Максим Кустов - Третий рейх во взятках. Воровство и бардак немцев Страница 35

Глава 11

Вредительство по-немецки

Для многих немцев была характерна уверенность в том, что в тылу у них есть вредители, готовые буквально на все.

Например, Отто Кариус, командир танка, воевавший на Восточном фронте, так описал увиденное им в Германии:

«Мы отклонились от маршрута из Мюнхена в Берлин у съезда с автодороги в Халле и совершили небольшую поездку на промышленный комплекс по производству синтетического масла в Лойне. Офицеры СС встретились там с главными инженерами завода. Если мне не изменяет память, разговор касался переноса под землю определенных производственных отделов, которые все еще испытывали трудности технического характера.

Визит на комплекс в Лойне был мне очень интересен. Как всем прекрасно известно и вполне понятно, заводы по производству топлива всегда были объектами авианалетов противника. Однако это не оправдывает того, что бомбы сбрасывались произвольно и бездумно среди жилых кварталов городов во время карательных рейдов. Разговаривая с директорами в Лойне, я узнал, что атаки ожидались только тогда, когда возобновлялось частичное производство. Если завод бездействовал, то враг выжидал. Они ждали, пока часть предприятия будет в достаточной мере восстановлена неутомимыми женщинами и мужчинами, работавшими денно и нощно до тех пор, пока вновь не станет возможным производственный процесс. Тогда они рассчитывали разбомбить вдребезги производственные мощности сразу вечером первого рабочего дня. Так как противник не мог каждый раз узнавать точное время окончания работ по реконструкции из воздуха, было ясно как божий день, что на их собственном заводе засели предатели. Но, несмотря на все меры предосторожности и расследования, их так и не смогли обнаружить.

Аэростаты заграждения висели в небе над всей территорией завода, которая тянулась далеко-далеко. Но американцы обычно летали так высоко, что от аэростатов совсем не было толку. Зенитки также действовали малоэффективно. Большая высота, на которой приближался строй противника, также была ему на руку, потому что вероятность сбить самолет значительно снижалась. К сожалению, американцы даже были информированы об эффективности своих рейдов. Они продолжали совершать налеты на свои цели до тех пор, пока их бомбардировки были успешными.

Производство только что вновь возобновилось в день нашего посещения. Поэтому директор советовал нам постараться покинуть территорию до наступления темноты. Несмотря на это, мы пробыли там дольше, чем планировали. Мы едва успели доехать до автодороги, как появились бомбардировщики противника. Мы хотели понаблюдать, верно ли то, что нам говорили. Остановились на ближайшей эстакаде, чтобы увидеть своими глазами, что американцы были проинформированы и в тот день. Зрелище оказалось ужасающим.

К сожалению, наши рабочие были совершенно правы. Бомбардировщики сбросили весь свой груз на завод, и у нас создалось впечатление, что теперь уже им больше не понадобится совершать новые боевые вылеты. Они, несомненно, славно поработали. Наши рабочие продолжали как пчелки трудиться по частичному восстановлению предприятия, несмотря ни на что. Но эта добросовестность и усердие сами по себе бесполезны. Среди них были предатели, так же как и в других местах, и враг мог за несколько минут уничтожить плоды всего этого кропотливого труда»[125].

Сам-то он совершенно уверен в том, что «американцы были проинформированы».

Возникает только вопрос: да в самом ли деле на заводе засели предатели? Может быть, никто американцев не информировал, а их воздушная разведка просто имела возможность оценить состояние завода? Или бомбили завод через определенные промежутки времени, предварительно прикинув, сколько времени немцам понадобится для проведения восстановительных работ.

Активный участник неудавшегося заговора против Гитлера 20 июля 1944 года Ганс Бернд Гизевиус описал попытку вредительства со стороны оппозиционных Гитлеру деятелей, точнее, описал обсуждение вопроса о вредительстве, о том, не передать ли противнику военную тайну:

«Так было и во время мореплавания „викингов“ к берегам Норвегии. Во всех военных авантюрах вплоть до конца 1941 г. генералы и адмиралы считались с возможностью полной неудачи. Слишком много дерзких расчетов не оправдалось, дабы рассчитывать на удачу и в этой затее. Например, часть крупных китобойных судов, в трюмах которых могли разместиться целые полки, имела время подхода 14 дней. Можно было предположить, что от взоров английской воздушной разведки или спецслужбы не укроется заход многочисленных германских судов в порты, а потому специалисты считали заранее исключенным, чтобы английский флот оказался не в состоянии перехватить транспорты, плывущие в Берген, Тронхейм или Нарвик. Сегодня, когда известно, как развивались события, можно представить себе ужас генералов, узнавших в начале 1940 г. о замыслах Гитлера, хотя они и были склонны признавать непогрешимость своего фюрера. Но они все еще позволяли себе остроты по адресу „ефрейтора“, которому лишь с неохотой уступали собственные стратегические резервации.

Тогда в нашем дружеском кружке впервые возникла проблема передачи военной информации на Запад. Во время войны против Польши над этим голову себе ломать не требовалось. Здесь все было ясно и для друга и для врага. Помогать Польше больше уже не приходилось. В Варшаве, Лондоне или Париже каждый сам должен был знать, что ему делать. Теперь картина изменилась. Четко вырисовывалась катастрофа для тирана — разумеется, в том случае, если другие действительно понимали, о чем идет речь. Кое-кто из нас громко смеялся при одном лишь упоминании о возможности того, что англичане не заметят приготовлений Гитлера к высадке в Норвегии. Те же от решения собственной судьбы уклонялись. Если англичане этот уникальный шанс упустят, им уже не поможет ничто. Большинство из нас снова указывало на то, что предпринятое по нашей вине вмешательство англичан будет стоить жизни тысячам немецких солдат. Меньшинство же противопоставляло им иной расчет. Разве этот триумф в Норвегии не приведет закономерно к многократно большим жертвам и разрушениям в обозримый период? Можем ли мы при этом нападении думать только о немецких потерях?

Поэтому ни к какому согласию нам прийти не удалось, да к нему и не стремились, ибо и в подполье бывают такие вещи, на которые только намекают. Так или иначе, но вопрос о передаче противнику подобной информации возник только в крошечном кругу. Делать то, к чему их обязывала совесть, были готовы лишь отдельные лица.

Но в этот всемирно-исторический час норвежцы обрели своих квислингов. А англичане удовлетворились тем, что, как только коричневый транспортный флот вступил в опасную зону, поставили несколько мин.

Однако и тогда среди нас все еще имелись озабоченные умы, которые не хотели считать такие предостережения правильными, ибо боялись возникновения новой „легенды об ударе кинжалом в спину“. Им можно ответить: эта легенда о 1918 г. основывалась на исторической лжи, между тем как речь здесь идет о фактах. Правду же надолго не подавишь, да это и не тот случай. Важно доказательство, что во время гитлеровской войны были такие немцы, которые стремились избежать беды»[126].

Сам Гизевиус был весьма информированной личностью — в 30-х годах служил чиновником в прусском министерстве внутренних дел, в состав которого тогда входило гестапо, затем в абвере, а с 1940 г. являлся германским вице-консулом в Цюрихе, где сотрудничал с резидентом американской разведки в Европе Алленом Даллесом. Весной 1940 года немцы шли на очень большой риск, десантируя солдат в Норвегию на переполненных гражданских судах.

Похоже, в воспоминаниях Гизевиус сознательно запутал вопрос о том, пытались ли влиятельные немецкие оппозиционеры предупредить англичан или это были лишь разговоры. Да оно и понятно. Ведь в том случае, если бы антигитлеровские оппозиционеры известили англичан о высадке немецких войск в Норвегии, а они бы в это поверили и приняли надлежащие меры, немецких солдат на китобойных и иных судах ожидала бы бойня.

Сознаваться в таком намерении даже после войны было проблематично. Соотечественники могли бы не понять. «Бывают такие вещи, на которые намекают» не только во время подполья, но и после него.

…Есть и описания классического вредительства, совершаемого не либеральным противником Гитлера, а коммунистом.

Коммунист-саботажник

Кернер-Шрадер член Коммунистической партии Германии со дня ее основания, очень подробно впоследствии описал свою вредительскую деятельность во время войны. С 1925 года Кернер-Шрадер — постоянный сотрудник, а затем один из редакторов центрального органа Коммунистической партии Германии «Роте Фане». Он был известен читателям коммунистической прессы многих стран. Кернер-Шрадер печатается и в советских газетах: в «Правде» и «Комсомольской правде». В 1930 году он приезжал в Харьков на Всемирный конгресс пролетарских революционных писателей. После прихода Гитлера к власти он, как сказано в предисловии к его книге, «дважды, в 1934 и 1935 годах… попадал в руки гестапо. По приговору суда его отправили на принудительные работы. Кернер-Шрадер строил дороги, переносил кладбища, рубил лес». В 1939 году Кернер-Шрадер был призван в вермахт. Как-то не очень сурово его преследовали.