Андрей Мальгин - Советник президента Страница 35

- Ладно, Ань, хватит. Я просто в шоке.

- Да брось ты. Девушка сделала себе имя. И теперь стрижет купоны. Есть только одно неудобство во всем этом: она теперь вынуждена без конца изображать, как ее преследуют. Без этого ей теперь никуда. И уж, разумеется, ни на шаг не отступать от своей позиции. А позицию ты знаешь.

- Ну да. Типа долой агрессоров из Чечни.

- Если б твой супруг был более последователен, я тебя уверяю, в этом источнике хватит водицы напиться не только Поллитровской. Так что вы уж с ним подумайте. Я, когда услышала его выступление на конференции… ну в Кельне, помнишь… за него просто порадовалась. Раздавил в себе раба. Еще парочка таких заявлений – и обеспеченная старость не только ему, но и вам с Машкой обеспечена. Это, конечно, звучит несколько цинично, но я надеюсь, вы прекратите, наконец, сидеть с Игнатием на двух стульях. Пора уж делать выбор, Валя. Так что думайте.

После разговора с Бербершой, Валентина сделала еще одну попытку суммировать премиальные доходы ненавистной ей Поллитровской, но ничего не получилось, потому что доходы были в разных валютах, и как их свести к какому-нибудь общему знаменателю, Валентина не знала. Суммы впечатляли. Темпы, в которых развивалась премиальная активность журналистки Поллитровской, поражали любое воображение. Для полного комплекта не хватало только Нобелевской премии.

А что? На «нобелевку» по литературе она, может, и не потянет, хотя в «Русский ПЕН-центр» ее приняли на ура, а вот премию мира вполне осилит. Тем более давно там не пощипывали наших власть предержащих, так что неровен час – и Нобелевскую дадут.

«Ну как же умеют люди крутиться! – думала Валентина, - а мы с Игнатием недотепы какие-то. Тюфяки просто, как выражается Машка». Тут зазвонил телефон. Оказывается, на сегодня была назначена редакторша с канала «Культура». Позвонила справиться, все ли в силе. Действительно ли в 17.45 Игнатий Алексеевич будет ее ждать?

- А с чего вы взяли, что он будет вас ждать? Он на работе. В Кремле.

Время вам назначила я. Мы с вами обсудим все детали будущей передачи. Он-то тут при чем? Так что приходите, охрану при входе я предупрежу. Насчет охраны Валентина вставила для пущей важности. На самом деле, как правило, если посетитель приходил пешком, охранники даже ленились высунуться из своей будки и спросить, к кому он направляется. Это было предметом постоянной борьбы Валентины: в каждом входящем во двор гражданине ей чудился злоумышленник. «А ведь наверняка не остановят сегодня редакторшу у калитки, и опять я в дурах», - подумала она. Всегда предполагать худшее – это была отличительная черта нашей героини. Только Валентина положила трубку, раздался еще один звонок. Как будто прочтя ее мысли, охранник на этот раз проявил бдительность. Он спросил, ждет ли Валентина какого-то Гаджимагомета.

Никакого Гаджимагомета Валентина, естественно, не ждала, о чем и сообщила. На всякий случай подошла к окну: возле будки действительно охранник Рома мирно беседовал с кавказского вида гражданином.

Валентина набрала номер будки, не отходя от окна. Видно было, как охранник бросился внутрь, чтоб снять трубку.

- Рома, а он что - именно меня спрашивает?

- Нет, сначала он поинтересовался, дома ли Игнатий Алексеевич. Я сказал, что нет. Тогда он спросил, как зовут его супругу и дома ли она. Я сказал: дома.

- Ты идиот, Рома. Зачем какому-то подозрительному лицу кавказской национальности знать, кто из нас дома, а кто не дома. Что он хочет-то?

- Вот как раз выясняю.

- Ну иди, довыясняй. И в случае чего, звони в милицию. Никаких Гаджимагометов мы не ждем.

Валентина положила трубку и продолжала следить в окно за развитием событий. Что за Гаджимагомет? Скорей всего, поклонник Игнатия. После того, как вышла его повесть о несчастном изгоняемом из родных мест народе, благодарные представители этого народа ходили за Игнатием табунами. Они просто задарили его всякими дорогими и не очень дорогими вещами, коньяки приносились ящиками, шампанское лилось рекой.

Пока чеченский вопрос в стране не обострился, Валентина с удовольствием принимала все дары, даже совершенно бесполезные, типа нелепой кавказской папахи, которая к тому же жутко воняла псиной. Но когда дружба с чеченцами стала делом политическим, она резко прекратила всякие сношения Игнатия со спустившимися с гор поклонниками. Конечно, наиболее видные представители чеченской диаспоры в Москве продолжали оказывать Игнатию знаки внимания, ну например полностью профинансировали его предыдущий юбилей. Наиболее надежные (скажем, из числа депутатов Думы) даже бывали у них в гостях. Однако приглашения на разные пышные чеченские свадьбы и прочие торжества, устраиваемые людьми с неясной репутацией, Валентина твердой рукой отклоняла.

Валентина из окна продолжала наблюдать сцену у калитки. Ни один уважающий себя чеченец, разумеется, не пришел бы к Присядкиным пешком, тем более не договорившись о встрече заранее. Так, значит это или ходок с какой-нибудь идиотской просьбой, или… Ой. Валентине стало страшно. Она снова позвонила в будку. В окно было видно, как охранник Рома отрывается от чеченца и бежит внутрь снять трубку.

- Валентина Анатольевна, он приехал прямо с гор. Искать правду. У него там забрали семью, как он говорит, «федералы». Считает, что Игнатий Алексеевич ему может помочь. Что он всем помогает, и ему не откажет.

- Ясно. Рома, вызывай милицию.

- По-моему, он безобидный.

- Твоя задача – вызвать милицию. Пусть просто проверят у него документы. Я ж не требую его в тюрьму сажать. Пусть проверят – и все. А Игнатию лучше б он письмо прислал. Игнатий Алексеевич государственный человек, он не может со всеми встречаться, кто этого желает. Пусть пишет по адресу: «Москва. Кремль. Присядкину». И давай побыстрее все это улаживай. Мне надо в магазин за продуктами идти. А я из-за этого чечена выйти из дома не могу.

Охранник сразу понял лукавство Валентины. Во-первых, ни в какой магазин «за продуктами» она много лет уже никогда не ходила, а только ездила.

Разве что за батоном хлеба в соседний дом. Так как на горизонте их машины не наблюдалось, значит никуда она не собиралась. Во-вторых, чеченец явно был неграмотным, но если б даже с чьей-то помощью он сумел сочинить письмо со своей просьбой, по сообщенному Валентиной адресу оно вряд ли нашло бы адресата. И, наконец, третье и самое важное. Вызвать милиционера с целью проверки документов – это означало именно арест незваного гостя. Чеченцев без московской регистрации (а Рома не сомневался, что неграмотное дитя гор не имеет никакой регистрации и даже не представляет, что это такое) немедленно забирали в кутузку, где они либо платили ментам колоссальный выкуп, либо подвергались избиениям и чудовищным для любого горца унижениям. Но хозяин, как говорится, барин. Поэтому Роман, вздохнув, вызвал наряд.

Разговаривая по телефону с дежурным по отделению, он говорил нарочито громко, чтобы незваный гость понял, о чем речь, и догадался сгинуть с глаз долой добровольно. Но вместо того, чтобы смыться, чеченец мирно дождался милицию, безропотно погрузился в экипаж и отправился навстречу своей судьбе.

Валентина наблюдала за развитием событий из окна, попивая чаек с лимоном. Кротость, проявленная чеченом, ее насторожила. Но мысль о возможной «провокации», которая всегда посещала ее в неясных для нее обстоятельствах, была вытеснена приездом любимой дочери из школы.

Валентина взяла быка за рога:

- Машка, дрянь, а что это за некролог ты там написала? – и она кивнула в сторону ее комнаты.

- Нехорошо рыться в чужих вещах, - ответила дочь.

- Для этого не пришлось рыться. Оно лежит на самом верху. Так что я, естественно, все прочла.

- Мама, я просто представила себе, какие замечательные похороны мы устроим моему папе.

- Какие еще похороны?

- Ну он же помрет когда-нибудь.

- Маша, нехорошо об этом думать. Пусть живет…

- Конечно, пусть живет, это в наших же с тобой интересах, - цинично ответила Маша. – А все-таки странно, что ты не думаешь о том дне, когда он умрет. А ведь это может случиться в любой момент. Дело даже не в том, что он старый. И с тобой может случиться, и со мной.

«Какого мудрого я вырастила ребенка» - подумала Валентина.

- Ну так вот, мама, мы совершенно не продумали с тобой некоторые материальные вопросы.

- Маша, ты прекрасно знаешь, что продумали. Папа тебя так любит, что все свои зарубежные гонорары и премии… - при слове «премии» Валентина опять с горечью вспомнила о Поллитровской, - все гонорары и премии он отложил на счет в Германии. Все эти деньги полностью – твои. Мы ими не пользуемся.

- Прекрасно, а ты не думала, мама, про дачу, квартиру, машину и обо всем прочем барахле? Про ту квартиру на «Аэропорте», которую мы сдаем, например. И хорошие деньги получаем, если ты забыла.