Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 12. Ключи от Волги Страница 35

Амбарчик, утратив значение путевой точки, затих. Осталось тут семь человек работников станции службы погоды. Начальник станции Игорь Межерецкий эту службу тут возглавляет. Он показал нам рабиорубку, энергоблок, комнату, где живет с женой и семилетним сыном, кают-компанию, где собираются все зимовщики вечерами. В этот час в кают-компании царило веселье. Механик (он же синоптик) Ян Тимерманис справлял день рождения. Все были в сборе. И приехали гости. На собаках с соседней Медвежки приехал с денной охотник Стригун Николай, а с Петушков (чем не название для Севера!) на моторном «Буране» проделал путь в 70 километров другой Николай – Писарюк.

Желая в застолье многих лет жизни механику, радист – начальник станции – не забывал и о службе. Каждый час Амбарчик выходит в эфир – сообщает для летчиков в Черском погодную обстановку. Погодой в Амбарчике интересуется также служба морского пути.

Библиотека в кают-компании, три сотни фильмов. (И. Межерецкий: «Крутим только любимые. Самый любимый – видовой «Весна в Киеве». Сами понимаете, почему – глаз просит зелени, теплых красок»)

Не очень уютное место для жизни – Амбарчик. Край света! И все же это жилое место на нашей земле. Семеро людей хранят в этой точке очаг тепла и несут службу, необходимую в нашем большом хозяйстве.

Фото автора. 2 мая 1979 г.

«Охотники… Тем и живы»

Север: Встретилось в пути

«Мы охотники. Тем и живы. Все село – рыбаки и охотники», – сказал отец.

«Селу лет много. О Семене Дежневе, конечно, слыхали? Так вот тогда и основано – триста пятьдесят лет…» – говорит младший Слепцов, Вячеслав.

Названье села – Походск. Стоит на протоке реки Колымы в дневном пробеге на собачьей упряжке от океана. Село самобытное: рубленые из лиственницы дома, амбары с припасами для охоты и с добычей охотников, у каждого дома – лодка, сети, стоит котел для варки еды собакам.

В облике походчан замечаешь примесь якутской крови. И все ж это русские люди, с фамилиями тех казаков, которых мы называем землепроходцами: Ребровы, Березкины, Суздаловы, Череповы, Кузаковы, Слепцовы. Сохранились обычаи, уклад жизни, одежда, песни, язык. В разговоре сверкнет вдруг словцо, нынешней русской речи совсем неизвестное. Юго-западный ветер называют, к примеру, шелонник, сильный ветер без снега – хивус, речную протоку – виска. «Попадете в Архангельск или на озеро Ильмень – услышите эти слова. Оттуда шли наши предки».

Три с лишним века кормилицей человека в здешних местах была Природа. Существует в Походске поныне более тридцати способов приготовления и сохранения рыбы – от строганины до рыбной муки и «рыбной халвы». Рыба шла на стол человеку, рыбой кормили собак, на рыбу и песцовые шкурки меняли крупу, соль, сахар, чай.

Сейчас все быстро меняется. Транспортом стал самолет. Появились в селе телевизоры. Все необходимое покупается в магазине. Но по-прежнему кормят походского жителя охота и рыболовство. По-прежнему походчанин летом – на лодке, а зимой – с собачьей упряжкой в тундре.

Слепцовы – отец и сын – среди охотников первые. У каждого свой участок. И не маленький – тысяча километров квадратных лоскут земли. Четыре сотни капканов на каждом участке и сотня «пастей» – старинных песцовых ловушек. Все надо проверить, настроить, снабдить приманкой, а потом навещать аккуратно, иначе добыча достанется росомахам, волкам и лисам.

Испытанный транспорт у зверолова – собаки. Неприхотливы, выносливы, стойки к морозам – только корми аккуратно. Собаки знают, где спрятан капкан, и сами делают остановку, заблудился – чутьем находят дорогу, в пургу можно лечь рядом – и не замерзнешь.

Собаки здешней породы считаются лучшими для езды, Амундсен, готовясь к штурму Южного полюса, собак попросил с Колымы. В первую нашу антарктическую экспедицию, когда неясно было, на чем придется там ездить, вместе с техникой взяли собак – и тоже здешних, колымских.

Веками проверенный транспорт! Но транспорт не очень экономичный – пуд рыбы в день на упряжку, за зиму почти что две тонны. Эту рыбу надо поймать, сохранить, переправить к участку песцового промысла. Молодые охотники это не очень любят и потому меняют собак на оранжевый снегоход под названьем «Буран». Этот механический зверь всем хорош: вместо вороха рыбы потребляет бачок бензина, послушен, скорость в два раза выше собачьей. Однако не очень пока надежен. И если откажет вдалеке от жилья – дела охотника незавидны. Осторожные старики не спешат расстаться с упряжкой.

В семье Слепцовых мудро сочетается старое с новым: Савва Алексеевич – на собаках, сын Вячеслав – на «Буране». Кто более промышляет? Пока что верх за отцом. Но, считают, дело не в транспорте, дело в опыте звероловства. А опыт в селе Походск восходит к очень седым временам. Шутка ли, первые избы рубили тут еще при жизни Степана Разина и до рождения царя Петра.

Фото автора. 4 мая 1979 г.

Край леса

Север: Встретилось в пути

Краем леса в лесных краях называют опушку. В географическом смысле край леса – зона, где лес уступает на юге место степям, а на севере – тундре. Линия эта четко не выражена. Лес островками заходит в степь, а на севере, меж тайгою и понижением к океану, тянется лесотундра – озера, болота и редеющий древостой. В тундру дальше всех проникает береза – самое выносливое из наших деревьев. Но какой ценой достается тут жизнь! «Грибы у нас выше берез», – шутят в тундре. И это верно, заросли карликовых березок легко принять за траву.

Край леса на севере состоит из лиственницы. И это лес настоящий! Весной он в зеленом дыму молодой хвои, осенью весь в пожарах быстрого увядания, зимой манит обещанием тепла, затишьем, следами жизни.

Тут можно встретить лису, росомаху, волка, ондатру, зайца. Ну, и, конечно, где лес – там и лось! Пролетая над краем леса у Колымы, за час пути я насчитал семь лосей. Одни, притихнув, пережидали рокот мотора в чаще, другие равнодушно паслись в тальниках у реки. Я вспомнил тут лося на берегу Азовского моря: по островным лескам, по лесным полосам лоси в последние годы расселились далеко к югу. И тут, на севере, таежные великаны живут на самой границе возможного. Зимой – большие морозы. Летом – мошка. Не слишком обильная пища. Но посмотрите, сколько жизненной силы в этом красавце! Он уходил от нас без большого испуга. Просто покинул край озера, где кормился, и пробежал под прикрытие леса.

На Колыме край леса ближе, чем где-нибудь, подступает к берегу океана. Это замечено было давно землепроходцами, звероловами, зимовщиками. Лес вблизи океана – это оазис жизни, источник тепла, это радость для человека. Колымский поселок, приютивший на границы тайги и тундры, называют Край Леса.

Фото автора. 5 мая 1979 г.

Семен-река

Север: Встретилось в пути

По-якутски – Семен-юряк, по-русски – Семен-река… Где суша, а где вода, зимой сверху определить трудновато. Белым-бело! Ни единого пятнышка. И все ж пастухи по каким-то приметам, а пилоты по картам узнают озера и речки, которых по тундре многие тысячи.

На Семен-реке держит стадо оленей пастух-бригадир Владимир Курилов. Мы присели к нему на час. И я всегда буду помнить, с каким достоинством, неторопливо шел пастух к вертолету. Мы вылезли в полушубках. Он же был в пиджачке и в рубашке с расстегнутым воротом.

– У вас тут жарко?..

– Сегодня жарко, – ответил пастух без тени шутки или усмешки.

Ветра не было, но мороз держался за двадцать. И можно было лишь догадываться, какими бывают в тундре зимою «нежаркие» дни.

Состоялся обмен новостями. Большие новости пастухи знали – приемник, стоявший возле яранги, доносил сюда вести со всего света. Пастухов же интересовали новости поселка, расположенного отсюда в ста километрах.

А тут у стада новости были такими. Начался отел оленей. (Нам показали стоявшую в стороне в тихой лощине мать-олениху и рожденного утром олешка. Мы глядели на первенца как на чудо: из материнской утробы – прямо на снег, мороз, никакого укрытия, и ничего – лупит глаза на людей, пытается встать). Второе событие – волки. Вчера прикончили пять оленей. Двух сожрали. Трех оставили на снегу. И сами бродят где-то поблизости. Это беспокоило пастухов. Пока бригадир вел беседу с гостями, его помощник мастерил из жестянок из-под томатов самодельные колокольцы и вешал на шеи оленям. Оленей в стаде почти две тысячи. Всех колокольцами не снабдишь. Все же надеялись: необычные, пусть и редкие звуки остановят волков…

В яранге на металлической печке варилась оленина. И в огромном пузатом чайнике булькал чай. На стенке висели бинокль, календарь, открытки киноактеров. На почетном месте стоял будильник. Малыш лет пяти листал нарядную книжку с картинками пальм и верблюдов, шагавших по желтым пескам.