Богдан Заднепровский - Национал-Социализм и Раса Страница 35

Полная ассимиляция наиболее угрожает народам идентичным по расе с ассимилирующим этническим движением, так как они вовлекаются в ассимиляцию благодаря близким антропологическим признакам в объединительный процесс этногенеза. Разные расовые признаки – враждебны и очень устойчивы: на их наиболее полную ассимиляцию уходит много времени, и она обычно остается незавершенной. Образуется смешанная раса: метисы, креолы, мулаты и т.д., или суперэтнос с общей культурой и возможными противоречиями сепаратистского и национального характера: американцы, индусы и т.д.

Еще отметим один аспект. Происходит ли реальное смешение при мощных, враждебных миграционных процессах? Была ли сильной та ассимиляция и вообще была ли, о которой в отношении русского народа постоянно упоминают историки в связи с монгольским нашествием?

Смешение – процесс неизбежный, но можно утверждать еще и то, что «одна только наследственность достаточно сильна для того, чтобы вступать в борьбу с наследственностью»[67]. Допустим, сначала происходят однородные связи. Затем какой-то период гетерогенные. Они не могут добиться тотальности из-за ландшафтных, количественных и культурных барьеров. Далее процесс гетерогенных связей затухает, минимизируется. Его результаты вновь приходят к однородности связей, в том числе и с другими культурными очагами, не вступавшими в мощные ассимилятивные процессы.

Возникает регресс гетерогенных отношений, и начинается процесс восстановления, регенерации изначальной генетической матрицы, так как ее корневые элементы доминируют длительное время. Гетерогенные элементы редуцируются (часто не только в виде внешних различий, но и как наследственные болезни). Геном народа возвращается к базовому типу. Естественно, что этот тип видоизменяется на периферии, расширяя основные признаки типа.

Элементы извне проявляются эпизодически, они в основном растворяются, затираются. Остается лишь влияние гетерогенных связей с соседями и малыми общинами внутри – очень малочисленных. Крупный процесс смешения фактически сведен на нет. Косвенно это подтверждается и культурными влияниями в языке, религии, бытовых обычаях. Идентичность и своеобразие доминируют.

Хорошим примером для такой гипотезы может стать Россия, Китай, Индия. Она, конечно же, малоприменима в условиях живого этногенеза и одновременного формирования культуры. Но если описывать противостояние и сохранение законченных враждебных культур, то она вполне подходит.

Монголы были культурно слабей – их влияние растворилось и ослабло настолько, что испытавшие их нашествие народы служат чаще источником для восстановления их культурного наследия, а не примером утраты собственного. Монголы своим нашествием уничтожили многие народы, но те, что выжили и сохранили свой культурный корень, переварили монгольский субстрат даже генетически: от монголов остались только незначительные гены и лингвистические архетипы.

Что подтверждено работами современных отечественных антропологов (см. например Т.И. Алексеева, В.П. Алексеев).

Смешение народов – то есть межнациональный (не многонациональный) тигель народов работал всегда. При «расовом хаосе» смешение народов – процесс постоянный: потребности одного народа удовлетворяют потребности другого, либо за счет соседей, либо в обмен за что-то. Но всегда остается генетический изначальный корень – более сильная его часть притягивает человека к наиболее близкой ему народной сущности (то есть личность может выбирать).

Важнейшее же условие сохранения идентичности лежит не только в сфере генетики, но и в сознании. «Большая часть цивилизованных рас в настоящее время – только исторические расы»[68]. Историческое чувство – главный элемент осознания идентичности, пассионарное воодушевление. Проблема идентичности состоит в том, что именно за нее приходится бороться даже порой, находясь между жизнью и смертью, как личности, так и целым народам. Поэтому предрассудки принципа крови, внешности и традиционализм являются одной из наиболее устойчивых частей сознания на основе биологии, архетипа в этой борьбе за идентичность.

Все хотят превосходства, даже если оно на 100% невозможно. Поэтому полукровок всегда будут презирать, всегда будут не любить тех, кто сильно отличается от привычного, всегда генетика и историческое чувство будут яблоком раздора. Такова суть борьбы за избранное человечество против общечеловечества. Конца этой борьбы еще не видно.

Идея избранности, превосходства и возвышенности одного народа над другими произрастает еще со времен древних восточных деспотий. Это ослепление своим ростом, полнотой жизни, ее более высоким динамизмом и разнообразием на фоне природы, других культур, других ландшафтов. Надо понять, что историческая миссия не ставит целью превзойти кого-то, но ее цель – наполнить человеческую жизнь смыслом и движением, ростом и развитием. Она указывает на источник жизненной силы.

Расовое и этническое превосходство имеют в своей природе больше культурной, нежели биологической основы. Выделение расы или народа по внешним признакам – «мы лучше, потому что мы отличаемся» – изначальное родовое мышление. «Пока все человечество делилось в глазах людей на две части – собственное племя и весь остальной мир, - пока собственное племя, и только оно, во всех случаях заслуживало местоимения «мы», а все прочие племена, роды и общины были в равной степени «они». … Население всех известных мест делилось на «людей» и «нелюдей», вот и все»[69].

Принцип диверсификации используется как элемент массового, доступного архетипа. В основе же реальной идеологии расового и этнического превосходства лежит, во-первых, историческая ответственность небольшой группы пассионариев того или иного этноса или сообщества и результаты культурного подъема в определенную историческую эпоху. Подъем культуры – это стечение благоприятных обстоятельств демографического и интеллектуального характера, то есть община либо действует в условиях достатка и развивает его – это называется прогресс, либо в условиях возрождения из упадка, когда используются самые глубинные резервы выживания народа – палингенезе. Таким образом, превосходство – это элемент исторического процесса и массового сознания, психология которых находится в индивидуальном эгоизме, а не процессе биологической эволюции или даже онтогенеза: качественно нового существа человеческого типа не возникает.

Расовое и этническое превосходство остается идеологической надстройкой, требованием и установкой в конкретной борьбе между историческими агентами. Оно лишь гордость за высокие культурные и экономические показатели. Его функция – порождать патриотический энтузиазм масс. Более продуктивной деятельностью в сравнении с эскалацией превосходства является разработка стратегической исторической миссии для общества или народа, создание комплекса национальных интересов. Но массы не всегда могут в полной мере воспринять сложные пассионарные послания, им нужно воодушевление и вдохновение. Именно в этой ситуации идея превосходства становится важным прагматическим аспектом исторического процесса. Она ищет консолидации и возбуждения во всех направлениях, пытается достучаться до каждого. Идея превосходства – соревнования и роста – своеобразный перводвигатель исторического движения масс и народов.

Поэтому-то расизм в чистом виде не имеет своего действительно четкого понятия-антипода – антирасизма. «Есть расизм, который абсолютизирует Иное, дабы создать Совершенно Иное, с которым никто не может иметь ничего общего. Есть другой, более извращенный расизм, который абсолютизирует Одинаковое и во имя Одинакового отрицает саму идею различий. Иное, таким образом, можно отрицать, уничтожая его отличие, или вообще отрицая, что существует иное. Подход разный, а результат один: уничтожение различий»[70].

При любой экспансии и взаимопроникновении культур, возникают несмотря ни на какой либерализм, а порой и с его помощью две формы расизма: охраняющий чистоту и ассимилятивный. Первый основан на расовой гигиене – не принимает чужие культурно-расовые типы из-за страха потерять своеобразие в «плавильном тигле» истории и культуры, свое «я» по отношению к более высокой или низкой культуре. Ассимилятивный же основан на «расовом хаосе» напротив стремится смешать людей и культуру в универсальное общечеловечество, своей мощью «переварить» их и растворить в себе – это мультирасизм: ему могут противостоять только мощные культурно-расовые типы, а слабые исчезают.  

2. Расизм в Новейшей истории.

Человек есть то, что он есть, - дикое животное с могучим инстинктом выживания и самосохранения.