Николай Анисин - От Сталина до Путина. Зигзаги истории Страница 36

Стоит слегка нарушить спокойствие снежной горной вершины, столкнув вниз небольшой камень, – и вниз обрушится стихийная, сметающая всё на своем пути лавина. Вы предлагаете рыночные по сути стимулы к труду – несовместимые с нынешними представлениями о социальной справедливости. Введение рынка чревато пробуждением стихии в стране. Стихию же в пик противоборства СССР с США и НАТО мы допустить не можем.

Но Запад, как уверяют аналитики ЦК, в недалеком будущем потрясет кризис перепроизводства. Ведущие страны капитала погрязнут в разрешении своих внутренних раздирающих их проблем, а мы спокойно приступим к обновлению нашей экономической системы. К замене в ней некоторых административных рычагов управления рыночными. Поэтому, если вы представите ваш проект реформ, я его с интересом изучу.

Менее чем через пару лет, зимой 1977-го, Щадов передал Суслову объемную рукопись со своим вариантом комплексных перемен во всех отраслях народного хозяйства. Передал не с легким сердцем, ибо ему уже было известно: в высшем руководстве страны возобладало мнение – узаконить фактическое господство партии. Вписать в новую Конституцию СССР статью о руководящей и направляющей роли КПСС. Перспективы рыночных нововведений при консервации вредоносной для экономики двойной партийно-советской модели управления казались Щадову призрачными. Но он все-таки еще надеялся, что его востребуют для реформ. Надеялся год, второй, третий…

Накал противоборства двух великих держав на мировой арене не спадал. После победоносного завершения схватки с Америкой во Вьетнаме СССР схлестнулся с США в Анголе, потом – в Никарагуа и затем – в Афганистане. Ни в одной из драчек великий и могучий Советский Союз не проигрывал. Но при том изо всех сил напрягал свою затратную экономику – без всяких попыток ее реформировать.

Призрак предсказанного Суслову кризиса перепроизводства бродил по Западу. Но только бродил, а не лихорадил его. Сам же Суслов дряхлел, и когда в январе 1982-го он умер, Щадов заключил в дружеском кругу:

– Всё – стране капут. Сын крестьян-староверов Суслов, который в детстве так зачитывался книжками, что терял стадо коз на саратовской Долгой горе, был самым умным и самым честным на верхушке власти. Он не решился на реформы, ибо вся эта верхушка пронизана предателями. Они, сохраняя омерзительные порядки, тем самым подрывают СССР изнутри как главного экономического конкурента Запада.

Пятая колонна Запада абсурдом во внешней и внутренней политике вызовет возмущение народа. Сокрушит нынешний строй и навяжет нам капитализм африканского пошиба – для выкачки сырья по дешевке. Поэтому нормальным русским людям следует готовиться к явлению строя-уродца и, чтоб не оказаться без порток, уже теперь начинать делать большие деньги.

Глава 9. Обратно в политику – с чёрного хода

– Весной 1982-го, – далее повел речь Евгений Петрович, – Щадов меняет кабинет в Верховном Совете на кабинет в мозговом центре Советской империи. Первые лица в ЦК партии и Совете министров лишь заказывали музыку в экономике. А писали ее в сумрачном замке Госплана на проспекте Маркса (Охотном ряду) – там, где теперь находится Государственная Дума. Там же утвержденные высшими инстанциями ноты и корректировали.

Должность в Госплане Щадов занял скромную. Но не место его красило, а знакомства с чинами советско-партийной элиты.

Тогда всем предприятиям позволялось приобретать ровно столько сырья и материалов, сколько им устанавливалось в планах по фондам. Фонды можно было, так сказать, в рабочем порядке и урезать, и увеличить. Так вот, Щадов завел шуры-муры с теми хозяйственниками, которые хотели и умели рисковать. Им он обеспечивал умножение плановых фондов, а они излишки металлов, стройматериалов, леса, угля, тканей, продуктов спускали за наличные деньги.

Скажем, машзаводу на ремонт цеховых крыш выделялись сверх плана фонды на лишние десятки тонн кровельного железа, а уходило оно к дачникам – за неучтенный нал. Например, швейной фабрике добавляли фонды тканей на детское белье, а из этих тканей в подпольных мастерских шили модные мужские футболки и с липовыми накладными на них продавали с автолавок за реальные рубли.

Подобные аферы в стране всеобщего дефицита и стабильных заработков граждан удачно проворачивались и с прочими материалами и сырьем.

На первых порах Щадов лично пробивал в ЦК и Совмине все санкции на корректировку фондов в пользу своих дружков-хозяйственников. Потом к сановным знакомым он обращался лишь в случае очень масштабных правок планов. Рядовые корректировки стали согласовывать сами ведущие спецы Госплана – за взятки от доверенных лиц Щадова.

Со временем под началом Щадова возникла целая структура нелегальных служб. Люди Диспетчера принимали заказы на дополнительные фонды и проводили их выделение в Госплане. Люди Сыскаря отслеживали реализацию «левой» товарной продукции. Люди Казначея взимали процент прибыли от теневого сбыта товарных фондов и часть денег откладывали в сейфы общей кассы, часть – пускали в теневой же оборот. Тем хозяйственникам, которые задерживали выплату процента или взятого у Казначея кредита, приходилось иметь дело с людьми вора в законе Мобуты.

Все службы Щадова действовали абсолютно автономно. Ни одна из них не знала о существовании другой. Каждая служба выходила только на Щадова, только ему подчинялась и только от него получала гонорары. Уточняю последнее: гонорары службам выдавал на своей даче однокурсник Щадова по МГУ, отставной полковник-контрразведчик, Герой Советского Союза Андрей Андреевич.

По сути, пребывая на службе в Госплане, в пяти минутах ходьбы от здания КГБ, Щадов сотворил разветвленную, жестко управляемую и отменно законспирированную, говоря по-нынешнему, ОПГ – организованную преступную группировку. Она, в нарушение советских законов, успешно богатела и богатела – составляли капитал в рублях, в драгоценностях, в валюте.

С запуском перестройки Горбачева ОПГ Щадова обрела второе дыхание. Общий капитал и капитал отдельных ее субъектов она вложила в разрешенный частный бизнес. Вложила с умом и здорово озолотилась.

Когда Горбачева выдворили из Кремля и СССР рухнул, то у Щадова почти не осталось связей среди круто переменившейся в России высшей власти. Продвинуть же своих русских бизнесменов в услужение к новым правителям ему не удалось – окружение Ельцина слишком тесно было переплетено с капиталистами-евреями. А поскольку только доступ к телам первых чинов давал сверхбогатство, то ни одного олигарха щадовская группировка не родила. Но в ходе приватизации, она все те куски общенародной собственности, которые можно было урвать, – урвала. И куски ей достались немалые.

Ныне бывшая ОПГ Щадова – это торговые сети в разных городах, это точки сервиса и питания, это предприятия переработки сельхозпродукции и комплексы откорма скота и птиц, это холдинги с банками, заводами-фабриками в разных отраслях индустрии и с домами отдыха и санаториями.

Все юридические лица щадовской группировки самостоятельны в деятельности. Но каждое из них для защиты от конкурентов, от неправедных нападок властей и стихийной уголовщины пользуется услугами осведомителей, юристов и бандитов двух авторитетных в России криминальных группировок.

Деньги за услуги воровских команд состоявшиеся под опекой Щадова фирмы и холдинги перечисляют на банковские счета, которые подотчетны исключительно основателю группировки. Только Щадов распоряжается общей кассой им взращенных капиталистов, только он через подставные фигуры платит ворам в законе и, соответственно, они только его слово считают последним.

Оставив за собой расчеты с нелегальными силовыми структурами, Щадов, таким образом, сохранил свое влияние во всех экономических структурах, к созданию которых он был причастен. Руководители этих структур его звонок воспринимают примерно так же, как в советское время директора предприятий воспринимали звонок первого секретаря обкома. Но Щадову, в отличие от глав обкомов, не перед кем отвечать за благополучие фирм и холдингов, и ему нет нужды влезать в их проблемы. Его интересует лишь: отчисляют ли они установленные суммы в общую кассу. А потому у Щадова очень много свободного от денежных дел времени.

Евгений Петрович снова встал из-за стола, опять прошелся вперед назад по кабинету ресторана, остановившись, положил руки на спинку своего стула:

– Всё, дорогие друзья, мое долгое повествование о жизненном пути нашего героя завершено. Приступаю, наконец, к постановке боевой задачи.

Поправив очки, Евгений Петрович взглянул на Серегу:

– Сергей Григорьевич, ваш товарищ ведь готов нам помочь?

Даже не поворачиваясь ко мне, Серёга кулаком своей правой руки хлестнул по ладони левой:

– Замётано. Мы – вместе.

– В таком случае, Николай Михайлович, – перевел взгляд на меня Евгений Петрович, – мы просим вас познакомиться с Тихоном Лукичом Щадовым. Он не занимает нас по линии экономики. Его люди кое-где сталкиваются с нашими, но мы с ними разбираемся. Интересен нам Тихон Лукич по линии политики.