Владимир Федоров - Бойцы моей земли: встречи и раздумья Страница 36

ЗАПЕВАЛА

На Ваганьковском кладбище неподалеку от могилы Сергея Есенина есть строгий барельеф. А чуть ниже высечены четыре строки:

Соловьи, соловьи,Не тревожьте солдат,Пусть солдатыНемного поспят!..

Эту песню знает каждый мой ровесник. Это — наша юность, наша солдатская судьба. Правда, не все знают автора «Соловьев». А жаль! Фронтовик Алексей Фатьянов был из тех немногих счастливцев, чьи песни сами льются из души и сразу находят отзвук в душе народной. Кто из солдат не остановится возле памятника поэту и в раздумье не снимет шапку?

Как много для нас значат эти четыре строки! Знаю по себе. Помню, когда кинорежиссер Анатолий Буковский, тоже бывший фронтовик, хотел рассказать о вдовьем горе Арины из моей повести, он вспомнил именно эти четыре ф>атьяновские строки. На экране бьется на земле плачущая солдатка, а за кадром скорбно поет мужской хор:

Соловьи, соловьи,Не тревожьте солдат…

Режиссер убедил и меня, и композитора, мечтавшего написать новую песню, что здесь должны звучать именно «Соловьи». Лучше не передашь того времени. И мы согласились.

Пожалуй, никто душевнее Алексея Фатьянова не рассказал в песнях об опаленном огнем поколении солдат–победителей.

Пришла и к нам на фронт весна,Солдатам стало не до сна —Не потому, что пушки бьют,А потому, что вновь поют,Забыв, что здесь идут бои,Поют шальные соловьи.

Кто еще так просто и так впечатляюще передал в песне торжество жизни над смертью? Тот, кто это пережил, меня, конечно, поймет. Много стихов и песен написано о землянке. Но меня почему–то больше трогают эти бесхитростные строки:

Горит свечи огарочек,Гремит недальний бой.Налей, дружок, по чарочке,По нашей, фронтовой.Не тратя время попусту.По–дружески да попростуПоговорим с тобой.

Такая правда, такая задушевность, что, кажется, никто не сочинял этих стихов, а вот сейчас они сами вылились из твоей души. А дальше быль в этой песне сливается с русской сказкой, с тоской солдат по дому, где «девчатам кажется, что месяц сажей мажется», где «который год красавицы гуляют без ребят».

А после незабываемых салютов Победы по стране прокатилась новая песня:

Майскими короткими ночами,Отгремев, закончились бои…Где же вы теперь, друзья–однополчане,Боевые спутники мои?

Ну как отделить такую песню от тех, кто вернулся с войны? Не выйдет! Скольких друзей она снова свела, заставила слать телеграммы, письма… Помнится, когда я был еще в армии, а один из друзей уже демобилизовался, его первое письмо начиналось так: «Не могу тебе не писать: по радио передают «Где же вы теперь, друзья–однополчане?..»

Демобилизованные солдаты и в жизни и в песнях Алексея Фатьянова возвращались российскими полями и лесами.

Поет гармонь за Вологдой,Над скошенной травойПроходит песня по лугу,Тропинкой луговой.

Гордо ступает по земле девушка–фронтовичка, которой теперь «положено по праву в самых лучших туфельках ходить». Недаром ветер бросает ей под ноги белые лепестки вишен. А ее влюбленный друг сам признается:

Я в боях командовал тобою,А теперь я вроде рядовой.

Алексей Фатьянов много ездил по родной стране. Всю жизнь он был в дороге. И это ощущение непрестанного движения хорошо передают его песни, написанные в пути, в простецких районных гостиницах, в приветливых гарнизонах. Зовет в дальние дали дорога, и верится, что «до счастья осталось немного, быть может, один поворот».

Нехитрое дорожное хозяйство было у поэта. Недаром он сравнивает себя с пчелами, летящими после грозы на посветлевшие луга.

Так и я…Чем я хуже других?Вещи собраны все у меня.Вещи? Нет! Не багаж–саквояж,Не громоздкий пузан–чемодан,Лишь тетрадка да карандаш,Да нечитанный друга роман,Да еловая палка в руке,Чтоб размашистей было идти.В дальний путь я иду налегке,Пожелайте же счастья в пути.

С болью вспоминаешь, что эти стихи написаны незадолго до смерти поэта. Сердце у него всегда было чутким, ранимым. Рассказывают, когда одна газета обрушилась на него незаслуженно резко, он сам пришел в редакцию. Нет, он не кричал, не возмущался, а молча расстегнул ворот, как бы ставший сразу тесным, и негромко сказал:

— За что же вы меня так, братцы?..

В этом весь Фатьянов. Именно у него вырвались эти строки:

Если б я родился не в России,Что бы в жизни делал?Как бы жил?Как бы путь нелегкий я осилил?И, наверно б, песен не сложил.

Конечно, были у Алексея Фатьянова и отдельные неудачи, и срывы. Но вот ушел человек из жизни и сколько чудесных песен оставил своим сверстникам. Думается, лучшие из них переживут и наше поколение.

Забылся, стерся из памяти фильм «Весна на Заречной улице». А песня живет, песня о большой человеческой судьбе.

Я не хочу судьбу иную.Мне ни на что не променятьТу заводскую проходную,Что в люди вывела меня.На свете много улиц славных,Но не сменяю адрес я.В моей судьбе ты стала главной,Родная улица моя!

Родным домом Фатьянова был Краснознаменный ансамбль имени Александрова, где артист стал поэтом.

«Мы люди большого полета!» — еще в сорок седьмом году гордо заявил поэт–песенник вместе с другом Василием Сидоровым, словно предвидя орлиное племя нынешних космонавтов.

До самой далекой планетыНе так уж, друзья, далеко.

РАЗНОЦВЕТЬЕ

Есть у Полторацкого, поэта и прозаика, своя любовь — Мещерская сторона, где народная сказка сплелась с настоящей жизнью, а от названия каждой речки и речушки веет родниковой поэзией.

Если хочешь знатьЕсть ли чудо где,Я скажу тебе:ЕстьНа Судогде.…Серебро ковшомВ нее звезды льют,СоловьиЕе перед песней пьют.

Каждая речка Мещеры имеет свой нрав, свой характер. В босое детство зовет поэта речка Гусь, с девчонкой–подростком схожа речушка–невеличка Поля, как в сказке, заплуталась в болоте речка Бужа. С самой жизнью схожа речка Стружань.

— Я тебе отдохнуть не дам.Потеряешь ты счет годамИ хлебнешь маеты земной.Не боишься —Иди за мной.

«Стружань» — так назвал поэт книгу избранных стихотворений. Нет, романтика Виктора Полторацкого не заслоняет реальной жизни от читателя, а наоборот, помогает преодолеть ее нелегкие подъемы. Правдиво звучат строки о людях, преобразующих Мещеру, которые здесь столько пролили соленого пота, «что стала соленой в калужах вода».

Названия книг поэта «Доброе утро», «Вишня цветет», «Река жизни» выражают существо его душевной лирики. В книге «Разноцветье» есть раздел «От Селигера до Байкала». Поэт много ездил по России, часто бывал за границей. Не в пример некоторым своим собратьям по перу он не только пишет о том, что видел, но и всерьез размышляет об увиденном. Любуясь детищем русских умельцев — старинной церковью на Нерли или знаменитым Успенским собором во Владимире, поэт всматривается и в сегодняшний день наших помолодевших многовековых городов и сел, из которых «вся Россия видна».

В современном Париже Виктор Полторацкий зорко подмечает разницу между комфортабельным центром и рабочими окраинами:

В две строчки уложу я эту повесть:Костюм дешевле,но дороже совесть!

Закрывая интересную, звонкую книгу стихов «Стружат», я подумал: а почему наши издательства не выпускают с некоторых пор однотомники стихов и прозы одного автора? Почему эта традиция почти забыта? В самом деле. С удовольствием читаешь рядом стихи и прозу Горького, Бунина, Сергеева–Ценского. В свое время такие однотомники издали Николай Тихонов и Ольга Берггольц. Не знаю, как книготорговцы, а читатели были бы рады.

В конце концов, книги выходят для читателей. Недавно безвременно ушел из жизни талантливый поэт и прозаик Дмитрий Блынский. Почему бы его стихи и новеллы не издать под одной обложкой?