи стерлись, кресты повалены. А рядом — ухоженный участок сербских солдат. А дальше — великолепные мемориалы американских, английских, французских воинов, павших в боях за Бизерту в годы Второй мировой.

Правда, не столь давно трудами сотрудников российского посольства в Тунисе на здешнем кладбище поставлен мраморный памятный знак в честь моряков Русской эскадры и всех россиян, погребенных в тунисской земле. Но он не решает проблемы. Зияющие могилы на бизертском кладбище долго взывали к нашей совести.

О своем покровительстве захоронениям русских моряков в Тунисе объявило еще в 1998 году российское отделение старейшего христианского рыцарского ордена Святого Константина. И не только объявило, но и немало сделало. Стараниями российского командора писателя Сергея Власова была выпущена своеобразная энциклопедия Русской эскадры — книга воспоминаний «Узники Бизерты». Власов же организовал и несколько поездок в Бизерту — миссий памяти, в результате которых был составлен план русских захоронений, уточнены фамилии на разбитых плитах. Там же в Бизерте возникла вполне осуществимая идея: создать в заброшенном склепе-часовне генерал-лейтенанта флота Владимира Попова пантеон памяти моряков Русской эскадры. Для этого необходимы мраморные доски с именами адмиралов, офицеров, матросов, мозаичная икона, лампада и хороший замок на железной двери от вандалов. В конце концов Сергей Власов сумел добиться аудиенции у президента Туниса Бен Али и передать ему письмо с просьбой о восстановлении русских могил. К письму прилагался план наших участков. Наболевшая проблема, которую не могли решить дипломаты, была наконец-то решена. У могильных руин появились мастера мраморного дела... Руководила ими Анастасия Александровна Ширинская, подсказывая, указывая, предлагая...

Жила-была девочка. Звали ее Настя... Она выбегала на мыс Кап Блан и, оборотившись в сторону Севастополя, кричала в бурное чужое море: «Я люблю тебя, Россия!».

Россия услышала ее спустя семьдесят семь лет и прислала ей большой корабль под белыми парусами — барк «Георгий Седов». Это случилось под Рождество 2000 года. Молодые люди в белых форменках, почти таких же, какие носили здешние гардемарины Морского корпуса, пришли к ней в дом и пригласили ее, поседевшую Ассоль, к себе на парусник.

Она единственная из «русского Карфагена» дождалась этого корабля...

Вместо эпилога

«Не скажет ни камень, ни крест, где легли во славу мы русского флага..» Эта строчка из «Варяга» оказалась пророческой по отношению к бывшему младшему штурману легендарного крейсера Михаилу Беренсу. Многие годы никто не знал, где покоится прах героя с «Варяга», ставшего контр-адмиралом — последнего командующего Русской эскадрой в Бизерте. Он скончался 20 января в 1943 году в Тунисе и был погребен на окраине столицы этой североафриканской республики. Со временем забытая могила затерялась... В последние годы ее пытались отыскать многие энтузиасты, включая и сотрудников российского посольства в Тунисе. Но все многочисленные поиски были безрезультатными.