Джеймс Кунстлер - Что нас ждет, когда закончится нефть, изменится климат, и разразятся другие катастрофы Страница 36

Кроме того, из-за трудностей, с которыми нам придется столкнуться во время Глобальной Катастрофы, иммунная система многих людей может ослабеть и болезни обязательно воспользуются прекрасной возможностью. Особенное беспокойство возникает по поводу СПИДа, поскольку даже тогда, когда люди теряют все, у них все еще остается секс. Возможно, это единственное, что у них останется, но именно он доставит много проблем. Как уже говорилось, изобретательный ВИЧ найдет способ попасть в организм человека. Он может мутировать бесконечное количество раз. Миллионы людей начнут умирать. Глобальная Катастрофа продлится намного дольше, чем «черная смерть», бушевавшая в Европе в XIV веке, так как в эпоху нефти потенциальная вместимость нашей планеты превышена во много раз, и мы вынуждены в будущем вернуться к солнечному накоплению энергии для освещения и обогрева наших домов. Не все смогут обогреть свои дома. Ведь мы так привыкли к комфорту, который нам дарует нефть. Кроме того, из-за возможных действий человека, которые способствовали глобальному потеплению, изменение климата может быть намного страшнее и продолжительнее, чем небольшой период в начале 1300-х годов или даже малый ледниковый период XVII и XVIII веков.

Когда усилятся голод и нужда, мир захлестнет не одна волна болезней. Например, когда начнется пандемия гриппа, многие больные СПИДом умрут, а люди, страдающие ВИЧ, переживут грипп, и СПИД продолжит свой марш. Индия во время пандемии гриппа в 1918 году находилась в числе самых пострадавших государств. Сегодня она имеет одни из самых высоких показателей заболеваемости СПИДом. Стародавние враги человека — туберкулез, малярия, холера, стрептококк и другие болезни приобретут иммунитет к старым технотрюкам XX века. Но даже если болезни и отступят на какое-то время, останется проблема изменения климата. Никто точно не знает, что с нами будет, но очевидно, что человеческая раса пережила в прошлом не один ледниковый период.

Городское население во всем мире составляет 3,2 миллиарда человек. Это превышает численность всего населения Земли в 1960 году. 78 % городских жителей в так называемых развивающихся странах проживает в трущобах. От западноафриканского побережья, склонов Анд до берегов Нила, Ганга, Меконга и Иравади новые гигантские трущобы разрослись так, будто это гигантская лаборатория, ожидающая принять заболевших. Численность населения города Лагос в Нигерии, например, увеличилась с 300 000 человек в 1950 году до 10 миллионов. Но люди здесь живут очень бедно. Большая часть разросшихся за последнее время трущоб имеют самые примитивные санузлы, открытые канализационные трубы, проходящие по коридороподобным «улицам». В трущобах Бомбея один туалет на 500 жителей. В настоящее время ежегодно 2 миллиона детей умирает из-за отсутствия чистой воды. Невероятный ужас этой городской катастрофы с трудом воспринимается в таких развитых странах, как Соединенные Штаты, где питьевая вода еще безопасна и даже бедные люди имеют сливные туалеты. Скорее всего, трущобы станут рассадником бактерий и вирусов следующей пандемии.

Вполне очевидно, что социальные системы и подсистемы, необходимые для полноценного существования развитого общества, ослабнут до такой степени, что их, возможно, уже не удастся восстановить.

Такие выводы были сделаны после проведения операции «Темная Зима». Так выглядит жизнь в разрушающихся постколониальных псевдогосударствах зараженной СПИДом Африки. Количество разных подсистем и институтов, поддерживающих существование всего общества в целом, сводится к экономике, или политэкономике. В данном случае лучше использовать старый термин. Он лучше объясняет связь между деятельностью, социальной системой и ее управлением. О сущности современной политэкономики и том виде этой системы, при котором мы окажемся во время Глобальной Катастрофы, а также о том, как люди смогут преодолеть этот сложный переход, пойдет речь в последних двух главах книги.

Глава 6

Агония: ошибочная экономика

Самая удивительная особенность современной цивилизации — это жертвование будущим ради настоящего, и все могущество науки направлено на достижение одной только этой цели.

Тот энтропический хаос, в который превратилась наша экономика, — заключительный аккорд позднего индустриализма, порожденного нефтью. Во время нашего подъема к мировому пику добычи нефти сформировался разрушающий инструмент, известный как глобализм. Вполне логично, что «нефтяная история» достигла кульминации. Для того чтобы пожинать максимум плодов в настоящем, не глядя в будущее, потребовалось отмести в сторону все прошлые ограничения — материально-технические, политические, моральные и культурные. Как только мир осознает, что мы прошли нефтяной пик, глобализм погибнет как в теории, так и на практике.

В течение своего недолгого господства рыночный глобализм рассматривался как институт, управляемый группой лидеров, включающей в себя как профессиональных экономистов, вышедших из Гарвардского университета, так и обычных «корпоративных пиратов». Идея глобализма заключалась в том, чтобы человеческая природа вышла на совершенный уровень социально-политического развития. В конце своего пути новая экономика должна создать рай, где все будут богаты и счастливы. Но ключевые слова здесь «в конце своего пути». Глобализм доводит простых людей до бедности, в то время как элита старается обогатиться. Как бы то ни было, люди поддались заманчивым обещаниям. Какое потрясение узнать, что так называемая глобальная экономика была всего лишь временными экономическими отношениями, ставшими возможными благодаря двум исторически сложившимся обстоятельствам: периоду двадцатилетних относительно мирных отношений между странами и запасу дешевой нефти.

Кому вообще нужно это будущее?

Глобализм изначально рассматривался как способ приватизации доходов от торгово-промышленной деятельности путем социализации расходов. При этом важна была краткосрочная прибыль, о будущем мало кто задумывался. В процесс была вовлечена подсистема корпоративных монокультур и сложные социальные экосистемы. Процессом глобализации руководили олигархические корпорации. Под «олигархическими» я подразумеваю власть, которая сосредоточилась в руках небольшой группы людей, управляющих огромными организациями, не отвечающих за свои действия по отношению к остальному населению. Под «корпорацией» я имею в виду группу компаний, получивших статус «частных», обладающих «правами», но на самом деле лишенных всякой этики, чувства меры, сострадания, долга и лояльности — всех тех человеческих качеств, которые могли бы хоть немного ограничить эти права. Как сказал однажды Венделл Берри, «корпорация — это огромная куча денег высотой с многоэтажный дом, ради которых кое-кто продал свою душу… Этим людям неведомо чувство надежды или раскаяния. Ничто не трогает их сердца. Их не тревожит совесть. Для них важен только их бизнес. Их единственная цель — сделать кучу денег еще больше». Это вовсе не означает, что у руля таких огромных компаний-олигархов, как корпорация «Дисней» или сельскохозяйственная компания «Арчер Дэниэлс Мидленд», стоят злые люди, но так сложилось, что своими действиями они причинили много вреда. Под лозунгом глобализма скрывалось систематическое разрушение местных экономик и, следовательно, местных сообществ — главный побочный эффект олигархического корпоративизма, постоянно увеличивающего свою кучу денег. Так, Америка — самое богатое государство в начале XXI века — превратилась в страну опустошенных городов с разломанными системами и деморализованным населением, окруженным огромными гипермаркетами и парками развлечений. И все это из-за дешевой нефти, которая содержала всю систему.

Благодаря нефти увеличилась численность населения именно в тех уголках мира, где тысячелетиями всегда сохранялись высокий уровень детской смертности и очень небольшая продолжительность жизни. Нефть позволила создать немало лекарственных препаратов и профилактических средств, нейтрализующих тропические болезни. Если говорить образно, население буквально поглощало нефть, большей частью в продуктах питания, поступающих из США, где агробизнес полностью захватил все сельское хозяйство. Местные фермеры в Африке, Азии и Южной Америке не могли конкурировать с сельскохозяйственной корпорацией «Арчер Дэниэлс Мидленд», подпитываемой нефтью, газом и субсидиями американского правительства. Не было никакого смысла даже поставлять свой скудный товар, заработанный тяжелым трудом, на рынок, в то время как полки ломились от мешков дешевой американской пшеницы. Фермерам не оставалось ничего другого, как переселяться в город и находить работу там. Они были готовы работать практически бесплатно. Дешевая нефть и рыночный глобализм создали новый вид феодализма — с хозяевами-корпорациями и рабами — местным населением.